Опричнина

Но все это было лишь предвестником дальнейшего наступления на силы феодальной реакции. Главный удар Грозный решил нанести по последним уделам[479].

Вероятно, и после принесения в 1554 г. торжественного крестоцелования в верности Ивану IV и его детям старицкий князь сохранял какую-то смутную надежду на приход лучших для него времен, когда он будет увенчан шапкой Мономаха. Во всяком случае на правой кайме плащаницы, пожертвованной в 1560/61 г. его матерью княгиней Ефросинией Троице-Сергиеву монастырю, выткана была надпись, гласившая, что «сии воздух» сделан «повелением благоверного государя князя Владимера Андреевича, внука великого князя Ивана Васильевича, правнука великого князя Василия Васильевича Темного». Сходная надпись имелась и на плащанице 1564/65 г., пожертвованной в Кирилло-Белозерский монастырь («повелением благоверного князя Владимира Андреевича, внука великого князя Ивана Васильевича»)[480]. Напоминая таким образом о своем происхождении от великих князей Василия II и Ивана III, старицкий князь тем самым недвусмысленно заявлял свои права на наследование московского престола: он, так же как и Иван IV, был внуком Ивана III, а прецедент коронации внука великого князя существовал уже с 1498 г.[481]

Еще возвращаясь из Полоцкого похода в марте 1563 г., царь пировал в Старице. 4 мая умер полуторамесячный сын Марии Темрюковны царевич Василий. Сразу же после этого Грозный направился в Оболенск, Калугу, Перемышль, Одоев, Белев, Козельск и Воротынск, т. е. в бывшие удельные земли Воротынских и Оболенских княжат, и в свои дворцовые села, находившиеся «в тех городах»[482]. Затем, с конца мая до середины июля, Грозный находился в Слободе[483].

Буря разразилась вскоре, уже в июне, когда царь «положил был гнев свой» на княгиню Ефросинию Старицкую и ее сына Владимира. Поводом была жалоба дьяка Савлука Иванова на то, что «княгиня Офросиния и сын ее князь Володимер многие неправды ко царю и великому князю чинят и того для держат его скована в тюрьме». Царь Иван внял извету дьяка и «положил был гнев свой» на Ефросинью, а 5 августа даже насильно постриг ее в монахини[484]. Опале на некоторое время подвергся и князь Владимир Андреевич Старицкий. Наиболее преданные князю Владимиру бояре, дети боярские и дьяки переведены были в государев двор, а к старицкому князю приставлены царские бояре и дворовые люди[485]. Смена ближайшего окружения старицкого князя была проведена не впервые. Еще в 1541 г., после того как правительство выпустило князя Владимира из темницы, оно возвратило ему удел, заменив, однако, бояр и дворян его отца, скомпрометировавших себя во время открытого столкновения старицкого князя с Москвой в 1537 г.[486]. Именно поэтому в крестоцеловальной записи 1554 г. князь Владимир обязался «без бояр… никоторого дела не делати», не мстить им ни за какие их проступки и не сгонять их с вотчин[487]. Итак, «перебор» личного состава старицкого двора должен был обеспечить промосковскую политику князя Владимира или во всяком случае поставить его под неусыпный контроль московской администрации. В разгар опалы на князя Владимира Иван IV 20 июня 1563 г. «во княж Володимерове деле Ондреевича» затребовал к себе материалы, касающиеся побега князя Семена Ростовского, наиболее рьяного защитника кандидатуры старицкого князя во время мартовских событий 1553 г.[488]. Старица все время продолжала находиться под бдительным надзором, хотя уже осенью Грозный «простил» опальную Ефросинью[489]. В сентябре — октябре 1563 г. царь снова ездил в старицкие, верейские и вышегородские дворцовые села[490]. Вскоре после этого, в ноябре 1563 г., он выменял у князя Владимира г. Вышгород с уездом и ряд волостей в Можайском уезде, отдав ему взамен г. Романов на Волге[491]. По С.Б. Веселовскому, «эта мена имела исключительно хозяйственное значение и для князя Владимира была вполне безобидной»[492]. Более прав, по-видимому, П.А. Садиков, считавший, что уже с 1563 г. Иван Грозный начал готовиться к продолжению государственных реформ. Ежегодные поездки на богомолье и «потехи» могли использоваться царем для изучения организации удельного управления, опыт которого он использовал в недалеком будущем. С этим же замыслом как-то связывается и начало обмена землями с Владимиром Старицким[493].

По данным С.М. Каштанова, и в иммунитетной политике правительства перелом наступает в 1563 г., когда начинается увеличение податных привилегий монастырей[494]. К этому году относят крупный поворот в политике Ивана IV и иностранные наблюдатели[495]. Неожиданная смерть царевича Василия также могла только вызвать у царя лишь новое раздражение против тех, кто высказывал недовольство царицей Марией и ее родней. Один русский летописец сообщает под 1562/63 г. (после рассказа об опале на Воротынских), что Иван Грозный «на бояр своих на многих и на детей боярских на многих опалы свои тяшкые положил грех ради наших»[496].

С этими наблюдениями можно сопоставить и сдвиги в составе Боярской думы в предопричные годы[497]. К концу 1560 г. в ней насчитывалось 55 человек: 37 бояр и 18 окольничих. Накануне введения опричнины, т. е. в конце 1564 г., в думе было уже только 42 человека (33 боярина и 9 окольничих). Сокращение числа думных людей особенно заметно в 1563–1564 гг., когда из думы выбыло 13 бояр и 4 окольничих, а прибыл всего один боярин (и то из окольничих). Боярами в начале 60-х годов сделались будущие опричники Ф.И. Умный-Колычев, Л.А. Салтыков, а окольничими — позднейший опричник З.И. Очин-Плещеев и И.М. Хворостинин (отец четырех опричников, умерший около 1564 г.).

1564 год начался тревожно. Возобновившиеся после длительной подготовки похода на Ригу военные действия с Литвой принесли уже вскоре первые серьезные неудачи[498]. Русские воеводы задумали смелый план обхода литовских войск гетмана Радзивилла, находившихся в районе Лукомля. Для этого армия в 17–18 тысяч человек во главе с командовавшим всеми русскими войсками, расположенными у западной границы, князем П.И. Шуйским должна была выйти из Полоцка и соединиться под Оршей в селе Боране («на Друцких полях») с армией князей B.C. и П.С. Серебряных, шедшей из Вязьмы. Затем соединенное войско должно было двигаться на Минск и Новогрудок. Князья Серебряные прибыли к месту встречи в назначенный срок. Иначе сложилась судьба армии Шуйского. На нее направили основной удар литовские главнокомандующие Николай Радзивилл и Григорий Ходкевич. 26 января на р. Уле (неподалеку от Полоцка) литовские войска нанесли тяжелое поражение русской армии. Сам П.И. Шуйский был убит. В плен попали воевода Захарий Плещеев и 700 человек «больших дворян и детей боярских»[499]. Узнав о том, что Шуйский разбит, войска князей Серебряных после опустошительных набегов на мстиславские, кричевские, могилевские и шкловские места 9 февраля вернулись в Смоленскую украину[500].

479

Удел слабоумного царского брата Юрия, восстановленный в августе 1560 г., перестал существовать в 1563 г.; 24 июня князь Юрий умер (ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 329, 372).

480

Маясова H.A. Мастерская художественного шитья князей Старицких // Сообщения Загорского государственного историко-художественного музея-заповедника. Вып. 3. Загорск, 1960. С. 51, 56.

481

Интересно, что в том же 1560/61 г., когда была изготовлена троицкая плащаница, другой «воздух» из мастерской княгини Ефросинии был передан в московский кафедральный Успенский собор (Маясова H.A. Указ. соч. С. 49). Здесь уже в надписи властолюбивая княгиня не решилась напомнить о родстве ее сына с московским великокняжеским домом. В более поздних покровах 1578 и 1581 гг. подчеркивался удельный характер власти старицкого князя: «Княжа Владимира Ондреевича княгини…удельная» (Там же. С. 62. Ср. С. 61).

482

ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 365–367. И.И. Полосин склонен связывать эту, по его определению, «военно-инструкторскую поездку Ивана IV по западной окраине Замосковья» с полоцким походом 1563 г. и ограничивает ее военными задачами Русского государства (Полосин И.И. Споры об «опричнине» на польских сеймах XVI века (1569–1582) // Полосин И.И. Социально-политическая история России XVI — начала XVII в. М., 1963. С. 162). Это, конечно, очень односторонне.

483

Сюда 26 мая и в июне дьяк Посольской избы А. Васильев привозил важные документы Царского архива (ОЦААПП. С. 35–36. В издании опечатка: июнь 7079, в рукописи — июнь 7071 [ГАР. С. 77, 80].

484

ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 368. Официальная версия о пострижении Ефросинии («по своему хотению») и смене бояр дана в посольских делах (Сб. РИО. Т. 71. С. 466–467). Материалы, касавшиеся опалы княгини Ефросинии Старицкой и ее сына Владимира, хранились в Царском архиве: «Отпуск на Белоозеро, в Воскресенской монастырь княж Ондреевы Ивановича княгини, во иноцех Евдокеи, о обиходе, как быти ей на Белеозере; и отписка, как государь со старицы Евдокеи и сына ее со князя Володимера Ондреевича сердца сложил» (ОЦААПП. С. 40 [ГАР. С. 89]). Царь сообщил («известил») о «неисправлениях» Владимира Старицкого и Ефросинии Макарию и освященному собору. Но Р.Г. Скрынников пишет, что «правительство добилось от высшего духовенства осуждения Старицких и что по приговору собора Ефросинья была заточена» (Скрынников Р.Г. Начало. С. 183). Все это является произвольным толкованием ясных сведений летописи.

485

«У князя Володимера Ондреевича повеле государь быти своим боя-ром и дьяком и столником и всяким приказным людем… Бояр же его, и дьяков, и детей боярских, которые при нем близко жили, взял государь в свое имя и пожаловал их, которой же которого чину достоит» (ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 368). В описи Царского архива находились «списки — имена детей боярских, которые приехали от князя Володимера Ондреевича и которых царь и великий князь взял у князя Володимера Ондреевича в свое имя» (ОЦААПП. С. 39 [ГАР. С. 87]).

486

Иван IV велел у князя Владимира «быти бояром иным и дворецкому и детем боярьскым, дворовым не отцовскым» (ПСРЛ. Т. XIII, 1-я пол. С. 135, 140).

487

СГТД. Ч. 1. № 168,169.

488

ОЦААПП. С. 35 [ГАР. С. 76].

489

15 сентября царь дал некоторую сумму денег в Симонов монастырь, чтобы монахи молились «о здравии» Евдокии (Скрынников Р.Г. Начало. С. 185).

490

ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 370.

491

ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 372. О судьбах Вышгорода в XVI в. см.: Кобрин В.Б. Две жалованные грамоты Чудову монастырю (XVI в.) // ЗОР ГБЛ. М., 1962. Вып. 25. С. 304–305.

492

Веселовский С.Б. Последние уделы… С. 108.

493

Садиков П.А. Очерки… С. 15.

494

ПРП. Вып. IV. С. 166.

495

А. Шлихтинг писал, что Иван IV после взятия Полоцка «начал замышлять, как ему уничтожить своих приближенных, а особенно тех из них, кто отличался знатностью и древностью рода» (Шлихтинг. С. 16).

496

ЦГАДА. Ф. 181. № 365. Л. 242 об.

497

См.: Зимин A.A. Состав Боярской думы в XV–XVI веках // АЕ за 1957 г. М., 1958. С. 69–72.

498

О подготовке похода Ивана IV на Ригу сообщает в письме от 24 ноября 1563 г. Иоганн Таубе (Винтер Э. Два письма Иоганна Таубе // И А. 1962. № 3. С. 151).

499

Среди взятых в плен были дворовые дети боярские или их родственники: Воин Истомин сын Ржевский (Дорогобуж), Алфер Васильев сын Федцов, Афанасий Васильев сын Чихачев (Псков), Иван Афанасьев сын Арцыбашев (Новгород), новоторжец Дмитрий Кашкаров (АЗР. СПб., 1848. Т. III. № 35. С. 134).

500

ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 377–378; ПЛ. Вып. II. С. 245; Пискаревский летописец. С. 76 [ПСРЛ. Т. 34. С. 190]; ДРК. С. 242–243 [РК 1475–1598 гг. С. 204–205]; Письмо гетмана литовского Радзивилла о победе при Уле 1564 г. // ЧОИДР. 1847. Кн. III. № 3. С. 1–18: AS. Т. VII. N LXXXV; Stryjkowski М. Ор. cit. Т. И. S. 414–415; Bielski Marcin. Kronika Т. II. S. 1153; Piwarki K. Op. cit. S. 262–263; Акты Копенгагенского архива. Вып. 1:1326–1569//ЧОИДР. 1915. Кн. IV. № 128. С. 221–222; Форстен Г.В. Балтийский вопрос… Т. I. С. 478; Kappeler A. Op. cit. S. 117–118.