Страница 20 из 94
Война 1508 г. в военно-стратегическом отношении была хорошим уроком. Она показала, что без взятия городов-крепостей одними опустошительными набегами достичь успеха невозможно. Перед правительством Василия III встала важная задача оснащения русской армии мощной артиллерией.
Правительство Василия III не считало войну 1508 г. решением вопроса о западнорусских землях и рассматривало «вечный мир» как передышку, готовясь к продолжению борьбы.
Не склонны были примириться с потерей северских земель и правящие круги Великого княжества Литовского. Время должно было показать, какая из сторон сумеет более разумно использовать представившуюся передышку.
Глава 5
Дела удельные и церковные
Успех в грядущей войне с Великим княжеством Литовским во многом зависел от того, какие меры предпримут Василий III и его окружение внутри страны для обеспечения целостности государства, создания боеспособной армии и укрепления рубежей. Эти задачи и пыталось решить русское правительство в ближайшие годы.
Лето 1508 г. выдалось жаркое, засушливое. Вспыхивали в городах частые пожары. В Москве 14 мая загорелся Большой посад у Панского двора, «и торг выгорел и до Неглимны по Пушечные избы и мало не до Устретения». 22 мая горело Чертолье и «Семчинское до Сполья» (Чертолье — район к западу от Кремля, Семчинское — в районе современной Метростроевской улицы). И вообще этим летом «много городов выгоре, такоже и сел, и лесов, и хлеба, и травы выгоре». В одном Новгороде выгорела вся Торговая сторона, «а людей сгорело 2700»[378] Горел Ярославль. Прошло несколько месяцев, и 8 сентября в Ярославле снова возник пожар. На этот раз горел Спасо-Ярославский монастырь [379].
В самой столице весь 1508 г. не прекращались строительные работы. Еще весной «вкруг града Москвы» (Кремля) под руководством Алевиза Фрязина начали делать обложенный белым камнем и кирпичом ров, а со стороны Неглинной сооружали пруды. Ров проходил по Красной площади и соединял Москву-реку с Неглинной. Таким образом Кремль становился как бы укрепленным островом, со всех сторон окруженным водой. Вероятно, вскоре после пожара начали воздвигать каменную стену у Кремля со стороны Неглинной (от круглой «стрелышцы», т. е. башни, к Никольским воротам). Тем самым заканчивались большие строительные работы по сооружению кремлевских стен, начатые еще в 1485 г.[380]
Не прекращалось и строительство храмов в Кремле[381].
Очевидно, весной же Алевизом завершено было строительство великолепного великокняжеского Архангельского собора и одноглавой церкви Рождества Иоанна Предтечи на месте первой московской церкви у Боровицких ворот (начатое еще 21 мая 1505 г.). Обе церкви были освящены соответственно 8 и 5 ноября 1508 г.[382] Построенный в духе древнерусских архитектурных традиций, Архангельский собор отразил и влияние венецианского зодчества эпохи Возрождения, особенно проявившееся во внешнем убранстве храма. Тогда же другой итальянец, Бон Фрязин, закончил сооружение двухэтажной колокольни Иоанна Лествичника. Ее возможным прототипом была аналогичная колокольня Иосифо-Волоколамского монастыря (1495 г.)[383].
Той же весной (1508 г.) была украшена иконами и «подписана» домовая великокняжеская Благовещенская церковь в Кремле. Из-за своего яркого украшения церковь называлась златоверхой. Расписывал Благовещенский собор сын прославленного живописца Дионисия Феодосий Иконник. Он был одним из лиц, наиболее близких к Иосифу Волоцкому[384]. Поэтому в его росписи отчетливо прослеживаются две основные темы: первая — мотивы Апокалипсиса, т. е. возмездия на «страшном суде» при конце света (явная угроза тем, кто склонен к богохульному еретичеству)[385]; другая тема — преемственность власти московских государей от византийских императоров. Отсюда галерея изображений московских князей — предков Василия III[386].
Наконец, той же весной было завершено Алевизом Новым и строительство великокняжеского дворца. 7 мая Василий III торжественно переехал в новые каменные палаты[387].
Но строительством в Москве дело не ограничивалось. Распространение крупной осадной артиллерии делало необходимым создание городов-крепостей на основе новой планировки и с применением новейшей строительной техники. Весной 1509 г. приступили к возведению деревянного «града» на Туле, где позднее (к весне 1514 г.) была построена каменная крепость[388]. Тула имела большое военно-стратегическое значение на южных рубежах страны.
В ходе крепостного строительства 1506–1508 гт. были укреплены южные границы Руси (Тула), восточные рубежи (Нижний Новгород), северо-западные (Иван-город, Псков и Великий Новгород) и западные, правда в меньшей степени (Дорогобуж и Белая). Россию теперь опоясывала цепь городов-бастионов на случай всевозможных неожиданностей со стороны крымцев, казанцев, ливонцев и литовцев.
Уроки Казани и войны 1508 г. заставили Василия III задуматься над судьбой той системы удельных княжеств, которую он получил в наследство от отца. Удельные братья оказались неспособными эффективно участвовать в осуществлении военных кампаний даже на востоке. Однако без их вооруженных сил трудно добиться того массированного удара, который мог бы обеспечить победу над сильным противником с запада[389]. Не было у Василия Ивановича уверенности и в том, что его братья смогут избежать искушения захватить великокняжеский престол или отъехать в Литву, как это пытался сделать сам князь Василий в 1500 г., позднее вовсе отстранивший законного наследника престола. Особые опасения Василию внушал князь Юрий Иванович. Следовательно, необходимо было более тесными узами привязать удельных братьев к своей великокняжеской колеснице. Выполнить это было тем труднее, что Василию III приходилось считаться с завещанием отца. Где-то около 1507 г. по воле Ивана III был создан Калужский удел князя Семена Ивановича[390]. От 18 января 1509 г. сохранилась первая жалованная грамота на бежецкие владения, выданная самим Семеном Ивановичем[391]. Впрочем, власть князя Семена была больше номинальна, чем реальна. Во всяком случае от его имени в мае 1510 г. поземельные споры разбирал великокняжеский писец князь В. И. Голенин[392]. Это, конечно, вызывало недовольство князя Семена, которое должно было как-то проявиться впоследствии.
Нашлась управа и на князя Юрия. У него в виде предостережения была отобрана волость Сурожик и ее в «кормление» передали татарскому царевичу Шейх-Аулияру из рода хана Большой орды Ахмата[393].
Младший брат Василия Андрей в это время еще удела не получил и обычно находился при самом Василии III как почетное лицо, не обладающее никакой реальной властью.
14 февраля 1509 г. «в нятстве» умер бывший наследник престола Дмитрий Иванович[394]. «Одни полагают, — писал Герберштейн, — что он погиб от голода и холода, а по другим — он задохся от дыма»[395]. Известие о смерти Дмитрия великий князь должен был встретить только с облегчением. Теперь он мог позаботиться о судьбе своего княжения не только при жизни своей, но и после смерти. Формального препятствия к этому теперь не существовало.
378
ПСРЛ, т. VI, стр. 53, 247; т. VIII, стр. 249; НЛ, стр. 64–65, 312–313. В Новгороде сгорело во время пожаров 20 августа 3315 человек. После пожара В В Бобру в Новгороде велено было «урядить» торги, ряды и улицы по-московски (ПСРЛ, т. IV, стр. 536).
379
А. Н. Насонов. Материалы… стр. 253.
380
ПСРЛ, т. VI, стр. 247; т. XXX, стр. 140; «История Москвы», т. I. М., 1952, стр. 116.
381
Еще в июне 1506 г. на месте деревянной церкви построена, а в октябре освящена каменная церковь Николы Гостунского (ПСРЛ, т. VI, стр. 52, 245).
382
ПСРЛ, т. VI, стр. 53–54, 248; т. VIII, стр. 249–250. «Мощи» великих и удельных князей перенесены были в Архангельский собор еще 3 октября 1507 г. (ПСРЛ, т. VI, стр. 52–53, 247; т. VIII, стр. 248).
383
Н. Я. Тихомиров, В. И. Иванов. Московский Кремль. М., 1967, стр. 101.
384
Послания, стр. 187, 207, 212.
385
Со слов Феодосия записан рассказ о новгородских еретиках в Житии Иосифа Волоцкого (Великие минеи-четьи (далее — ВМЧ), сентябрь 1-13, стб. 474–475).
386
«Древнерусское искусство». М., 1970, стр. 174–206. По Пост-никовскому летописцу, Василий III велел Благовещение «подписывать» (украшать росписью) «златом и иконы все велел обложити серебром и златом, а верх церковный позлатити» (ЦГАДА, ф. Оболенского, № 42, л. 6).
387
ПСРЛ, т. VI, стр. 53, 247; т. VIII, стр. 249.
388
ПСРЛ, т. VI, стр. 250; т. VIII, стр. 250; Герберштейн, стр. 105. Воеводы на Тулу отпущены 4 мая 1514 г. (РК, стр. 53). Если дата одного из кратких летописцев не ошибочна, то каменный град начали делать еще в 1507/08 г
389
В военных действиях 1507–1508 гг. участвовали только воеводы князей Дмитрия и Юрия (РК, стр. 38–39).
390
В 1506/07 (7015) г. «из [у] дела» от кн. Семена Ивановича посланы были воеводы В. Т. Юрлов-Плещеев, кн. А. В. Кашин и Булгак Денисьев (Э л. 37 об.). Еще в декабре 1505 и марте 1506 г. калужские грамоты подписывал сам Василий III (АСЭИ, т. I, № 304, 568; Можайские акты, № 1).
391
АИ, т. I, № 17.
392
ГБЛ, Троицк, кн. 518, л. 37–40; С. М. Каштанов. Из истории последних уделов. — Труды МГИАИ, т. 10. М., 1957, стр. 289.
393
Упомянут как владетель Сурожика в декабре 1508 г. (Сб. РИО, т. 95, стр. 50). Вероятно, владел им и ранее. В сентябре 1507 г. упоминается его воевода Канбар (РК, стр. 38). В конце 1512 г. уже владеет Городцом (РК, стр. 49). Кому в это время принадлежал Сурожик, не ясно.
394
ПСРЛ, т. VI, стр. 249; т. VIII, стр. 250; т. XXIV, стр. 216 (6 февраля 1508 г.).
395
Герберштейн, стр. 13.