Опричнина

Дополнительные детали обстоятельств московского пожара дают Таубе и Крузе. Подойдя под Москву, хан остановился в Коломенском, а его сыновья — в Воробьеве (это было, очевидно, 23 мая). «На следующий день (т. е. 24 мая — А.З.) он послал в окрестности Москвы 20 000 поджигать в разных местах». Пожар облегчался из-за страшной бури. «Ив три дня Москва так выгорела, что не осталось ничего деревянного, даже шеста или столба, к которому можно было бы привязать коня». Таубе и Крузе причиной поспешного отступления хана от Москвы считали получение им сведений о выступлении в поход Магнуса с пятнадцатитысячным войском[2317]. Это известие весьма сомнительно: оно совпадает с тем, что нам известно о походе хана в 1572 г.; вероятно, оба составителя «Послания» по ошибке отнесли слухи о причинах отступления хана в 1572 г. к походу 1571 г.

Матвей Стрыйковский говорит, что татары сожгли московские посады, нижний (земляной?) город, русским удалось защитить только Китай-город[2318].

Сходными чертами рисует пожар Москвы и Генрих Штаден. Москва, сообщает он, была подожжена на следующий день после сожжения Коломенского. «В живых не осталось и 300 боеспособных людей… Одним словом, — заканчивает Штаден, — беда, постигшая тогда Москву, была такова, что ни один человек в мире не смог бы того себе и представить». Девлет-Гирей «со многим множеством полоняников» и добра повернул обратно в Крым, опустошив по пути всю Рязанскую землю[2319]. В посольских делах отмечалось, что крымские люди, «идучи из земли многих городов, уезды вывоевали, а иных городов и посады пожгли»[2320].

Полная небоеспособность опричного войска, выяснившаяся во время похода Девлет-Гирея на Москву в 1571 г., воочию показала необходимость ликвидации опричнины. Л.М. Сухотин «первый признак нового курса» относит к 1570 г. Его аргументы сводятся к следующим. Во-первых, около 1570 г. в связи с новгородским делом начались первые казни опричников (А.Д. и Ф.А. Басмановы, А.И. Вяземский и др.)[2321]. Во-вторых, в это время верхи опричного двора пополняются знатью (Ф.М. Трубецкой, Н.Р. Одоевский, Н.В. Борисов-Бороздин, В.И. Барбашин, А.П. Хованский)[2322]. В-третьих, в майском заседании 1570 г. Боярской думы участвуют и опричные, и земские люди[2323]. Наконец, опричным я земским воеводам предписывается в это время действовать совместно[2324]. В этих наблюдениях есть известный резон: закат опричнины начался после июльских казней 1570 г. Но в 1570 — первой половине 1571 г. в думе опричники и земские люди еще очень четко различаются, а опричные полки не смешиваются с земскими. Так называемая совместная деятельность думцев и воевод не является каким-либо особенно специфическим явлением 1570 г., а обычным фактом военной и дипломатической жизни России опричных лет.

Решительный перелом в истории опричнины относится к лету 1571 г.[2325] Сразу же после сожжения Москвы Девлет-Гиреем был казнен главнокомандующий опричным войском, один из инициаторов опричнины, князь Михаил Черкасский[2326]. По Штадену, в походе Девлет-Гирея принимал участие отец Михаила Черкасского князь Темрюк[2327]. Это известие вызывает законное сомнение исследователя, ибо кабардино-крымские отношения к 1571 г. отнюдь не были дружественными[2328]. Так или иначе, но слухи об измене, гнездившейся среди московской знати, подогревались рассказами о роли Кудеяра Тишенкова в походе крымского хана на Москву[2329].

Впрочем, Михаил Темрюкович мог внушать подозрения царю вскоре после странной смерти его сестры царицы Марии. В начале 1571 г. он, возможно, уже не пользовался прежним доверием царя. Во всяком случае, в феврале 1571 г. опричный суд приговорил конфисковать вотчину у подьячего Улана Айгустова за то, что он «доводил» на Василия Щелкалова «многие лихие дела… по науку князя Михаила Черкасского»[2330]. Таубе и Крузе рассказывают о казни жены Михаила Темрюковича (дочери В.М. Юрьева) и ее малолетнего сына, которая произошла задолго до гибели самого князя Михаила[2331]. Этой варварской мерой царь, вероятно, пытался обезопасить свой трон от претендента, каким мог явиться племянник царской жены.

Словом, набег Девлет-Гирея дал царю лишь новый повод, чтобы он мог расправиться с давно внушавшим ему опасения свойственником.

Полетели головы и других близких сподвижников царя Ивана. Бессильный хоть что-нибудь изменить в том, что случилось в мае 1571 г., Грозный обратил свой гнев на истинных и мнимых виновников военных неудач. Так, был утоплен опричный боярин В.И. Темкин-Ростовский. Он неудачно оборонял опричный район Москвы во время набега крымского хана, а незадолго до гибели был отправлен вместе с Михаилом Темрюковичем в догонку за Девлет-Гиреем[2332]. Казни Темкина-Ростовского предшествовало охлаждение к нему царя. Так же как в свое время у Ивана Висковатого, у него отписано село (за «убитую голову» сына Никиты Оксентьева)[2333]. Это было в том же феврале 1571 г., когда поплатился своей вотчиной Улан Айгустов, якобы действовавший по наущению Михаила Темрюковича.

С новгородским делом были связаны репрессии, обрушившиеся на родичей матери царевича Ивана Ивановича — Захарьиных. Так, боярин С.В. Яковля прямо упомянут в сыскном новгородском деле[2334]. В июне 1571 г. насильственно был пострижен в монахи боярин И.В. Шереметев Большой[2335]. Возможно, покойного В.М. Юрьева обвинили тогда в каких-то изменнических сношениях[2336]. Репрессии против родичей матери Ивана Ивановича могли быть связаны с недовольством царя Ивана своим наследником. «Между отцом и старшим сыном возникло величайшее разногласие и разрыв», — писал в январе 1571 г. папский нунций Портико[2337].

Третий опричный участник летнего похода 1571 г., боярин Василий Петрович Яковлев (гофмейстер царевича Ивана), был забит насмерть батогами вместе со своими земскими родичами боярами Иваном Петровичем и Семеном Васильевичем[2338]. И.П. Яковлев вызвал царский гнев еще в начале 1571 г. неудачной осадой Ревеля (снятой 16 марта). В Москву пришли сведения о грабежах, убийствах и пожарах, совершавшихся земскими и опричными войсками, во главе которых стояли И.П. Яковлев и В.И. Умный-Колычев. «Когда царь узнал о таких воровских проделках воевод и опричников, то он приказал «увезти… обоих воевод в оковах [и] удалил всех опричников»[2339].

С.В. Яковлев привлекался к ответственности еще по новгородскому делу[2340]. Летом же 1571 г. повесили опричного думного дворянина Петра Васильевича Зайцева[2341]. Зайцев ходил против «крымского царя» в сентябре 1570 г., когда царя сопровождали казненные летом 1571 г. М.Т. Черкасский, В.И. Темкин, В.П. Яковлев, Л.А. Салтыков и попавший в опалу В.А. Сицкий[2342]. Л.А. Салтыков был сначала пострижен в монахи, а позднее убит[2343]. Вместе со Львом Андреевичем опала постигла и его родича кравчего Федора Игнатьевича, который был заключен в тюрьму, а позднее, судя по синодикам, убит[2344]. Царский лекарь Елисей Бомелий по приказанию царя отравил опричного дворецкого Ивана Федоровича Гвоздева-Ростовского, спальника Григория Борисовича Грязного и до ста других менее видных опричников[2345]. Среди погибших в эти годы были Андрей Овцын, Булат Арцыбашев, И.Ф. Воронцов и др.[2346]

2317

Таубе и Крузе. С. 54.

2318

Stryjkowski M. Kronika Polska, Litewska, Zmodska i wszystkiej Rusi. Warszawa" 1846. Т. II. S. 419.

2319

Штаден. С. 106–107. Так, в 1571 г. татарскими воинами был сожжен Рождественский Епифанский монастырь, «а старцов всех крымские люди побили, а иных в полон поймал и» (ПКМГ. Ч. 1, отд. II. С. 1588). Весь город Каширу «сожгли татарове в 79 году». В деревнях Каширского уезда «дворы пожгли татарове в 79 году, а крестьяне померли в лихое поветрее, а иных поимали татарове в полон, а достальные люди розошлися» (Там же. С. 1299, 1304).

2320

ЦГАДА. Крымские дела. Кн. 13. Л. 400.

2321

Сухотин Л.М. К пересмотру вопроса об опричнине. I // Зап. Рус. науч. ин-та в Белграде. Вып. 5. Белград, 1931. С. И; он же. Указ. соч. VII–VIII // Там же. Вып. 17. Белград, 1940. С. 169–171.

2322

Сухотин Л.М. Указ. соч. VII–VIII. С. 166. Р.Г. Скрынников называет князя Ф.М. Трубецкого и князя Н.Р. Одоевского удельными князьями (Скрынников Р.Г. Террор. С. 149). Это ошибка; они были всего-навсего служилыми князьями.

2323

Сб. РИО. Т. 71. С. 665–666.

2324

Сухотин Л.М. Указ. соч. VII–VIIL С. 167–168.

2325

Веселовский С.Б. Духовное завещание Ивана Грозного как исторический источник //Изв. АН СССР. Серия истории и философии 1947. Т. IV, № 6. С. 508–510.

2326

Штаден. С. 62, 97; Таубе и Крузе. С. 54; Веселовский С.Б. Синодик… С. 467. Михаил Темрюкович Черкасский находился с царем после сожжения Москвы (Синб. сб. С. 30 [РК 1559–1605 гг. С. 74]) но уже в июне 1571 г. русскому гонцу приказано было говорить, что князь Михаил «в царев приход ехал из полку в полк и изгиб безвестно» (Кабардино-русские отношения в XVI–XVIII вв. Т. I. М., 1957. С. 34: см. также: Скрынников Р.Г. Террор. С. 138–139).

2327

Штаден. С. 62, 116.

2328

Кушева Е.Н. Политика Русского государства на Северном Кавказе в 1552–1572 гг. //ИЗ. 1950. Кн. 34. С. 285; Кобрин В. Б. Состав… С. 87.

2329

Флетчер сообщает, что и царь «сомневался в своем дворянстве и военачальниках, будто бы замышлявших выдать его татарам» (Флетчер. С. 75. Ср. с. 31, а также: Таубе и Крузе. С. 34).

2330

РИБ. Т. XXXII. № 246. Стб. 505.

2331

Это сведение помещено после рассказа о казни П. Серебряного (1570), В. Курлятева (1568) и перед казнями 19 июля 1568 г. (Таубе и Крузе. С. 41).

2332

Синб. сб. С. 30 [РК 1559–1605 гг. С. 74]; РИБ. Т. XXXI. Стб. 283; Штаден. С. 97; Веселовский С.Б. Синодик… С. 435; Кобрин В.Б. Состав… С. 77.

2333

Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 51. С. 256–257; ср.: Скрынников Р.Г. Террор. С. 147.

2334

ДДГ. С. 480.

2335

ОЦААПП. С. 44 [ГАР. С. 98]; Скрынников Р.Г. Террор. С. 136.

2336

Скрынников Р.Г. Террор. С. 137–138.

2337

Шмурло Е.Ф. Россия и Италия. Т. II, вып. 2. С. 230.

2338

Синб. сб. С. 30 [РК 1559–1605 гг. С. 74]; РИБ. Т. XXXI. Стб. 297; Таубе и Крузе. С. 54; Веселовский С.Б. Синодик… С. 477; Кобрин В.Б. Состав… С. 89–90. Огромные вотчины В.П. и С.В. Яковлевых в Коломенском уезде были конфискованы (ПКМГ. Ч. 1, отд. I. С. 350–351,363-364,392,482,491).

2339

Чумиков А. Указ. соч. С. 29.

2340

ДДГ. Приложение II. С. 480.

2341

Казнен между 18 июня — 7 сентября 1571 г. (Троицкая вкладная книга. Л. 335 [ВКТСМ. С. 94]; Веселовский С.Б. Синодик… С. 384–385; Штаден. C. 97). Возможно, Зайцева имеют в виду Таубе и Крузе, когда говорят о казни Петра Santzen (Таубе и Крузе. С. 41).

2342

Синб. сб. С. 26 [РК 1559–1605 гг. С. 66].

2343

Таубе и Крузе. С. 54; РИБ. Т. XXXI. Стб. 303; Веселовский С.Б. Синодик… С. 441–442; Кобрин В.Б. Состав… С. 71–72. Под 1571/72 г. в Троицком синодике помещено поминание инока Леонида Салтыкова (ГБЛ. Троицкое собр. № 41. Л. 22).

2344

Таубе и Крузе. С. 54; Веселовский С.Б. Синодик… С. 441.

2345

Таубе и Крузе. С. 54; Правда, Шлихтинг сообщает, что Гвоздев умер «от моровой язвы» (Шлихтинг. С. 42).

2346

Штаден. С. 97; Таубе и Крузе. С. 54; Веселовский С.Б. Синодик… С. 357, 369; Скрынников Р.Г. Террор. С. 140.