Страница 84 из 90
Через пару минут щёлкнула задвижка ванной комнаты, и у Ракитина подогнулись ноги. Он плюхнулся на диван, едва успев выдернуть из-под себя лиру. Муза переоделась в черные лосины и чёрную же футболку, на которой был изображён серп и молот с призывом: «Коси и забивай!»
– Чего расселся? – прикрикнула на него зевесова дочь. Гони в супермаркет и купи продуктов на обед, чтобы по первому разряду, сам сообразишь. Деньги есть?
– Есть… – вякнул Ракитин.
– Есть у него… – буркнула муза, извлекая из воздуха золотую банковскую карту, – на.
На карте красовалось изображение Олимпа и было написано что-то по-гречески.
– Не сомневайся, карта рабочая, проверено. Можешь тратить. С первых роялти отдашь. Да, не забудь хорошего шампанского купить и конфет. А ну, какое шампанское хорошее?
– «Вдова Клико»? – рискнул слабо разбирающийся в деликатных напитках Ракитин.
– Ты не Донцова! Брют какой-нибудь возьми рублей за 700, да и ладно. Да, обед будет на троих. Первый – пошёл! – приказала она и отправилась на кухню. На спине её футболки был нарисован Ленин, глумливо предъявляющий кукиш.
Вернувшись из магазина, Ракитин не узнал квартиру.
– Ну что, ощущаешь запах чистоты? – спросила его из комнаты муза. Она опять переоделась и теперь была похожа на школьную учительницу.
Посередине комнаты стоял обеденный стол, красиво накрытый на троих, из кухни сногсшибательно пахло домашней едой.
– Так, – деловито сказала муза, – шампанское в ведёрко, конфеты на стол, рыбу и колбасу давай сюда, сейчас порежу.
– А кто третий? – спросил Ракитин.
– Сейчас узнаешь. Вот, – подняла она палец, и в прихожей послушно зазвенел звонок, – иди, встречай, и смотри мне!
Ракитин, уже ничему не удивляясь, послушно открыл дверь. На пороге стояла девушка. Девушка была тоненькой и очень деловой.
– Владимир Васильевич?
– Я…
– Меня зовут Инна, я из журнала «Современная литература», у меня задание – взять у вас интервью. Вы позволите?
– Прошу… – посторонился Ракитин, – проходите в комнату.
Увидев накрытый стол, девушка смутилась.
– Ой, у вас гости? Я, наверное, не вовремя?
– Вовремя, вовремя, мы как раз вас ждали, усаживайтесь, пообедаем, а потом уж и интервью своим чередом, меня зовут Муза Аполлоновна, – зажурчала тётка. – Вы разве есть не хотите?
– Ну, вообще-то, да… – ответила Инна, – я с утра…
– Вот и ладно, – сказала муза, – надо покушать. Кто что будет пить? – спросила она и метко пнула ногой под столом Ракитина, чтобы тот не забывал мужских обязанностей.
Выяснилось, что муза принципиально ничего кроме водки не пьёт, а Ракитин, как настоящий русский писатель, привык запивать водку пивом.
– Тогда и я тоже буду водку! – решительно сказала Инна. Все засмеялись.
– Правильно! – сказала Муза Аполлоновна, – какое же интервью без водки? А шампанское тогда на десерт.
Обедали как-то неожиданно непринуждённо и весело. Муза травила нескромные одесские анекдоты, Ракитин тоже вспомнил пару безотказных писательских баек. Инна досмеялась до того, что у неё потекла косметика и пришлось бежать в ванную умываться.
После кофе муза глянула на часы и сказала:
– Ладно, мальчики-девочки, не забудьте, у вас ещё интервью, мороженое в холодильнике, шампанское на столе, а мне, пожалуй, пора.
В прихожей она неожиданно предъявила Ракитину увесистый кулак:
– Смотри, писатель, не упусти девку. Упустишь – я уж постараюсь, будешь до конца жизни историю фабрик и заводов писать. По завету Горького, ага.
– А вы… вернётесь?
– Он ещё спрашивает! Я этого гоя осенила, а он ещё сомневается! Если что, заявка принята и утверждена, теперь у нас светлый путь общий, буду тебя и дальше осенять, работа такая. Завтра утром… нет, после обеда приду. Жди. Будем из тебя классика ковать.
– Скажи, Вовус, а ты настоящий? – тихонько спросила Инна, – и обед, и квартира твоя, и Муза Аполлоновна эта смешная, и вообще всё – это всё взаправду?
– А почему ты спрашиваешь? – удивился Ракитин. Он осторожно разливал шампанское по высоким бокалам и повернулся к Инне, держа в руке бутылку.
– Нет, ты сначала ответь.
– Конечно, настоящий, а какой же ещё?
– Чем докажешь? – серьёзно спросила Инна. Она лежала, не стесняясь наготы, и смотрела на Ракитина.
Ракитин секунду подумал и осторожно опустил холодное донышко бутылки ей на живот.
– Ой! – взвизгнула девушка и потянула на себя одеяло.
– Ну, как?
– Вроде настоящий… – нерешительно сказала Инна.
– То-то. Так почему ты всё-таки спросила?
– Понимаешь… странно всё как-то… У меня в последнее время всё плохо было, и на работе, и так, вообще… И работа вроде есть, квартиру купила, машину, шмотки разные, в кабак там сходить, за границу с бойфрендом съездить, ну ты понимаешь, – всё как у всех. А тут как нашло что-то, мужика своего прогнала, да и чего его, собственно, прогонять, он и так женатый, с главредом поцапалась. И вот сижу я дома вечером одна, и так мне вдруг тошно стало. Достала из бара бутылку коньяку и давай себя в голос жалеть. А у меня на столе сувениры всякие стоят, я их из отпуска привожу, Эйфелева башня маленькая, кружки какие-то, статуэтки из Греции, ну, знаешь, боги, герои, их в Греции туристам впаривают под видом античных. Ну, я возьми и попроси у Зевса…
– Чего?
– Неважно…– замялась Инна. – Попросила, одним словом.
– Ладно, а потом что?
– А потом ничего… Проревелась, умылась и спать легла. А утром ни с того, ни с сего главный вызывает – к тебе ехать. Интервью делать в номер. А в номере, между прочим, на этом месте уже другой материал стоял, я знаю.
– Н-да, дела, – сказал Ракитин, кое-что вспомнив. – Случайность, наверное…
– Пусть случайность, но всё равно непонятно, – задумчиво сказала Инна, держа в руках бокал. – Ведь стол-то вчера был на троих накрыт. Получается, ты меня ждал?
– Ждал, – ответил Ракитин, осторожно забирая у девушки бокал, – ты даже не представляешь, сколько я тебя ждал…
Джинн капитана Аладушкина
(как бы арабская сказка)
– Дошло до меня, о великий шах, – деловито начала Шахерезада, – что в одном из авиационных гарнизонов служил капитан Аладушкин, и был он примерным офицером, соблюдавшим Общевоинские Уставы, Руководство по технической эксплуатации средств связи и РТО, Наставление по производству полётов и другие мудрые и заветные книги на радость командирам и в утешение партийно-политическим органам.
Случилось так, что в один из дней капитан Аладушкин обеспечивал полёты, и по воле Руководителя полётов, да продлятся его дни, одна смена закончилась, а вторая ещё не начиналась. Аладушкин задремал, возмечтав во сне о сладостном напитке какао, который он сможет вкусить в чайхане лётно-технического состава, но сон его прервал голос визиря боевого управления:
– «Дренаж»! Ты спишь там что ли? Показывай, давай!
Тогда капитан Аладушкин обратил внимание своё на ИКО и, о горе! Он узрел, что вверенная его трудам и заботам РЛС не видит. Обычно индикатор, усеянный по воле Центра УВД целями как звёздами в августе, сейчас был наполовину пуст.
Аладушкин посмотрел на щит управления и увидел что ток второго магнетрона на нуле.
Офицер, волею Аллаха отлично знавший матчасть, снял высокое, остановил вращение и, оставив за себя в индикаторной бойца-магрибинца, полез в приёмо-передающую кабину.
В ППК как в пещере сорока разбойников царил таинственный полумрак, мощные вентиляторы в кольцевых туннелях ревели подобно разъярённым ифритам, но Аладушкин укротил их, щёлкнув тумблером на щите управления. В кабине сразу стало тихо и уютно – жужжание сервомоторов и гудение внутриблочных вентиляторов ласкало слух, а запах разогретой аппаратуры, краски и ещё чего-то радиоэлектронного был поистине приятнее самых дорогих благовоний.
Умудрённый инструкцией по ТБ, Аладушкин осторожно открыл дверцы передатчика. Как пистолетный выстрел щёлкнул разрядник, между металлическими шариками проскочила впечатляющая искра, а…