Порочный круг

Закончив осмотр, я постучал костяшками перчатки скафандра по лбу молодого человека в смокинге. Из-за двери, после секундного грохота, раздалось:

— Эх! Едрить же твою... Заходите, открыто!

Я застал Серегу в пикантной позе — он что-то искал под столом. Но вот программист начал вылезать из-под мебели и задом повалил стул. Ловким движением ноги я предотвратил его падение. Серега выпрямился и, увидев меня, улыбнулся, широко разведя руки, в одной из которых он держал блок отверток:

— Елы-палы! Сколько лет, сколько зим! Ну здорово, здорово, бродяга!

Он обнял меня, повернулся к столу и положил упавший инструмент на место:

— А я тут, понимаешь, занимаюсь всякой ерундой...

Разглядывая груду микросхем, я понял, что Сергея Васильевича посетила очередная гениальная идея. Рядом со столом стоял в выжидающей и, как мне показалось, слегка ироничной позе кибер, тоже плод изобретательства Сереги. По шалости своего создателя он имел непомерно большие инфракрасные локаторы по бокам головы, за что и был немедля окрещен Лопоухом.

— Наслышаны, наслышаны о твоих геройствах, — продолжал Серега, — ну и наделали же вы шороха...

Тут он осекся, заметив, что я поморщился, и виновато добавил:

— Конечно, нелегко вам пришлось. Шестерых пацанов загубили...

Меня прошиб холодный пот:

— Стой. Как? Почему шестерых... Только Арик погиб!

— Ну, официально это называется не "погиб", а "исчез при невыясненных обстоятельствах". Вы же юридически бессмертны.

Пытаясь собраться с мыслями, я опустился на стул. "Что же это получается? Значит, Пак со своими штурмовиками не успел? Ошибка в расчетах? Черт побери эту войну!"

Серега, очевидно, догадываясь, какая буря творится в моей душе, деликатно давал мне время прийти в себя, тихо сказав Лопоуху:

— На. Держи эту деталь и иди в седьмой отсек, ячейка пять. Отдашь Мирзе. Ладушки?

— Ладушки.. — прошипел робот металлическим голосом и бесшумно удалился.

Я проводил взглядом кибера и спросил, не глядя на Серегу:

— Значит, надеяться на воскрешение безнадежно?

— Абсолютно.

Я повернулся. Мой собеседник сидел рядом, виновато пожимая плечами и разведя руки:

— Сигнал поступает с хранилища матриц бытия. Мы бессильны...

— Слушай! — Моя рука легла на его колено. — Мне надо пойти в это место.

Серега помрачнел:

— Вот этого не стоит делать. Глухо там, понимаешь — глухо. — Он повернулся к столу и начал собирать россыпи микросхем. Руки его дрожали.

— Был у нас тоже любопытный. Суреном звали... — Серега замолк.

— Ну и что? — поторопил я его.

— А ничего! В один прекрасный день пустили по файлу приказ о переводе инженера-программиста Сурена ибн такого-то на другую базу... Только вранье это. Мне одна подруга рассказала, что он как пошел однажды в хранилище этих херовых ментальностей, так и канул в Лету.

Меня эта байка не навела ни на какие размышления. Серега явно сгущает краски. Он максималист по натуре. Я хлопнул себя по голеням:

— Но ведь Пак и его ребята — это же первые настоящие погибшие. Да бес с ним, с этим сигналом. Что, неужели так трудно нажать кнопку в хранилище? Люди там сидят, в конце концов, или нет?

Серега, сделав пол-оборота, посмотрел на меня с Непонятной иронической улыбочкой:

— И ты хочешь ее найти... Наивный человек. Ну-ну...

Он опять повернулся ко мне спиной, завершил уборку стола и встал, зашумев стулом:

— Потом, ты заблуждаешься. Твои орлы не первые жертвы. Было еще двое мальчишек. Кстати, не вздумай болтать на эту тему — она не для прессы. — Серега погрозил пальцем и продолжил: — ЦПУ дало версию, мол, ошибка телепортации. Но с точки зрения статистики, вероятность такого двойного события просто пшик! — С этими словами он взмахнул кистями рук. — Поговаривали, что тут тоже замешан контингент хранилища матриц бытия... Так что — думай сам.

Все эти намеки Сереги только возбудили во мне интерес.

— Постой! — воскликнул он, заметив, что я собираюсь уходить. — Давай навестим красоток из биотехнологии. Они-то напрямую связаны с процессом восстановления личности. Что горячку пороть и лезть напролом?

Идея эта мне понравилась. Я улыбнулся и кивнул, протянув Сереге руку:

— Ладушки.

Он заметно повеселел, довольный, что я послушался его совета, и принялся торопливо натягивать курточку:

— Да, кстати, совсем забыл тебе сказать... — Тут Серега слегка запыхался, так как изогнувшись в неловкой позе никак не мог попасть в рукав. — Помоги... Уф, спасибо. Так вот. Одного твоего кореша, забыл как его... Кликуха такая с кошачьими связана... Леопард, что ли?

— Рысь!

— Во-во, точно! Его уже запустили на конвейер. ЦПУ требует как можно больше опытных офицеров.

Мы вышли из комнаты. Серега запирал дверь. "Значит, будет новая экспансия, — сделал я вывод. — Переселенческий бум возрастает". Известие о скором воскрешении Рыси немного улучшило мое настроение. Что ж, дай бог, года через четыре я снова услышу его латинские изречения, по которым, честно говоря, уже соскучился.

В регенерационном цехе блистал своей абсолютной чистотой асептический кафель. Тут блюли идеальную стерильность. Кругом стояли сканеры и деградаторы. Лишь только одному микробу дозволено находиться в десяти пинтах воздуха, иначе поднимется переполох.

Меня и Серегу облачили в автоматически надеваемую целлюлозную оболочку. Мой товарищ при этом всячески морщился, но терпел такое унижение. Наконец, мы были готовы вступить в гигантский родильный дом, где в полупрозрачных автоклавах одновременно стряпали тысячи тел искусственных воителей. Поскольку данное предприятие пользовалось популярностью у представителей прессы и прочих высокопоставленных ротозеев, в его штате была такая единица: инженер-экскурсовод. Этот человек знал о всем понемногу, а если и не мог ответить на отдельные, особо бестолковые вопросы, ему приходил на помощь справочный компьютер.

Нас встретила худосочная, высокая и строгая пожилая тетка, которая, очевидно, и должна была выполнять обязанности нашего гида. Серега, вероятно, ожидал нечто большего, "поэтому он шепнул мне на ухо, мол, оставляю эту швабру тебе на растерзание, а сам он лучше поговорит кое с кем другим. И смылся в боковой коридор, на стеклянной двери которого было начертано, что посторонним лицам вход воспрещен.

Экскурсовод оказалась неприветливой. Она не улыбалась мне, как машинально, в силу многолетней привычки, делают другие представители этой профессии. Дама показала общую схему биологического цеха, объяснив вкратце что где. Все это было мне давным-давно знакомо, но я как-то не решался ее прервать, просто не зная, с чего начать разговор так, чтобы не вызвать подозрений.

— Послушайте, — вдруг сказала гид, прервав свою нудную говорильню. — Я же вижу, что вам, как офицеру корпуса, это все неинтересно. Зачем мы будем тратить свое время? Говорите напрямую, какая информация вас интересует?

Разглядывая вежливо-равнодушное лицо собеседницы, я подумал, а чем, собственно, рискую:

— Мне интересен процесс формирования личности, конкретнее, как переписывается информация с матриц бытия на мозг воскрешенца.

— О, это просто...

"Вот как? — мелькнуло у меня в голове. — Глядите-ка: все у них элементарно и тривиально, только вот что-то каждый раз концы с концами не сходятся. Все части механизма на месте, а про ключик, который все заводит, позабыли. А может, они его просто потеряли". Экскурсовод тем временем с помощью дисплея объясняла мне технологическую схему. Я кивал головой:

— Значит, насколько я понял, главную функцию несет нейронный модулятор. — Я ткнул пальцем в проекцию. — Это тот красненький ящичек десять на десять?

Она согласно промолчала. Я продолжил:

— Покажите мне, как он устроен.

Компьютер после запроса выдал такой текст: "Устройство нейронного модулятора является секретной технологией. Без кодового допуска ретрансляция невозможна". Гид, нахмурившись, поглядывала то на экран, то на меня: