Страница 19 из 94
Положение правящих кругов Литовского княжества оставалось серьезным. Нужны были решительные меры. Не теряя времени, Сигизмунд устремился в Литву. В конце мая он уже в Бресте, затем направился в Слоним (середина июня), а потом к Минску.
Не поддержал в решительную минуту Глинского и Менг-ли-Гирей, отправивший свои войска в район новгород-северских земель, т. е. в тыл русским полкам[359]. Впрочем, крымцев несколько сдерживало то обстоятельство, что в апреле Василий III направил к ногайцам посольство для заключения союза против Менгли-Гирея. Поэтому Менгли-Гирей опасался действий ногайцев в собственном тылу[360].
В середине июля крупные соединения войск Сигизмунда вышли на берег Днепра у Орши, которую осаждали московские и новгородские полки и пришедшие сюда из-под Минска и Друцка войска М. Глинского и В. Шемячича[361]. Артиллерийский обстрел города не принес никакого результата. С 13 по 22 июля обе армии стояли друг против друга, после чего русские полки отошли сначала к Мстиславлю и Карачеву, а затем к Вязьме. Василий Шемячич направился в свою «отчину». Крупные русские соединения были посланы в Дорогобуж. В начале сентября 1508 г. Д. В. Щеня привел к присяге Торопец, а В. Д. Холмский «с товарищи» из Вязьмы выслал передовой отряд М. В. Горбатого к Дорогобужу, который литовцы покинули[362]. Для строительства в Дорогобуже деревянного кремля туда из Москвы были посланы мастера-«фрязе» Варфоломей и Мастробан.
Узнав о движении короля к Минску, М. Л. Глинский бежал в Москву, где рассчитывал договориться с Василием III об эффективной военной помощи своему движению. Своих сторонников (князей Д. Жижемского, И. Озерецкого и А. Лукомского) и «казну» он оставил в Почепе. С 10 по 20 августа М. Глинский вел переговоры в Москве, после чего с небольшим отрядом направился на театр военных действий[363]. Увидев, что восстание М. Глинского не имело успеха, Василий III отказался от мысли о продолжении бесперспективной войны с Великим княжеством Литовским.
Итак, в ходе восстания 1508 г. воссоединение украинских, русских и белорусских земель с Россией не было завершено, несмотря на то что местное население сочувственно относилось к этой идее. Причина этого кроется в княжеско-аристократической политике самого князя М. Глинского и в том, что условия воссоединения в полной мере тогда еще не вызрели.
28 августа 1508 г. Василий III послал императору Максимилиану грамоту, в которой сообщал о принятии под свое покровительство Михаила Глинского[364]. В грамоте выражалось пожелание заключить договор с Империей, который бы предусматривал совместные военные действия против Сигизмунда.
В конечном счете на службу к Василию III перешли сам М. Л. Глинский, его братья Василий Слепой, Иван и Андрей Дрождь. Сам князь Михаил получил при этом в вотчину Малый Ярославец (находившийся за В. Шемячичем) и Боровск «в кормление», князь Василий — Медынь[365].
Вместе с Глинским русское подданство приняли также князь Иван Озерецкий, князья Дмитрий и Василий Жижемские, Андрей Александров, Иван Матов, Семен Александров, князь Михаил Гагин, князь Андрей Друцкий, Иван Козловский, Петр Фуре с братом Федором, Якуб Ивашенцев, Семен Жеребячичев и др.[366]
Все они прочно вошли в состав московского двора, но именовались вместе с родичами еще в середине XVI в. «литвой дворовой»[367]. Интересна судьба «королевского дворянина» Якуба Ивашенцева. Еще в 1506 г. он посылался с каким-то дипломатическим поручением из Литвы к Менгли-Гирею. По словам московских дипломатов, он был «в вожах» у Мухаммед-Гирея в его набеге 1507 г. на русскую землю[368]. Во время восстания Глинского он отворил ему двери Мозыря. Поэтому, наверно, Сигизмунд позднее (в 1509 г.) так настаивал на его выдаче русскими властями под предлогом «отпуска» в Литву. Однако, очевидно, Якуб Ивашенцев не проявлял желания возвратиться в Великое княжество Литовское. Русское правительство много лет спустя с полным основанием заявляло, что Ивашенцев находится на московской службе (1522 г.). И действительно, в набег Мухаммед-Гирея в 1521 г. Якуб Ивашенцев служил вторым воеводой на Мокше, а в Казанском походе 1524 г. был вторым воеводой «с нарядом»[369].
Не обладая достаточными силами для успешного продолжения войны, Сигизмунд решил начать мирные переговоры с Василием III, используя для этой цели посредничество Елены Ивановны и своего брата Владислава Венгерского[370].
Военные действия 1508 г. не привели к решительному столкновению сторон. Сигизмунду на время удалось ликвидировать очаги беспокойства в Великом княжестве, и только. Не проявили должной активности также русские воеводы. Поплатился из них один — князь Василий Данилович Холмский, который еще в сентябре 1507 г. был послан во главе московской рати с Шемячичем и Стародубским «на литовские места», а в сентябре 1508 г., находясь в Можайске, получил распоряжение возглавить объединенную рать вместе с Яковом Захарьичем, отправленную к Вязьме[371]. Холмский был женат на сестре великого князя Василия Ивановича (февраль 1500 г.), поэтому занимал одно из самых видных мест при дворе. В ноябре 1508 г. В. Д. Холмский был «пойман», летом следующего года привезен в Белоозеро, где и умер[372]. В. Д. Холмский мог вызвать недовольство великого князя своей близостью к престолу и тем, что происходил из тверских княжат. Тверь же была цитаделью влияния политического противника Василия III — Дмитрия-внука. Так через три года после вступления на престол Василий Иванович недвусмысленно заявил, что он не будет считаться ни с какими родственными связями в политике неуклонного укрепления престижа и реальных интересов своей династии.
19 сентября 1508 г. в Москву прибыло литовское посольство во главе с полоцким воеводой Станиславом Глебовичем. В результате переговоров 8 октября был подписан «вечный мир». Значение его состояло прежде всего в том, что Великое княжество Литовское впервые официально признало переход в состав России северских земель, присоединенных к Русскому государству в ходе войн конца XV — начала XVI в. События 1508 г. показали, что Сигизмунду следует больше думать о сохранении в составе Великого княжества Литовского остальных земель, входивших некогда в состав древнерусского государства, чем надеяться на возвращение утраченных владений[373]. 26 ноября в Литву отправилось посольство Григория Федоровича Давыдова, конюшего И. А. Челяднина, сокольничего М. С. Кляпика и дьяка Губы Моклокова[374]. После того как Сигизмунд подтвердил заключенный мир, они 1 марта 1509 г. вернулись в Москву. Через неделю (8 марта) в столицу Русского государства прибыл посол из Ливонии Иван Голдорн, который заключил 25 марта новое перемирие с Россией сроком на 14 лет[375]. Ливонский орден не только не поддержал Сигизмунда в его войне с Россией[376], но, выждав, чем эта война кончится, поспешил продолжить перемирие с могущественным восточным соседом. Магистр Ордена на горьком опыте недавнего прошлого отлично понимал, что только мирные отношения с Россией могут предотвратить распад его государства. Вскоре после этого (31 марта) ко двору Василия III приехали послы от Сигизмунда, которым на этот раз удалось добиться возвращения пленных, взятых еще в битве при Ведроше[377].
359
А. Б. Кузнецов. К вопросу о борьбе Русского государства-стр. 35.
360
Сб. РИО, т. 95, стр. 1-10.
361
Яков Захарьич с полками находился под Дубровною («Новое о восстании…», стр. 71).
362
Возможно, еще ранее (в конце 1507 — начале 1508 г.) кн. П. С. Ряполовский ставил на Белой город «от Литвы» (УЛС, стр. 103). Впрочем, датировка этого события сбивчива.
363
ПСРЛ, т. VI, стр. 53, 247; т. VIII, стр. 299; УЛС, стр. 103; «Новое о восстании…», стр. 70–73; Герберштейн, стр. 168, 169; А. Б. Кузнецов. К вопросу о борьбе Русского государства… стр. 28–40; J. Decjusz. Ksiega za czasay krola Zygmunta (далее — Decjusz). W., 1960, str. 28–29, 33–39; Stryjkowski, str. 342–343; Pulaski, str. 129–137; 331–336; S. Herbst. Wojna Moskiewska 1507–1508 г. (далее — Herbst). — «Ksiega ku czci Oskara Haleck'ego». W., 1935, str. 29–54; E. И. Кашпровский. Борьба Василия III Ивановича с Сигизмундом I Казимировичем из-за обладания Смоленском (1507–1522) (далее — Кашпровский). — «Сборник историко-филологического общества при Институте князя Безбородко в Нежине», т. II. Нежин, 1899, стр. 173–203.
364
СГГД, ч. V, № 52, стр. 35–36.
365
Это были старинные удельные земли. Малый Ярославец принадлежал Михаилу Андреевичу Верейскому. Медынь была у Юрия Васильевича Дмитровского, а Боровск находился у князя Василия Ярославича до его «поимания» в 1456 г.
366
ЦГАДА, ф. Оболенского, № 46, л. 421 об. — 422 об.; Карамзин, т. VII, № 40; «Новое о восстании…», стр. 72–73. О Семене Жеребячичеве см.: Сб. РИО, т. 35, стр. 493–494.
367
Дети Андрея Ивановича Александрова Алешка, Федор и Ва-сюк были в составе «литвы дворовой» по Можайску (Тысячная книга, стр. 187). Сын Андрея Друцкого входил в «литву дворовую» по Костроме и Серпухову (там же, стр. 150, 164). Федор Андреев Фуре служил в составе «литвы дворовой» по Переяславлю (там же, стр. 141). Князья Иван и Федор Семеновичи Козловские числились среди детей боярских по Романову (там же, стр. 145). По Юрьеву среди «литвы дворовой» служили сын Семена Жеребячичева Александр с детьми, а также Карпик Иванов Жеребячичев. Здесь же служил и сын Ивана Матов Тимошка (там же, стр. 152–153). Сын М. Гагина Василий находился в списке «литвы дворовой» по Медыни (там же, стр. 206). Дети Жижемских не считались «литвою дворовой». Дмитрий Михайлович и Семен Данилович служили «из Суздаля» (там же, стр. 120), а Михаил Васильевич — по Ярославцу, где, кстати сказать, служил и Богдан Федорович Глинский (там же, стр. 208).
368
ЦГАДА, ф. Оболенского, № 46, л. 422; Pulaski, str. 234–235; Сб. РИО, т. 35, стр. 521.
369
Herbst, str. 40; Сб. РИО, т. 35, стр. 490, 661; РК, стр. 66, 70.
370
, t. I, appendix, N 18; В. Бауэр. Сношения России с Германией в конце XV — начале XVI столетий. — ЖМНП, 1870, № 3, стр. 798; Е. Церетелли. Елена Ивановна — великая княгиня русская, литовская, королева польская. СПб, 1898, стр. 311; А. Б. Кузнецов. К вопросу о борьбе Русского государства… стр. 39.
371
РК, стр. 38, 42–43.
372
ПСРЛ, т. VI, стр. 248; т. VIII, стр. 250. Г. В. Вернадский полагает, что Холмский поплатился за попытку действовать в пользу Дмитрия-виука. Но прямых данных в пользу этого предположения у нас нет (G. Vernadsky. Russia at the Dawn of the Modern Age. New-Haven, 1959, p. 138).
373
Территория уступленных Литве волостей (Вержавской и Буйгорода) была незначительной — 2500 кв. км (см. Кашпровский, стр. 203).
374
ПСРЛ, т. VI, стр. 54, 248; т. VIII, стр. 249–250; АЗР, т. II, № 42–43; СГГД, ч. V, № 59; Сб. РИО, т. 35, стр. 485–487; Decjusz, str. 45; Stryjkowski, str. 350–352; Supplementum, N CXXXVIII–CXXXIX. Типографская летопись заключение мира датирует 15 января 1509 г. (ПСРЛ, т. XXIV, стр. 216). В Вильно мир подписан 14 января.
375
ПСРЛ, т. VI, стр. 250; т. VIII, стр. 250; ПДС, т. I, стб. 156; СГГД, ч. V, № 40; Описи, ящик 166; стр. 34; Supplementum, N CXL.
376
См. грамоту великого магистра Фридриха от 2 декабря 1507 г. ливонскому магистру с настоятельной рекомендацией не вступать в союз с Польшей против Москвы (Supplementum, N CXXIV).
377
ПСРЛ, т. VI, стр. 250; т. VIII, стр. 250; Сб. РИО, т. 35, стр. 488–489; АЗР, т. II, № 49.