Страница 74 из 91
После окончания основной части работ Стоглава Иван Грозный предпринимает еще одну попытку добиться изменения принятых решений в духе его программы. По его настоянию решения Стоглава были посланы в Троице-Сергиев монастырь трем сведенным с престола «святителям» — бывшему митрополиту Иоасафу, бывшему ростовскому архиепископу Алексею и бывшему троицкому игумену Ионе Шелепину, которые должны были высказать свое мнение о соборных постановлениях[1599]. Решения Стоглава не были посланы, например, в Песношский монастырь, где находился сведенный с престола «осифлянин» Вассиан Топорков, а направлены именно в Троице-Сергиев монастырь. При этом ответ Иоасафа был передан собору Сильвестром[1600]. Близкий к нестяжателям Иоасаф был врагом осифлян. К числу его личных друзей принадлежал Алексей. Еще в бытность игуменом Троице-Сергиева монастыря он спас Иоасафа от убийства боярами[1601]. И только третье лицо — Иона Шелепин был противником Сильвестра, Артемия и Иоасафа[1602]. Осифлянам удалось также послать с Сильвестром своего видного представителя — старца Герасима Ленкова, который вместе с ним доставил собору ответ Иоасафа. Иоасаф сделал ряд замечаний по поводу Стоглава. Одно из них касалось упоминания в решениях собора имени Иосифа Санина как одного из тех, кто присутствовал на соборе 1503 г. Иоасаф указывал: «На том соборе у деда твоего были многих монастырей честные архимандриты и игумены и старцы многие тех же монастырей пустынники» и их следовало бы упомянуть в соборном приговоре[1603]. Речь шла, конечно, о главе «нестяжателей» Ниле Сорском и Серапионе архиепископе новгородском, т. е. о старинных противниках осифлян. Иоасаф рекомендовал, чтобы «полоняничные деньги» поступали из казны митрополита и из монастырей, а не собирались «с сох», ибо крестьяне и так обременены многими повинностями.
Замечания Иоасафа не смогли существенно повлиять на решения Стоглава. В мае 1551 г. осифлянский собор закончил свою работу[1604].
Провал на Стоглаве программы реформ, намечавшейся правительством, вызвал открытое недовольство Ивана Грозного.
Наиболее непримиримый противник секуляризации монастырских земель Феодосий, архиепископ новгородский, был обвинен в злоупотреблениях и в мае 1551 г. сведен с престола[1605]. В это же время вынужден был оставить свой престол епископ суздальский Трифон. На его место 18 июня 1551 г. был поставлен игумен Кирилло-Белозерского монастыря Афанасий Палецкий[1606]. В ноябре 1552 г. архиепископом новгородским сделали Пимена[1607], постриженника Андриановой (заволжской) пустыни, т. е. также из среды нестяжателей. Очевидно, около мая 1551 г. Иван IV назначает игуменом Троице-Сергиева монастыря одного из идеологов нестяжателей Артемия. В свою очередь Артемий добивается назначения одного из видных заволжских старцев — Феодорита архимандритом суздальского Ефимьева монастыря[1608]. По его же ходатайству в Троице-Сергиев монастырь был переведен Максим Грек[1609].
Ослабление позиций осифлян в руководстве церковью позволило правительству добиться ряда успехов в борьбе за сокращение земельных привилегий церковных корпораций.
Приговором 11 мая 1551 г. покупка духовными землевладельцами вотчинных земель без «доклада» Ивану IV запрещалась под угрозой конфискации объекта продажи.
На царя отписывались поместные и черные земли, которые были захвачены монастырям# у детей боярских и крестьян «насильством» за долги, а также все владения бояр, переданные монастырям в малолетство Ивана IV. Подтверждалось провозглашенное еще уложениями Ивана III и Василия III запрещение «без докладу» давать в монастыри земли в Твери, Микулине, Торжке, Оболенске, на Белоозере и Рязани, а также продавать вотчины кому-либо «мимо тех городов» людей. Суздальские, ярославские и стародубские княжата не могли также «без государева докладу» давать земли в монастыри, а переданные ими земельные вклады (в годы боярского правления) должны быть выкуплены казною и розданы в поместья[1610].
0 действенности приговора 1551 г. говорит тот факт, что в 50-х годах прекратилась покупка земель крупными монастырями. Не приобретали в 50-х годах земли покупкой ни Волоколамский, ни Спасо-Ефимьев, ни Троице-Сергиев, ни многие другие монастыри[1611].
Наряду с этим осифлянскому духовенству удалось сохранить за собой свои основные владения и добиться даже отмены родового выкупа для земель, полученных по вкладам от светских феодалов; выкуп мог состояться только в том случае, если вкладчик оговаривал это в своем завещании или данной грамоте.
В том же месяце, когда был издан приговор о запрете покупки земель духовными феодалами, правительство осуществило не менее важное мероприятие, направленное против податных привилегий духовных феодалов. Стоглав, как известно, утвердил составленный в 1550 г. Судебник. Но этот законодательный кодекс статьей 43 провозгласил ликвидацию тарханов. Пересмотр жалованных грамот, происходивший 17–18 мая 1551 г., и должен был реализовать решение Судебника. Существо пересмотра сводилось к повсеместному уничтожению основных податных привилегий духовных феодалов.
Исследования П. П. Смирнова и С. М. Каштанова[1612] позволяют представить основные меры майского пересмотра. Без всяких оговорок обычно подтверждались жалованные грамоты, не содержавшие освобождения от уплаты ямских денег, тамги, несения посошной службы. Это были главным образом грамоты Ивана III и Василия III. Остальные грамоты подписывались с формулой «опричь ямских денег, посошной службы, мыта и тамги» (это были преимущественно щедрые льготные грамоты периода боярского правления). Но такое ограничение и означало фактически ликвидацию тарханов, провозглашенную 43 статьей Судебника 1550 г., тем более что тарханные грамоты в 50-х годах не выдавались, а об освобождении от новых податей (ямских, ямчужных, засечных, пищальных и полоняничных денег) в старых грамотах, конечно, не было никаких упоминаний. В грамотах на городские владения монастырей, кроме того, оговаривалось, что во дворах все люди, кроме дворника, судом и данью были «равны» с «черными людьми»[1613]. Грамоты, не подписанные в мае 1551 г., теряли свою юридическую силу.
Недаром в 1554/55 г. Иван IV предписывал брать таможенные пошлины «з грамотчиков, с тех, которые грамоты на мое царево и великого князя имя в лете 7050 девятом году, в мае не подписаны»[1614].
Итак, в результате мероприятий, проведенных в 1550–1551 гг., наиболее значительный удар был нанесен по церковно-монастырскому землевладению и по податным привилегиям монастырей-вотчинников. Но этот успех правительства Ивана IV был достигнут ценою дальнейшего нажима на крестьян. Принужденные отдавать часть своих доходов в царскую казну, монастырские власти старались себя компенсировать ценою увеличения поборов с населения своих вотчин[1615].
В связи с попытками решения земельного вопроса и введением новых прямых налогов (пищальных и полоняничных денег) необходимо было провести реформу поземельного обложения и учет наличия земельного фонда. Все это нельзя было сделать, не проведя поземельной переписи. К описанию земель и приступили в 7059 (1550/51) г., скорее всего после Стоглава[1616].
1599
«Стоглав», Казань, 1863, стр. 99—100.
1600
Игумен Троице-Сергиева монастыря Серапион Курцев, который в некоторых списках Стоглава назван в числе лиц, передававших мнение Иоасафа, принадлежал к числу осифлян, но, очевидно, его имя попало в Стоглав («Стоглав», М., 1890, стр. 404; «Стоглав», Казань, 1863, стр. 415).
1601
«Едва у них умоли игумен троицкий Алексий Сергием чюдотворцем от убиениа» (ПСРЛ, т. XIII, ч. 1, стр. 141).
1602
На соборе 1554 г. он был одним из свидетелей обвинения на Артемия (ААЭ, т. I, № 139). С. Г. Вилинский справедливо считает его соратником осифлян (С. Г. Вилинский, Послания старца Артемия (XVI в.), Одесса, 1906, стр. 69). Трудно что-нибудь определенно сказать о воззрениях бывшего архимандрита Чудовского монастыря Васьяна Глазатого (1549 г.), который назван в некоторых списках четвертым лицом, получившим вместе с Иоасафом решение Стоглава (см. «Стоглав», Казань, 1863, стр. 415; «Стоглав», М., 1890, стр. 404).
1603
Стоглав, стр. 312.
1604
См. Д. Стефанович, указ. соч., стр. 96.
1605
В послании от 26 июня 1551 г. новому архиепископу Серапиону Курцеву Макарий писал, что на новгородского архиепископа (Феодосия) «написано… от наугороцких попов про подводы, как ездил архиепископ в Москве и во Псков и с монастырей и у попов имал подводы» («Стоглав», Казань, 1863 г., стр. 28). Серапион Курцев был поставлен в новгородские архиепископы 14 июня 1551 г. (ПСРЛ, т. XIII, ч. 1, стр. 165; ср. ПСРЛ, т. III, стр. 25). Феодосий сведен с престола в мае 1551 г. (см. ПСРЛ, т. IV, ч. 1, вып. III, примечание, стр. 308).
1606
ПСРЛ, т. XIII, ч. 1, стр. 165. Позднее Афанасий примкнул к осифлянам. Курбский подчеркивает его «сребролюбие и пиянство» (см. РИБ, т. XXXI, стб. 333–334). Афанасий выступил против соратника Артемия Феодорита и других лиц, близко стоявших к заволжским старцам.
1607
ПСРЛ, т. XIII, ч. 1, стр. 228.
1608
РИБ, т. XXXI, стб. 333–334.
1609
С. А. Белокуров, О библиотеке Московских государей в XVI ст., стр. XXI, LXXIII, LXXVI–VII.
1610
«Памятники русского права», вып. IV, стр. 523–524.
1611
Среди троицких актов сохранилась купчая с доклада дворецкому Д. Р. Юрьеву от 9 сентября 1549 г. (ГКЭ, № 8873). Это показывает, что приговор 1551 г. фактически оформил тог порядок, который правительство начало вводить уже с конца 40-х годов.
1612
П. П. Смирнов, Посадские люди и их классовая борьба до середины XVII в., т. I, стр. 122–144; «Очерки истории СССР. Период феодализма. Конец XV — начало XVII в.», стр. 347–348; «Памятники русского права», вып. IV, стр. 288–289.
1613
П. П. Смирнов, Посадские люди и их классовая борьба до середины XVII в., т. I, стр. 131–132.
1614
ЦГАДА, Собр. Мазурина, № 3096; Ср. грамоту 1560 г. (ЛЗАК, вып. I (XXXIV), стр. 203).
1615
С. М. Каштанов, К проблеме происхождения феодального иммунитета, стр. 120.
1616
Сохранились следующие упоминания о наиболее ранних писцовых книгах описания 50-х годов, т. е. о книгах 7059 г.: книги Федора Старкова Васильцева стана Московского уезда (77. Н. Милюков, Спорные вопросы финансовой истории Московского государства, стр. 162), Андрея Лодыгина Торокманова стана того же уезда (там же; ср. РИБ, т. II, № 37), Д. А. Чоботова Московского уезда (С. А. Шумаков, Обзор, вып. IV, стр. 219), Романа Образцова Владимирского уезда (там же), Тимофея Карамышева Вологодского уезда (там же), Фед. Прозоровского и Ив. Беклемишева Каширского уезда (М. А. Дьяконов, Рецензия на книгу П. Н. Милюкова «Спорные вопросы финансовой истории…», ЖМНПр., 1893, № 7, стр. 226), Годунова Переяславль-Рязанского уезда (там же), Ивана Слизнева на село Липки (СГГиД, ч. 1, стр. 530); «Приправочные книги» Ивана Власьева по Рузе (АФЗиХ, ч. 2, № 255, стр. 260); Описание Вотской и Шелонской пятины (77. Н. Милюков, Спорные вопросы финансовой истории Московского государства, стр. 162), Ивана Чиркина Беженкой пятины (М. А. Дьяконов. указ. рецензия, стр. 226). То, что составление писцовых книг началось с Московского и Рузского уездов, можно связать с предполагавшимся испомещением там тысячников.