Страница 83 из 90
– Товарищ майор, может быть, вы нам поможете?
Николаев обернулся. Перед ним стояла девушка в черных джинсах и короткой пушистой шубке, она весело улыбнулась Николаеву и пояснила:
– У меня сегодня ноут погорел, срочно нужен новый, а я не могу выбрать, менеджер, – она кивнула на девушку-продавщицу, – похоже, тоже не в курсе…
Через час Николаев сидел за рабочим столом в квартире своей новой знакомой. Старый ноут лежал на диване, новый тихо шуршал кулерами, слева лежала стопка компакт-дисков, а на экране ноута щелкал процентами инсталлятор Фотошопа.
За окном, готовясь ко сну, ворочался, подмигивая автомобильными фарами, уставший от дневной сутолоки огромный город, не переставая, валил снег, куда-то спешили, обходя лужи, люди, а в комнате было тихо и тепло. Хозяйка возилась на кухне, позвякивая посудой, иностранный запах нового компьютера смешивался со слабым запахом незнакомых духов.
В комнату вошла девушка, посмотрела на экран и сказала:
– Скоро будем ужинать.
Потом присела на диван, помолчала и спросила:
– А вы уже с Кузьмой познакомились?
– Нет, а кто это?
– Кузя, а Кузя, – сказала девушка, – у нас гость, а ты прячешься. Нехорошо, иди сюда, будем знакомиться. Вот негодник… Не идёт… Сейчас. – Она отошла в тень и вернулась, неся на руках чёрного кота.
– Знакомьтесь, это Кузьма, Кузя, – она поставила кота на стол. Большой, пушистый чёрный кот с белой манишкой и кисточками на ушах подошёл к ноуту, внимательно обнюхал его, шевеля усами, посмотрел на экран с бегущей линейкой прогресса, потом сел, обернув лапы хвостом, повернул мордочку с янтарно-жёлтыми глазищами к Николаеву и подмигнул ему.
Улыбка богов
Владимир Ракитин сидел за компьютером и с отвращением разглядывал пустую страницу на экране под названием «Документ 1». Страницу предстояло заполнить буквами, а потом приступить к заполнению следующих, но вот уже пятнадцать минут дело не двигалось. Аванс за книгу был получен и уже частично проеден, а написать пока не удалось ни слова. В очередной раз Ракитин попытался себя обмануть и в очередной раз признал своё поражение. Нужна была первая фраза. Причём это должна быть хорошая, крепкая фраза, которая потянет за собой вторую и третью. И потом дело пойдёт. Некоторые авторы могли писать свои книги в любой последовательности глав, хоть вразбивку, хоть задом наперёд. Ракитин так не мог, и поэтому сидел перед компьютером, разглядывая мигающий текстовый курсор. «Эх, – подумал он, – бездарь я тупая. А ведь бывает же у людей вдохновение? Как там у Пушкина?
«Мне кажется, однако, что предмет немного затруднителен… не выберете ли вы другого?..– сказал Чарский.
Но уже импровизатор чувствовал приближение бога… Он дал знак музыкантам играть… Лицо его страшно побледнело, он затрепетал как в лихорадке; глаза его засверкали чудным огнём; он приподнял рукою черные свои волосы, отёр платком высокое чело, покрытое каплями пота… и вдруг шагнул вперёд, сложил крестом руки на грудь… музыка умолкла… Импровизация началась».
Или вот:
Ничтожный меж ничтожных Ракитин в порыве самоуничижения посмотрел на фигурку Аполлона Бельведерского, которую ему привезла из Греции очередная подружка. Поскольку Аполлона Музагета принято изображать, как известно, даже без фигового листка, сувенир имел не столько творческий, сколько эротический подтекст, но Ракитин тогда сделал вид, что намёка не понял. Подружка обиделась и вскоре куда-то пропала, а Аполлон остался. «Какую бы ему жертву принести на будущую книгу?» – подумал Ракитин. – «Водки что ли налить, и я уж с ним заодно, для вдохновения? Нет, богу водку предлагать, пожалуй, неприлично, надо чего-нибудь греческого». Из греческого в баре оказались только оливки и запылённая бутылка невесть когда и невесть зачем купленной «Метаксы». «За такое, пожалуй, и проклятие огрести можно», – подумал Ракитин, нюхая откупоренную бутылку. Пахло странно. «Стоп-стоп-стоп! Принося жертву, надо же что-то попросить. А что? Может, музу? Чтобы явилась и осенила! Муза… Какие сейчас к черту у писателей могут быть музы? – горько подумал он, – один атеизм сплошной и литхалтура… Ну, будь что будет! За тебя, Аполлон!» – поднял Ракитин рюмку и немедленно выпил.
– Ну? Чего тебе надобно, старче? – капризно спросили откуда-то сзади.
Холодея, «старче» крутнул кресло. На диване сидела усатая увесистая тётка лет 50, туго обмотанная чем-то вроде белого сари. Черные с проседью волосы были зачёсаны назад и собраны в тугой пучок. Рядом с тёткой лежала лира.
– Вы кто? – тихо спросил Ракитин, перебирая в голове варианты ответов, один неприятнее другого.
– Муза! – гордо ответила тётка, сверкнув золотым зубом.
– Настоящая, греческая, античная муза?! – ахнул Ракитин.
– Или нет?! – с подозрительно знакомым акцентом ответила та. – Не знаю за античность, но что настоящая – это точно. И потом, зачем тебе греческая муза, как ты с ней объясняться-то собрался? По-английски со словарём? То-то. Я из представительства Parnassus Ltd по России и СНГ в Одессе.
– Подождите-подождите, – не унимался Ракитин, – так вы, значит, моя муза?
– Ну, положим, не твоя, тебе пока персональная муза не полагается, не классик чай, я – муза по вызову.
Ракитин хихикнул.
– Похихикай мне! Щас вот как осеню кифарой по башке, будешь знать, как такое думать! – окрысилась муза. – Короче, чего пишем?
– Роман, фантастический, фэнтези то есть. Аванс вот получил, а не пишется… Вдохновения нет.
– Вдохновения ему… – хмыкнула тётка, – труд сделал из обезьяны современного писателя, минуя стадию человека! План есть?
– Вот… – Ракитин протянул музе две странички.
– Так, что у нас? Фэнтези, ага. Это значит, гномы всякие, эльфы и прочие порождения сна кельтского разума.
– Только надо, чтобы не получилось как у Толкиена…
– Не волнуйся, мальчик, – проявила знание советской классики муза, – как у Толкиена всё равно не получится. И как у Сапковского – тоже. Ладно. Будем делать из тебя популярного автора хитов продаж.
– А получится? – пискнул Ракитин.
– Или я не муза?! – задрала бровь тётка. – Хотя по контенту я ещё у себя посоветуюсь. Жанр для меня новый, но нет таких крепостей, которые не могли бы взять… кто?
– Большевики… – неуверенно подсказал Ракитин.
– Нет! – грохнула муза, – дочери Зевса Вседержателя!
За окном полыхнуло синим.
– Это что, молния Зевса? – севшим голосом спросил Ракитин.
– Нет, это троллейбус номер 95 потерял провод! – ехидно ответила муза. – Кстати, а почему у тебя в дома такая конюшня? Жена твоя где?
– Ушла…
– Куда ушла? Когда вернётся?
– Да нет, она совсем ушла, ещё год назад.
– Клянусь Аполлоном, от этого шлимазла ещё и жена ушла! А почему ушла?
– Сказала – неудачник… Ну и вообще, всякое такое…
– Так, – сказала муза, что-то прикидывая, – суду Париса всё ясно. Запомни, э-э-э… Звать-то тебя как?
– Владимир… Васильевич.
– Так вот, запомни, Вовус Васильевич, а хочешь, запиши первое правило литератора. Ничего путного в грязной квартире не напишешь. А у тебя пылюка кругом и раковины из-под грязной посуды не видно. Так что первым творческим актом у нас будет уборка!
Ракитин содрогнулся.
– Спокойно, товарищ! Убирать буду я! – пояснила муза, – а у тебя задача будет другая. Где тут можно переодеться? А, вижу. Я сейчас.