Опричнина

Б.Н. Флоря высказал предположение, что одной из причин конфликта Ивана IV с Афанасием явилась ликвидация в июне 1564 г. податных привилегий митрополичьего дома[1203]. У нас нет данных, которые могли бы установить, было ли наступление на митрополичий иммунитет следствием или причиной расхождений царя с митрополитом. Так или иначе, но после отставки Афанасия Иван Грозный предложил его пост осифлянину Герману Полеву[1204].

Происхождение Германа Полева не вполне ясно. Курбский пишет, что это был «светла рода человек, яже Полевы нарицаются та шляхта по отчине»[1205]. Герман обычно считается одним из тех Полевых, которые происходили от Александра Борисовича Поле, потомка смоленских князей. Действительно, в духовной волоцкого князя Бориса Васильевича (1477 г.) мы встречаем внука Александра Борисовича Федора с сыном Васильем (? Большим), которые уже потеряли не только княжеский титул, но на время даже и земли в Волоцком уезде[1206]. Внуку Федора Ивану Васильевичу около 1514–1515 гг. принадлежало сельцо Власьево Рузского уезда, а в 1525–1526 гг. он с детьми Иваном и Михаилом владел землями в Зубцовском уезде[1207]. Иван Иванович Полев, будучи дворовым сыном боярским по Ржеву, владел в 1555/56 г. также селом Авдотьиным Волоцкого уезда[1208]. В этом же уезде находились земли и младшей ветви Полевых (внуков Василия Федоровича Меньшого). Осип Владимирович с сыном Григорием и Иван Владимирович в 50-х годах числились дворовыми детьми боярскими по Костроме. Однако вдова Осипа и его другой сын Иван в 1571/72 г. передали «на помин души» в Волоколамский монастырь большое село Быково Волоцкого уезда[1209]. Из этой семьи Полевых происходил известный старец Нил Полев (Никифор, сын Василия Большого), находившийся в Волоколамском монастыре еще при жизни его основателя Иосифа Санина[1210].

Труднее сказать, какое отношение к этому семейству имел Герман Полев. Братья Хрестьянин и Федор Иванов, дети Гавриила Полева, появляются как мелкие волоцко-рузские вотчинники уже в 20-х годах XVI в.[1211] Федор (по прозвищу Садырь) Иванов около 1530–1531 гг. постригся в Волоколамский монастырь под именем Филофея, дав на помин души своих родичей небольшую деревеньку в Волоцком уезде[1212]. В 1547/48 и 1552/53 гг. он ужебыл казначеем монастыря[1213], а позднее в 1553/54—1554/55 гг, входил в состав соборных старцев и участвовал в совершении земельных сделок[1214]. В 1555/56 г. он выступает одним из душеприказчиков по известном уже И.В. Полеве[1215]. В 1553 г. ему поручается досмотреть «житие», т. е. произвести следствие по делу еретика Матвея Башкина[1216]. В декабре 1561 г. он был при весьма странных обстоятельствах зарезан, причем «наряжали (подговаривали — A3.) два старца соборныих, а третий, не соборной, тот делал»[1217].

Так вот сыном этого Филофея и был Герман (в миру — Григорий) Полев. Григорий постригся в Волоколамский монастырь в 30-е годы XVI в.[1218] В 1551 г. его уже назначают архимандритом Старицкого Успенского монастыря. Связи со Старицей у Полевых были старинными[1219]. Через два с половиной года Герман Полев снова вернулся в Волоколамский монастырь, где в 1554 г. мы уже видим его казначеем[1220]. Герман Полев пользовался, очевидно, доверием у монастырского начальства, так как именно ему было поручено в декабре 1553 г. привести в монастырь еретика Матвея Башкина[1221]. Уже вскоре, в 1555 г., Герман Полев был назначен архимандритом в Свияжский монастырь, где стал правой рукой первого архиепископа казанского, бывшего игумена Волоколамского монастыря Гурия Руготина. После смерти Гурия (4 декабря 1563 г.) Герман Полев как его ближайший сподвижник 12 марта 1564 г. был назначен казанским архиепископом[1222].

Когда московский митрополит Афанасий ушел «на покой» и его место сделалось вакантным, Иван Грозный без колебаний остановил свой взор на Германе Полеве, который в это время находился в Москве[1223]. И в самом деле, представитель «прелукавых осифлян», поддерживавших опричную политику царя, лютый враг еретического вольнодумия, мелкий дворянин по происхождению Герман Полев уже проявил себя в Казани ревнителем православия, сделавшись сначала правой рукой архиепископа Гурия, пользовавшегося особым доверием царя[1224], а затем продолжателем его политики насильственной христианизации.

Но совершенно неожиданно Герман сразу же после занятия митрополичьего престола выступил с менторским поучением, в котором пригрозил царю, что его ждет страшный суд за содеянные им поступки[1225]. Речь, конечно, шла об опричных гонениях. Трудно сказать, чем объяснялся такой поворот дела. Может быть, тем что Герман сохранил свою старую близость к старицкому двору, над которым все больше и больше сгущались тучи. Возможно, сыграло роль и то, что он «Максима Философа мало нечто отчасти учения причастен был»[1226]. Максим Грек был учителем Сильвестра и Андрея Курбского, т. е. руководящих деятелей Избранной рады. Под непосредственным влиянием опричной среды Иван Грозный уже через два дня после восшествия Германа на митрополичий престол отстранил его от исполнения этих новых его обязанностей.

На этот раз Иван IV остановился на кандидатуре Филиппа Колычева. П. А. Садиков считает, что она была, по-видимому, приемлема для всех: будущий митрополит принадлежал к старому боярскому роду, из которого, однако, по крайней мере двое стали опричниками. Лично известный Грозному, Филипп снискал известность незаурядными организаторскими способностями, проявившимися во время его игуменства в Соловецком монастыре[1227]. По мнению В.Б. Кобрина, царь долго убеждал Филиппа стать митрополитом, «не желая, вероятно, резко рвать с некоторыми кругами боярства»[1228]. Вспомним, что Колычевы были известны своей близостью к старицким князьям[1229], а Филипп постригся в монахи после «поимания» Андрея Старицкого[1230].

К этому можно добавить, что неудача с осифлянским претендентом на митрополичью кафедру (Германом Полевым) заставила Грозного обратить взор на другую могущественную группировку среди высших иерархов — заволжских старцев[1231]. Но из лидеров нестяжателей только две крупные фигуры могли рассматриваться как будущие митрополиты: это новгородский архиепископ Пимен и соловецкий игумен Филипп. Первый, несмотря на все его расположение к царю, вызывал у Ивана Грозного к себе крайне настороженное отношение, ибо представлял тот самый Новгород, который, по мнению московского государя, таил в себе крамолу и постоянную готовность к мятежу. Оставалась кандидатура Филиппа, который еще в середине века пользовался расположением царя. В пользу соловецкого игумена высказался и освященный собор, тем более что в его состав входило очень мало правоверных осифлян[1232].

1203

АФЗХ. Ч. III. М., 1961. № И. Ср. также С. 375.

1204

По сообщению Курбского, он занял митрополичий престол до Филиппа, но пробыл на нем только два дня, после чего его убили (РИБ. Т. XXXI. Стб. 317–318). Курбский впадает в явную ошибку: Герман Полев погиб уже после того, как собор 4 ноября 1568 г. осудил Филиппа. Было бы заманчиво считать, что Полева назначили митрополитом после отставки Филиппа: тогда «два дня» его пребывания на митрополичьем престоле, о которых говорит Курбский, приходились бы на 4–6 ноября 1568 г. Но это не увязывается со сведениями жития Филиппа. Согласно житию, Герман выступал в защиту Филиппа Колычева, поэтому вряд ли можно предположить, что митрополитом провозгласили иерарха, противопоставившего себя воле царя и большинства церковного собора.

1205

РИБ. Т. XXXI. Стб. 318.

1206

ДДГ. № 71. С. 249–251. Правда, Борис Васильевич, вероятно, вернул земли Полевым и наказывал жене и сыну не вступаться в их владения, которые он «поотимал в своей вине». Василий Федорович и его сын Иван упоминаются в акте 1508–1515 гг. (АФЗХ. Ч. II. № 42. С. 43). В.Ф. Полев служил углицкому князю Дмитрию Ивановичу (Леонид. Село Полево // ЧОИДР. 1872. Кн. IV. С. 2).

1207

АФЗд. Ч. II. № 60, 96.

1208

АФЗд. Ч. II. № 259. С. 263.

1209

АФЗд. Ч. II. № 354. С. 394. Осип Владимирович Полев в 1554/55-1561/62 гг. упоминался среди московских воевод (ДРК. С. 176, 231). Григорий Осипович входил в состав опричников (Кобрин В. Б. Состав… С. 63).

1210

Леонид. Село Полево. С. 2. См. переписанный им экземпляр «Просветителя» Иосифа Волоцкого 1514 г. (ГПБ. Соловецкое собр. № 346/326). В 1507 г. он уже был соборным старцем (АФЗХ. Ч. II. № 37. С. 39).

1211

Хрестьянин Полев упоминается в актах 1527/28 — 1554/55 гг. (АФЗХ. Ч. И. № 106,123,143,150–152,158,182); Федор Гаврилов — в 1526/27-1528 гг. (Там же. № 100, 106). Сын Хрестьянина Иван был дядею волоцкого вотчинника Г.И. Морина (Там же. № 357, 381). О родственных связях Гавриловых-Полевых с Мориными см.: Там же. № 386,390,393,433.,

1212

АФЗХ. Ч. II. № 118. С. 110.

1213

Книга ключей и долговая книга Иосифо-Волоколамского монастыря XVI века. М.; Л., 1948. С. 13, 46.

1214

АФЗХ. Ч. II. № 246, 248, 252, 254; то же в акте 1551/52 г. (АФЗХ. Ч. И. № 236).

1215

АФЗХ. Ч. И. № 283.

1216

ПСРЛ. Т. XIII, 1-я пол. С. 232.

1217

Зимин A.A. Краткие летописцы XV–XVI вв.//ИА. 1950. Кн. V. С. 24.

1218

Дошедшее до нас житие Германа не дает никаких дополнительных биографических сведений о нем: оно написано было очень поздно — между 1657–1672 гг. («по благословению» архиепископа казанского Лаврентия). В распоряжении автора не было никаких достоверных данных о Германе, кроме житий митрополита Филиппа и Гурия Казанского. Текст жития Германа см.: ГИМ. Собр. Уварова. № 792. Л. 70 и след.

1219

Об этом см.: Материалы для истории города Старицы Тверской губернии /Собр. И. Крыловым. Вып. I. Старица, 1905. С. 108–113; а также: Елисеев Г.З. Жизнеописание святителей Гурия, Германа и Варсонофия казанских и свияжских чудотворцев. Казань, 1847. С. 31.

1220

Книга ключей и долговая книга… С. 46, 51. В 1551/52, 1553/54 и в 1554/55 гг. он участвует в приобретении монастырем земель (АФЗХ. Ч. И. № 236, 246, 247, 252).

1221

Зимин A.A. Краткие летописцы… С. 20.

1222

ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 382.

1223

Еще в апреле 1566 г. Герман был в Москве, когда он поручился по князе М.И. Воротынском (СГГД. Ч. I. № 189). Участвовал он и в заседаниях Земского собора 28 июня — 2 июля 1566 г. (СГГД. Ч. 1. 1192; ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 402).

1224

Сохранилось послание Ивана IV Гурию Руготину (ПДРВ. Ч. V. 1789. С. 241–244).

1225

РИБ. Т. XXXI. Стб. 317–318.

1226

РИБ. Т. XXXI. Стб. 318–319. В бытность Германа архимандритом Старицкого монастыря (1551–1555) тверским епископом, в подчинении которого он находился, был другой осифлянин — Акакий, который, однако, покровительствовал Максиму Греку.

1227

Садиков П.А. Очерки по истории опричнины. М.; Л., 1950, С. 27.0 том, что соловецкая деятельность Филиппа содействовала его новому назначению, говорит и автор его жития (ГБЛ. Троицкое собр. № 694. Л. 100 об.).

1228

Кобрин В.Б. Укрепление Русского централизованного государства во второй половине XVI в. //Преподавание истории в школе. М., 1960. № 5. С. 41.

1229

Подробнее см.: Зимин A.A. Колычевы и русское боярство XVI–XVI вв. //АЕ за 1963 г. М., 1964. С. 56–71.

1230

Р.Г. Скрынников пишет, что Филипп Колычев «в молодости участвовал в мятеже» старицкого князя. Это явное преувеличение (Скрынников Р.Г. Начало. С. 341). Данных в пользу такого предположения у нас нет.

1231

Близкий к нестяжателям Кирилло-Белозерский монастырь в 1567–1568 гг. получил от царя обширные иммунитетные пожалования (Каштанов С.М. Хронологический перечень…4. И. № 903,919,920 и др.).

1232

Из 11 архиепископов и епископов постриженниками или игуменами Иосифова монастыря были Герман Полев, епископ крутицкий Галактион, епископ тверской Акакий. Последний по причине глубокой старости не принимал участия в соборных делах. Место полоцкого архиепископа в июле 1566 г. (после смерти Трифона Ступишина) оставалось вакантным. Близок к осифлянам был ростовский архиепископ Никандр.