Страница 10 из 62
Достигнутый в Галиче компромисс устраивал обе стороны. Заключенное соглашение было одновременно и миром, и перемирием. Князь Юрий обещал, что сам он не будет «искать» под Василием II великого княжения. И в этом смысле соглашение давало окончательное решение спорного вопроса, т. е. было миром. Но вместе с тем сохранялась и возможность передать решение вопроса о судьбе великого княжения в Орду, поэтому соглашение носило временный характер, т. е. было перемирием. Эта уступка князю Юрию не пугала Василия II. В Орду ехать за получением ярлыка на великое княжение все равно было нужно. Но там у Василия II были все шансы выиграть спор, ибо ордынцы косо смотрели на князя Юрия, считавшего себя наследником Дмитрия Донского[156]. К тому же великий князь рассчитывал и на поддержку Литвы, благодаря которой временное соглашение должно было превратиться в постоянно действующее.
Ближайшие события, однако, внесли существенные коррективы в планы обеих сторон.
Уже с Ильина дня (20 июля 1425 г.) начался сильный мор в Твери[157]. С Ильина дня до Крещения (6 января 1426 г.) мор был и в Пскове[158]. С Троицы (27 мая 1425 г.) эпидемия черной оспы стала распространяться в Москве (пришел мор «от Немец во Пьсков, а оттоле в Новгород, тако же доиде и до Москвы и на всю землю Рускую»)[159]. Мор не затихал и в 1426 г.: «…мор бысть велик во Пьскове, и в Новегороде в Великом, и в Торжку, и во Тфери, и на Волоце, и в Дмитрове, и на Москве, и во всех градех Руских и в селех»[160].
Во время эпидемии оспы умерли великий князь тверской Иван Михайлович (21 мая 1425 г.), потом сын его Александр, затем на Юрьев день (26 ноября) сын Александра Юрий, и на тверском престоле утвердился брат Юрия князь Борис, а в Кашине на недолгий срок Василий, в 1426 г. «пойманный»[161]. Скончались также князь Иван Васильевич Ярославский (1426 г.)[162] и осенью князья Андрей, Семен и Ярослав Владимировичи[163].
Осенью 1425 г. «был мор на Москве силен». «На ту осень еха» Василий II в Москву и жил там до Рождества (25 декабря). Митрополит Фотий отправился в свое село Бисерово[164], оттуда во Владимир, где пробыл «Велик день», т. е. Пасху (31 марта 1426 г.), и приехал в Москву после Троицы. 20 марта 1426 г. во Владимире побывал и Василий II, выдавший там жалованную грамоту митрополичьему монастырю. В том же году был «преполох Татарьскыи с великою нужею»[165].
Митрополит Фотий после Воздвиженья (14 сентября 1426 г.) приехал из села Курчева в Москву. Затем митрополит отправился в Ильинское, а великий князь — в село Красное. Здесь умер родственник фаворита Василия I Иван Голтяев, и Василий II поспешил бежать «от заразы» в Гжель. Хотя мор не пощадил и деятелей церкви, митрополит все же поехал в Москву, «занже на Москве печалься мор злей первого»[166]. Действительно, в 1426/27 г. «во всех градех русьских и во властех и селех» мало людей осталось, «мерли прыщом»[167]. Другой летописец тоже пишет, что «мор бысть велик в градех русьскых». От оспы умер и последний из сыновей серпуховского князя Владимира Андреевича — Василий[168].
Из этого когда-то многочисленного семейства остался в живых в конце концов лишь один внук князя Владимира Андреевича — князь Василий Ярославич. Воспользовавшись его несовершеннолетием, Василий Васильевич (вернее, регентский совет), как его опекун, «недодал» княжичу ряд земель, входивших в удел его деда. Так, Городец на Волге великий князь взял себе, рассчитывая, вероятно, использовать его в качестве приманки для безземельных суздальских князей, а Углич передал своему дяде Константину Дмитриевичу, с тем чтобы союз с ним приобрел солидную материальную основу.
Мор был тяжким бедствием для Руси. Но беда не приходит в одиночку. На Петров день (29 июня 1426 г.) великий князь литовский «розверже» мир с псковичами. Витовт был крайне недоволен тем, что псковичи не поддержали его воинственных устремлений по отношению к Ливонскому ордену[169].
Возможно, Витовт рассчитывал на легкий успех своей военной экспедиции в связи с «замятней» на Руси, которая не позволяла правительству Василия II решительно поддержать псковичей. Попытка Пскова ликвидировать конфликт с литовским великим князем успеха не имела. Псковские послы вернулись из Литвы, не установив мирных отношений с Витовтом. Не откликнулись на просьбу псковичей о помощи и новгородцы («не помогоша ни словом, ни делом»), решившие не осложнять отношений со своим могущественным соседом. Псков остался один на один с Литвой. 1 августа 1426 г., вступив на Псковскую землю, войска Витовта осадили крепость Опочку. В состав «силы» литовского великого князя кроме литовцев входили наемники (немцы, чехи и волохи), а также татары из двора свергнутого золотоордынского хана Улу-Мухаммеда[170].
Двухдневная осада Опочки была безрезультатной. Великий князь литовский попытался найти другое место в псковской обороне, которое можно было бы прорвать. 5 августа Витовт подошел к Вороночу. Однако эта маленькая крепость три недели мужественно оборонялась от обложивших ее войск иноземцев. Под крепостью Котелно 400 псковичей разбили 7-тысячный отряд литовцев и татар[171]. Возможно, эти цифровые сведения и не точны, но факт победы псковичей несомненен. У крепостцы Вельи жители города Острова перебили отряд татар из 40 человек. Отважно сражались и жители города Врева. Словом, легкой прогулки у литовского великого князя не получилось. Не поддержал Витовта и Ливонский орден, занявший во время литовско-псковской войны нейтральную позицию[172].
Видя провал своей кампании, Витовт охотно откликнулся на мирные предложения псковичей. Чтобы облегчить на переговорах положение Пскова, великий князь Василий II поспешил послать к Витовту своего посла Александра Владимировича Лыкова[173]. 25 августа 1426 г. перемирие было заключено. По московским сведениям, псковичи должны были выплатить великому князю литовскому 3000 руб., хотя псковичи называли сумму в три раза меньшую (1000 руб.). Деньги эти должны были пойти на выкуп взятых в плен под Котелно псковичей[174]. Одновременно псковичи направили посадника Юрия Тимофеевича к Василию II с просьбой «печаловаться» о них и послать с этой целью своего посла к Витовту.
Время для Василия II было трудное: «…бяше ему тогда брань велика с князем Юрьем, стрнемь своим о великом княжении». Все же великий князь обещал помочь своим верным псковским союзникам[175].
Срок перемирия с Литвой истекал в Крещение (6 января 1427 г.). Поэтому зимой 1426/27 г. псковичи с боярами Василия II явились в Вильно, но привели с собой в счет выкупа лишь 1000 руб. Деньги Витовт взял, но пленных «на крепости посади», ожидая присылки остальной суммы. Только весной 1427 г. псковичи согласились уплатить ему на Покров еще 150 руб.[176] Словом, отношения Пскова с Литвой продолжали оставаться напряженными.
156
По Л.В. Черепнину, «Юрий явно хотел вернуться к тем порядкам, при которых любой князь мог рассчитывать получить от хана ярлык на великое княжение» (Черепнин. Образование. С. 748). Такой цели князь Юрий, на наш взгляд, не ставил. Он стремился обеспечить ярлык самому себе, и только.
157
ПСРЛ. Т. 15. Стб. 488. Речь шла об эпидемии черной оспы (см.: Васильев К.Г., Сегал А.Е. История эпидемий в России. М., 1960. С. 38).
158
ПЛ. Вып. 2. С. 40. 2 февраля 1426 г. митрополит Фотий пишет в Псков специальное послание о моровой язве (РИБ. Т. 6. № 53. Стб. 465–472).
159
ПСРЛ. Т. 26. С. 184.
160
ПСРЛ. Т. 26. С. 184.
161
ПСРЛ. Т. 15. Стб. 488, 489; Т. 27. С. 101; Т. 6. С. 143. Очевидно, заточение князя Василия связано с его промосковской политикой. Во всяком случае на его монетах, как и на московских, изображался всадник с соколом (Мец. С. 25).
162
ПСРЛ. Т. 27. С. 342.
163
ПСРЛ. Т. 6. С. 143; Т. 26. С. 184; Т. 27 (Никаноровская летопись). С. 101.
164
Село Бисерово в Брашове (на Коломне) принадлежало митрополии (АФЗХ. Ч. I. № 112–114. С. 104–107). Его дал митрополиту Фотию некий Бисер.
165
АФЗХ. Ч. I. № 198. С. 178; ПСРЛ. Т. 17. Стб. 59–60.
166
ПСРЛ. Т. 17. Стб. 60. 18 октября 1427 (6935) г. умер епископ ростовский Дионисий, на его место избрали 13 апреля 1428 г. Ефрема (ПСРЛ. Т. 24. С. 182). 9 июня 1427 г. скончался белозерский игумен Кирилл (ПСРЛ. Т. 12. С. 7).
167
ПСРЛ. Т. 6. С. 142. В Софийской I летописи младшего извода отмечается: «…опять бысть мор во всех градех Русьскых велик зело» (ПСРЛ. Т. 5. С. 263). Тогда же мор был и на Вологде, и на Белоозере (Клосс Б.М. Вологодско-Пермские летописцы XV в. // Летописи и хроники. 1976. М., 1976. С. 269).
168
ПСРЛ. Т. 26. С. 185.
169
См.: Барбашев Л., Витовт. Последние 20 лет княжения. СПб., 1891. С. 191; Базилевич. С. 37.
170
Улу-Мухаммед после разгрома его Шахрузом (сыном Тохтамыша) к концу 1424 г. бежал к Витовту. В 1425 г. он уже господствовал в западных районах «Поля» (см.: Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. Саранск, 1960. С. 234–235). По московским сведениям, Витовт приходил с двором Улу-Мухаммеда («у царя Махметя испроси двор его»), литовцами, поляками и наемниками-чехами и немцами (ПСРЛ. Т. 26. С. 184).
171
О поражении под Котелно см.: ПСРЛ. Т. 27 (Никаноровская летопись). С. 101, 343 (Сокращенный свод конца XV в.).
172
См.: Барбашев А. Витовт. С. 195.
173
ПСРЛ. Т. 26. С. 185.
174
Подробнее о псковско-литовской войне см.: ПЛ. Вып. 1. С. 35–37; Вып. 2. С. 40–41, 121–123.
175
ПЛ. Вып. 2. С. 41–42.
176
ПЛ. Вып. 1. С. 38; Вып. 2. С. 42, 124: Барбашев А. Витовт. С. 195.