Страница 46 из 99
— Я подумала, не воровал ли он деньги. Потихоньку от вас.
— Может, и воровал бы, будь у нас что воровать.
— Он когда-нибудь говорил об этом? О том, что ему нужны деньги? Казался очень расстроенным? Не мог ли он взять деньги в долг?
Лена прикрыла балконную дверь, но не до конца. Вернулась к креслу. Поборола желание закурить еще одну сигарету. Она чувствовала себя смертельно усталой. Голова кружилась. Неужели они не могут оставить ее в покое?
— Не знаю. Почему вам так важно знать, откуда он брал деньги?
— Если он одалживал или воровал их у человека сомнительного, это может являться мотивом.
Лена пожала плечами. Она не знала, откуда Рогер брал деньги. Не знала даже, что у него таковые водились. В те редкие разы, когда он бывал дома, она не обращала внимания на то, в каких он джинсах или какие кроссовки стоят в прихожей. Надо было обращать?
— Он ничего не говорил об Акселе Юханссоне? — Ванья попыталась прощупать новую линию. Мама мальчика, безусловно, не отличалась особым стремлением к сотрудничеству. Черт возьми, им приходится буквально вытаскивать из нее каждый ответ.
— Нет, а кто это?
— Завхоз из Пальмлёвской гимназии. Бывший завхоз.
Лена покачала головой.
— Когда сюда приходила полиция, вы сказали, что… — Ванья пролистнула несколько страниц назад в своем блокноте и прочла: — «Рогер не чувствовал угрозы и ни с кем не ссорился». Вы это подтверждаете?
Лена кивнула.
— Если бы ему угрожали или он бы с кем-то поссорился, вы уверены, что знали бы об этом?
Вопрос задал мужчина. До этого момента он ничего не говорил. Представился, когда они пришли, а потом сидел молча, или, пожалуй, даже не так. Женщина представила их обоих, показав удостоверение. Мужчина ничего не показывал. Лене помнилось, что его зовут Себастианом. Себастиан и Ванья. Лена посмотрела в спокойные глаза Себастиана и поняла, что он уже знает ответ. Видит ее насквозь.
Он знает, что дело не только в съемной «трешке» в унылом районе, не только в том, что DVD-проигрыватель должен быть формата Blu-Ray, а мобильный телефон надо менять раз в полгода. Знает, что она недотягивала. Со своей внешностью, с излишней полнотой и плохооплачиваемой работой. Он знает, что Рогер ее стыдился. Что сын не хотел больше считать ее частью своей жизни, что он выбросил ее. Но ему неизвестно, что ей удалось найти щелочку. Путь обратно к нему, к новому обретению друг друга.
Но тут он умер, — произнес голосок, — вот она, цена этого пути обратно.
Прежде чем дать уже известный Себастиану ответ, Лена чуть дрожащими руками открыла пачку сигарет и закурила двадцать четвертую.
— Вероятно, нет.
Лена умолкла и покачала про себя головой, будто только что осознала, насколько плохие у них с сыном были отношения. Взгляд она устремила вдаль.
Разговор прервала Урсула, вышедшая из комнаты Рогера со своими двумя сумками и фотоаппаратом на шее.
— Я готова. Увидимся позже в отделении.
— Еще раз выражаю сочувствие вашему горю, — обратилась она к Лене.
Лена отсутствующе кивнула. Урсула бросила на Ванью несколько многозначительный взгляд, проигнорировала Себастиана и покинула квартиру. Ванья подождала, пока за ней закроется входная дверь.
— Могли бы мы связаться с отцом Рогера? — снова попыталась Ванья. Новая линия. Желание посмотреть, удастся ли выудить из матери более трех слов подряд хоть о чем-нибудь.
— Никакого отца не существует.
— Ой, тысячу лет подобного не слышала.
Лена спокойно посмотрела на Ванью сквозь дым.
— Вы меня осуждаете? Вы бы прекрасно подошли новой школе Рогера.
— Никто вас не осуждает, но ведь какой-то отец у него должен быть, — снова вступил в разговор Себастиан. Ванье это только показалось или в его голосе действительно послышались другие нотки?
Заинтересованность?
Участие?
Лена стряхнула пепел и пожала плечами.
— Мне неизвестно, где он. Мы никогда не жили вместе. Один раз пообщались, и все. Он даже не знает о существовании Рогера.
Себастиан склонился вперед. Явно с большим интересом. Он открытым взглядом посмотрел Лене в глаза.
— Как же вы вышли из положения? Я имею в виду, Рогер ведь наверняка когда-нибудь спрашивал об отце?
— Когда был маленьким.
— И что вы ему сказали?
— Сказала, что он умер.
Себастиан кивнул сам себе. Может, Анна Эрикссон тоже сказала сыну или дочери, что отец умер? Что же в таком случае произойдет, если отец вдруг объявится? Через тридцать лет? Разумеется, недоверие. Это, наверное, придется каким-то образом доказывать. Что он тот, за кого себя выдает. Вполне вероятно, что тот мужчина или женщина разозлится на мать или разочаруется в ней. Она солгала. Лишила ребенка отца. Возможно, появление Себастиана совсем разрушит их отношения. Принесет больше вреда, чем пользы. Как ни крути, получалось, что лучше всего, пожалуй, было бы просто жить дальше так, будто он вовсе не находил письма. Так и не узнал.
— Почему вы сказали, что он умер? Знай Рогер правду, он смог бы его разыскать.
— Я об этом думала. Но мне показалось — лучше сказать, что он умер, чем что он не хотел Рогера. Ну, ради чувства собственного достоинства.
— Но этого вы знать не можете! Вы не знаете, чего он хотел. Вы ведь не дали ему шанса!
Ванья покосилась на Себастиана. До чего же он распалился. Его голос стал громче и сильнее. Он сдвинулся на край дивана и, казалось, готов в любую секунду вскочить.
— А что, если он бы захотел Рогера, знай он о его существовании?
Лену энергичный выпад Себастиана явно не тронул. Она загасила сигарету, выпустив из легких последний дым.
— Он был уже женат. Воспитывал других детей. Собственных детей.
— Как его звали?
— Отца Рогера?
— Да.
— Джерри.
— А если бы Джерри отыскал Рогера, когда тот стал старше? Как, вы думаете, Рогер бы отреагировал?
Ванья наклонилась вперед. Чем Себастиан занимается? Это ведь абсолютно ни к чему не ведет.
— Как бы он смог его отыскать? Он ведь даже не знал о существовании сына.
— Ну а вдруг?
Ванья мягко накрыла руку Себастиана своей, чтобы привлечь его внимание:
— Эти гипотетические рассуждения ведь не совсем относятся к делу?
Себастиан остановился. Почувствовал, что Ванья бросает на него сбоку удивленные взгляды.
— Верно. Я… — Впервые за очень долгое время Себастиан не знал, что сказать, поэтому он просто повторил: — Верно.
Наступила тишина. Они встали, посчитав, что закончили. Себастиан пошел в прихожую, Ванья за ним. Лена не предпринимала попыток встать или проводить их до двери. Они уже выходили в прихожую, когда она остановила их.
— Часы Рогера.
Себастиан с Ваньей обернулись к Лене. Ванью не покидало ощущение, что с этой женщиной в просиженном кресле что-то не так, но не могла понять, что именно.
— Что с часами?
— Журналистка, с которой я разговаривала, сказала, что Лундин, перед тем как убить Рогера, забрал его часы. Дорогие часы. Теперь ведь они мои?
Ванья шагнула обратно в комнату, слегка удивившись тому, что Лена не в курсе. Торкель обычно тщательно следил за тем, чтобы родственников информировали.
— На настоящий момент все указывает на то, что Леонард Лундин не причастен к убийству вашего сына.
Лена восприняла информацию не более взволнованно, чем если бы Ванья рассказала, что ела на обед.
— О’кей, но часы-то, наверное, все равно принадлежат мне?
— Думаю, да.
— Я хочу их получить.
Себастиан и Ванья поехали обратно в отделение полиции, чтобы подвести итоги дня. Ванья вела машину быстро. Слишком быстро. Она чувствовала в груди ком раздражения. Лене удалось ее спровоцировать. Ванья очень редко позволяла себе поддаваться на провокации. В этом заключалась сила. Способность сохранять хладнокровие и дистанцию. Лена же проникла к ней в душу. Себастиан держал возле уха мобильный телефон. Он разговаривал с Лизой. Ванья слушала его реплики. После заключительного вопроса о ситуации дома и явно краткого ответа Себастиан завершил разговор и сунул телефон в карман.