Опричнина

Термин «опричнина» в летописном переложении указа 1565 г. применяется для обозначения всего создавшегося государева двора, т. е. и для его территории, и для его населения[1525]. Для автора Пискаревского летописца опричнина — это «разделение земли и градом». В «опришнину» царь брал «иных бояр и дворян и детей боярских»[1526].

В более узком смысле «опришниною» в XIV–XV вв. называли особое владение князя, отличное от великого княжения. Один из князей говорил, судя по летописи (6827 г,): «Брате, аже дал царь тебе великое княжение, то и аз отступаюся тебе, княжи на великом княжении, а в мою опришнину не вступайся»[1527]. Иногда опричниной именовали выдел, дававшийся великим князем княгине-вдове. Так, в послании митрополита Ионы сообщается о некой княгине, которой ее муж «подавал» особое владение «во опришнину, чим ей было прожита»[1528]. В своем завещании (1406-1407 гг.). Василий I писал: «Да к тому ей даю в опришнину два села в Юрьеве-Богородицское да Олексинское», которые должны были перейти его вдове только «до ее живота». В данном случае (как и в своем «примысле») княгиня имела полное право распоряжаться («по душе ли даст, сыну ли даст»)[1529]. «Опришниною», следовательно, княгиня владела на правах полной собственности.

Понятие «опришнина» для XVI в., может быть, даже в большей степени, чем «удел», было уже архаичным. Но, очерчивая в 1565 г. контуры своего особого владения, Грозный предпочел его назвать не уделом, а опричниной[1530]. Это, впрочем, понятно: уж слишком одиозным было понятие «удела» во второй половине XVI в. Используя для своей реформы старые удельные образцы, Иван IV все же стремился выбрать из них те, которые давали больший простор для осуществления намеченных им мероприятий, наносивших решительный удар по старине. И все же сама сущность преобразований противоречила формам, в которые они облекались. В этом заключалась одна из причин неуспеха опричнины.

В исторической литературе (нередко у одного и того же автора) термином «опричнина» называют разнообразные явления.

Наиболее правильным, пожалуй, будет употреблять термин «опричнина» в двух смыслах: в узком — для обозначения государева удела — двора в 1565–1572 гг. ив широком — как политику московского правительства в эти годы, направленную на ликвидацию в России пережитков политической раздробленности[1531].

Январский указ 1565 г., вводя в стране опричные порядки, предусматривал переход на царский «обиход» целого ряда земель, которые должны были образовать государев удел[1532]. Наиболее обстоятельный анализ первоначального состава этого удела принадлежит С.Б. Веселовскому[1533]. Он выделил три категории земель, вошедших в опричнину уже в 1565 г. Это, во-первых, «владения дворцового хозяйства» — волости Алешня и Хотунь (на реке Лопасне) Московского уезда (первая на границе с Дмитровским, вторая с Коломенским уездом). Во Владимире царь отписал себе волость Гусь (на иге) и Муромское сельцо, в Переяславле — Аргуновскую волость[1534], расположенную неподалеку от опричного центра Александровой слободы, в Московском уезде — дворцовую волость Гжель (на юго-востоке) и деревни, когда-то принадлежавшие ордынцам[1535].

Государев удел должен был быть обеспечен необходимыми припасами. Поэтому в него взяли Балахну с дворцовыми землями на Узоле, Соль Галицкую[1536], Старую Русу и Тотьму, откуда поступала в казну соль[1537].

Прекрасные пастбища представляли собой заливные луга на реке Пахре (дворцовая конюшенная Домодедовская волость Московского уезда). Рыба должна была идти с озера Селигер (волость Вселуки)[1538], с Ладожского озера (погост Ладожский порог на реке Волхове)[1539] и с Волги (Белгород в Кашинском уезде). Погост Ошта (река Ошта впадает с юга в Онежское озеро) был богат железом[1540].

Взятие в опричнину части новгородских земель кроме чисто экономического имело также стратегическое значение. Ошта, Ладожский погост, Руса и Двина образовывали плацдармы на подступах к Великому Новгороду, решительное столкновение с которым назревало уже в 60-е годы.

Вторую категорию земель, вошедших в опричнину, по С.Б. Веселовскому, составляли северные районы страны с черносошным или дворцовым крестьянским населением. Это поморские волости и уезды — Устюг, Двина, Каргополь, Вага[1541], Вологда[1542] и Галич, а на Волге — дворцовый Юрьевецкий уезд, Плесская волость и Буйгород[1543].

Все эти районы, а прежде всего Двина, уже давно были связаны с государевым дворцом и казной, куда они платили деньги за «наместнич и волостелин доход». Взятие Севера в опричнину и преследовало по преимуществу фискальные цели. Впрочем, иногда дворцовые и черные земли шли в опричную раздачу. Так было, например, на Вологде еще до июня 1567 г., где опричник Петр Таптыков получил в поместье ряд черных обнорских земель[1544].

Наконец, третью категорию земель составляют районы поместного и вотчинного землевладения — Можайск[1545], Вязьма[1546], Козельск[1547], Перемышль (два жребия)[1548], Белев[1549], Лихвин, Малый Ярославец, Медынь, Опаков на реке Угре, Суздаль с Шуей[1550] и Вышгород (в Верее)[1551]. Прежде всего и здесь было много дворцовых сел, в которых побывал царь Иван, прежде чем он издал указ о введении опричнины. Здесь предполагалось испоместить основную массу опричников, выселив тех землевладельцев, которые по тем иди иным причинам не принимались в состав государевых телохранителей: «А учинити государю у себя в опришнине князей и дворян и детей боярских дворовых и городовых 1000 голов; и поместья им подавал в тех городех, с одново, которые городы поймал в опришнину, а вотчинников и помещиков, которым не быти в опришнине, велел ис тех городов вывести и подавати земли велел в то место в иных городех, понеже опришнину повеле учинити себе особно»[1552].

Уже давно историкам бросалось в глаза сходство летописной записи о наделении поместьями тысячи опричников с указом 1550 г. об испомещении «избранной тысячи». По мнению С.Ф. Платонова, в 1565 г. Грозный лишь «повторил то, что было сделано им же самим за 15 лет перед тем»[1553]. Более осторожно высказал ту же мысль М.В. Довнар-Запольский, писавший, что «основная мысль», руководившая переселением служилых людей в 1550 г., была та же, которая руководила Грозным при устроении им опричнины, но Избранная рада эту идею проводила мягче и осторожнее»[1554]. С.Ф. Платонову и М.В. Довнар-Запольскому резко возражал С.Б. Веселовский, решительно отрицавший какую-либо связь между указом 1550 г. и учреждением опричнины. Однако его отрицание преемственности между проектом реформы середины XVI в. и преобразованиями 60-х годов основывалось на неверном понимании существа предполагавшегося испомещения тысячников, которое автор сводил лишь к увеличению кадров «ответственных исполнителей центрального правительства»[1555]. На самом же деле то, что не удалось осуществить в 1550 г. Избранной раде, в изменившихся исторических условиях и иными средствами достиг Иван Грозный в годы опричнины. В обоих указах сходна их основная социальная сущность-стремление упрочить экономические позиции дворянства, т. е. тех кругов класса феодалов, которые являлись опорой централизаторской политики. Как в 1550, так и в 1565 г. правительство хотело укрепить владельческое положение наиболее преданной ему части дворянства путем персонального отбора. Это укрепление оно видело в наделении служилого люда поместьями. Но дальше начинаются уже существенные различия, объясняющиеся изменившимися социальными и политическими условиями, в которых проходило в стране введение опричных порядков. В 1550 г. Избранная рада предполагала ограничиться дополнительным наделением значительной части дворовых детей боярских (т. е. верхушки дворянства) подмосковными землями из резервного государственного фонда (земли числяков, ордынцев и т. п.). Осуществить эту реформу не удалось, так как дворцовых земель даже для дополнительного наделения тысячников не хватало. В 1565 г. решено было обеспечить опричников не столько за счет государственного фонда в центре страны, сколько путем испомещения их на окраинах страны и перетасовки земли внутри самого класса феодалов. В отличие от проекта 1550 г. в состав тысячи наиболее преданных «слуг» наряду с дворовыми детьми боярскими — этим наиболее аристократическим слоем господствующего класса — включалось также и городовое дворянство, т. е. самые широкие круги феодалов. Это означало дальнейший шаг правительства по пути осуществления дворянских пожеланий.

1525

«Учините ему на своем государьстве себе опришнину, двор ему себе и на весь свой обиход учините особной». «В опришнину» брались «слободы и улицы московские». «Государь поймал в опришнину» также приказных людей, решил «учинити…у себя в опришнине князей и детей боярских» (ПСРЛ. Т. XIII., 2-я пол. С. 394–395).

1526

Пискаревский летописец // Материалы по истории СССР. Т. II. М., 1955. С. 76 [ПСРЛ. Т. 34. С. 190]. Сходна этимология слова «опришной» у Ричарда Джемса. «Апришной, — писал он, — это значит отдельные люди («separated man»). Им царь Иван Васильевич оказывал особую милость» (Ларин Б.А. Русско-английский словарь-дневник Ричарда Джемса (1618–1619). Л., 1959. С. 188).

1527

ПСРЛ. Т. V. С. 208.

1528

РИБ. Т. VI. № 130.

1529

ДДГ. № 20.

1530

ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 394–395.

1531

Подробнее о термине «опричнина» см.: Полосин И.И. Социально-политическая история России XVI — начала XVII в. М., 1963. С. 132 и след.

1532

ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 394–395.

1533

Веселовский С.Б. Учреждение опричного двора в 1565 г. и отмена его в 1572 году // ВИ. 1946. № 1. С. 86–90

1534

Позднее в 70-80-х годах также была дворцовой волостью (Корецкий В.И. Правая грамота от 30 ноября 1618 г. Троице-Сергиеву монастырю // ЗОР ГБЛ. Вып. 21. М., 1959. С. 202 и след.).

1535

Эти земли правительство уже в 1550 г. пыталось использовать для испомещения тысячников.

1536

См. грамоту 14 февраля 1567 г., где говорится, что Галицкий уезд, был «в опричнине» (Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. //ИА. 1940. Кн. III. Приложения № 11) и сведения Таубе и Крузе (Рогинский М.Г. Послание Иоганна Таубе и Элерта Крузе // РИЖ. 1922. № 8. С. 36).

1537

Позднее неоднократно отписывали к дворцовым волостям отдельные села и деревни опальных владельцев или просто при межевании земель. В Тарусе, например, по челобитью «дворцовых мужиков» отписано «в опришнину» к дворцовым землям поместье Т. Г. Хомякова (Сухотин Л.М. Земельные пожалования в Московском государстве при царе Владиславе. 1610–1611 гг. //ЧОИДР. 1911. Кн. IV. С. 66). До апреля 1567 г. к дворцовому селу Чаронде Белозерского уезда «в опричнину» приписан ряд деревень Кириллова монастыря. К дворцовому селу Писцову Костромского уезда отписаны были еще до 8 марта 1569 г. вотчины опальных детей боярских Ольговых (Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 5, 9, 35). До 1569/70 г. царь взял «в свою царскую светлость в опришнину» вотчину Раковых в Углицком уезде (ЛОИИ. Собр. Лихачева. Опись II, Картон 61. № 2. Сообщил В.Д. Назаров).

1538

В опричнину входила только часть Ржевского уезда. Другая часть была подведомственна земскому Тверскому дворцу. Н.Р. Юрьев 1 июля 1566 г. выдал, как тверской дворецкий, грамоту на деревню Хлебникову Ржевского уезда (ГБЛ. Собр. Беляева. № 131). Поскольку Н.Р. Юрьев в посольских делах именуется тверским наместником, а В.М. Юрьев — ржевским, ясно, что управление частью Ржевского уезда уже к июлю 1566 г. не входило в компетенцию Н.Р Юрьева. Речь, очевидно, должна идти об опричной части Ржевского уезда. За 1567 г. сведения об опричной части Ржевского уезда более многочисленны. В грамоте 25 августа 1567 г. уже прямо упоминается слободка «в опришнине во Ржевском уезде в Кличенской волости» (Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 19). Соседние Галичанская (по берегам оз. Селигер) и Вселуцская (у оз. Вселук) волости граничили с огромной волостью Езжиной, левобережье которой в XVII в. входило во дворец (Готье Ю.В. Замосковный край в XVII в. М., 1937. С. 369). Когда Фромгольд Ган получил «поместье в уезде Ржевы Володимировой», то это означало, что он «попал в опричнину» (Штаден. С. 140).

1539

К нему был присоединен Михайловский погост, земли «помещиковы и своеземцовы и церковные и монастырские отмежеваны в государеву опришнину к Порогу» (Самоквасов Д.Я. Архивный материал. Т. II, Ч. 2. М., 1909. С. 363–364. Ср. с. 48–50).

1540

История Карелии. Т. I. Петрозаводск, 1952. С. 43.

1541

Среди северных земель, не отмеченных в летописи, опричными были и Пинега с Мезенью, а после Басаргина правежа 1568 г. к ним «примежевали» Варзужскую волость, Олему и Малую Немьюшку. В одной из писцовых книг говорится, что князь Григорий Вяземский отмежевал названные волости «к Пинеге и к Мезени…в опричнину» (Богословский М.М. Земское самоуправление на русском севере в XVII в. Т. I. М., 1909. С. 17). По другим сведениям, Олема вместе с некоторыми другими волостями была отмежевана к Мезени Афанасием Вяземским еще в 1566/67 г. («князь Афо-насей Вяземской…отписал погосты Удорский на Усть-Вашке, и Каращель-ское, и Олему, и Пенежку, и Кебское присуду Мезенскому на опричнину» см.: Историко-филологический сборник. Сыктывкар, 1958. Вып. IV. С. 266).

1542

См. грамоту от 18 февраля 1566 г. (Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 3).

1543

Последние две волости есть только у Таубе и Крузе (Таубе и Крузе. С. 36). Летописные сведения о взятии Поморья, Соли Вычегодской и других волостей в опричнину подтверждаются их подведомственностью опричной Карго-польской четверти (Садиков П.А. Очерки по истории опричнины // ВИ. 1950. № 12 С. 314 и след.) и свидетельством Таубе и Крузе о Холмогорах (Таубе и Крузе. С. 36). О Галиче говорилось уже выше (см. также: Таубе и Крузе. С. 36). В изложении указа 1565 г. говорится, что Иван IV взял в опричнину также «округ Клинской». В Клинском уезде еще в начале XVII в. находились дворцовые волости Копытовская и Сологинская. В.Д. Назаров обнаружил интересную грамоту 1605 г., в которой упоминается о передаче в опричнину («что у них взята в опришнину») вотчины детей П. Витовтова в Клинском уезде для раздачи в поместья (ГБЛ. Собр. О ИД Р. Акты № 26/25).

1544

Кобрин В.Б. Из истории земельной политики в годы опричнины // ИА. 1958. № 3. С. 155–156.

1545

В сентябре 1567 г. Иван IV дал Симонову монастырю жалованную грамоту на села и деревни Можайского уезда, в которой говорилось, что монастырских людей будет судить он сам «или мой боярин введеный в опришнине» (Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 20. С. 214 [АФЗХ (АМСМ) № 163. С. 210]).

1546

В отказных книгах по Вязьме 30-х — 40-х годов XVII в. упоминается более десятка старых землевладельцев-опричников (Павлов-Сильванский В.Б. Источники и состав отказных книг Поместного приказа (30-40-е годы XVII века): (По материалам Вяземского уезда) // АЕ за 1962 г. М., 1963. С. 162).

1547

«Наместником козельским» в посольских делах 1566 г. назывался опричник П.В. Зайцев (Сб. РИО. Т. 71. С. 354).

1548

В грамоте 19 сентября 1566 г. говорилось, что Шаровкин монастырь находился «в Перемышле в опришнине» (Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 7. С. 193).

1549

В 1565/66 г. уже ряд сел Шаровкина монастыря был отмежеван «к опришнему городу к Белеву» (Там же. С. 194).

1550

В правой грамоте 1585 г. говорилось, что «Суздальский уезд был в опричьнине» (АГР. Т. I. № 83. С. 232). В 1566 г. в посольских делах опричник Ф.И. Умной-Колычев назван «наместником суздальским» (Сб. РИО. Т. 71. С. 448).

1551

В жалованной грамоте Симонову монастырю 18 февраля 1566 г. на село Дикое Вышегородского уезда говорилось, что монастырских людей судит царь или боярин «мой введеный в опришнине» (Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 2. С. 183; см. также: Кобрин В. Б. Две жалованные грамоты Чудову монастырю XVI в.) // ЗОР ГБЛ. Вып. 25. М., 1962. С. 309, 320.

1552

ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 395.

1553

Платонов С.Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI–XVII вв. М., 1937. С. 109.

1554

Русская история в очерках и статьях / Под ред. М.В. Довнар-Запольского. Т. II. Киев, 1913. С. 219–220.

1555

Веселовский С.Б. Первый опыт преобразования центральной власти при Иване Грозном // ИЗ. 1945. Кн. 15. С. 57, 61 и др.