Страница 57 из 77
Тот смерил Джошуа взглядом:
– А вы кто такой?
– Просто любопытствую.
– Ну так и валите за остальными. Неохота лишний раз повторять это все. И выпить надо.
– Окажите любезность, доктор.
Врач разозлился было, но, поглядев на Вольфа, помягчел.
– Вы у нас новичок, – сказал он. – Из полиции?
– Нет, – отвечал Вольф.
– Жаль. Нам бы это не помешало. Ладно. Наверное, и впрямь стоит все это сказать вслух, прежде чем говорить перед пьяными скотами.
Убитого звали Раф Дельваль. Геолог, горный инженер. Все его уважали. То есть он нашел два участка, отгреб кучу кредиток и поил весь поселок. Он говорил, денег не жалко, искать даже лучше, чем находить, потому что пока ищешь – трезвый, а пьяный начинаешь лезть на рожон.
Убил его Леф Стедман. Этот Леф вытащил Дельваля из канавы, поселил у себя. Они заключили сделку: Стедман дает деньги, Дельваль ищет руду. Прибыль, как слышал, пополам. Третьего дня Дельваль спустился с горы довольный и рот на замке – нашел, значит, чего.
Или думал, что нашел. Короче, он запил, и они со Стедманом полаялись. Но тихо, никто не знал, в чем дело.
Думаю, кто-то из них потребовал увеличить долю.
Одним словом, дошло до того, что они громко поругались в «Бубновом тузе», и Стедман вылетел на улицу со словами, что в следующий раз прибьет Дельваля на месте.
Остальное ясно. Дельваль не принял этих слов всерьез, вернулся домой на бровях. Вошел в дверь, увидел, что Стедман в него целит. Успел выстрелить… вон, видите, дырка возле окна… и тут Стедман его уложил. Все просто. Осталось решить, что делать со Стедманом.
– А какие варианты?
– Либо его линчуют, что наиболее вероятно, потому что Рафа в поселке любили, либо кто-то его пожалеет и отпустит. Тогда он доберется до Счастливчика или до Большого Централа и постарается смотаться с планеты.
Врач пожал плечами:
– Семьдесят против тридцати, что его линчуют.
Вольф скривил губы:
– Сто, что нет.
Врач удивился:
– Почему?
– Ну, скажем… люблю размах.
Доктор улыбнулся:
– А что. Хоть отдам Кенфилду долг. Юнг, Ньер… будете свидетели. Как вас зовут?
– Вольф. Джошуа Вольф. Меня можно отыскать в «Саратоге».
Двое других закивали.
– Ладно, – сказал им доктор. – Выносите тело, а я запру дверь.
– Давайте я запру, – предложил Вольф, – а ключ отдам Кенфилду.
– Решили поиграть в сыщика? – Доктор не дождался ответа. – Тоже дело. Дайте Стедману его шанс. Умирать, так с музыкой. Пошли, ребята. Надо скорее промочить горло.
Кристина подождала, пока они выйдут, волоча за собой тело.
– Ты думаешь, это было не так?
– Не думаю. Знаю.
– Как? Через Лумину?
– Да нет, хватило обычного здравого смысла. Посмотри вокруг.
Кристина взяла себя в руки и постаралась дышать, как Вольф в таких случаях, выбросить из головы все лишнее и только воспринимать глазами.
Дом был примерно десять на сорок футов, из которых большая часть приходилась на комнату. Дверь справа, как предположила Кристина, вела в уборную, ширма слева отделяла кухню.
Кроме того, имелись дверь и три окна, одно побольше – в стене, у которой лежало тело Дельваля, и два поменьше – в противоположной. Мебели было не густо: два ящика, сбитый из фанерных щитов шкаф, две койки, два самодельных стола. У каждой койки стояло по коробке с книгами и фишами, а в ногах – по вьючнику.
Кристина взглянула на корешки. В одной коробке были «ОБЩАЯ ГЕОЛОГИЯ », «ОПРЕДЕЛИТЕЛЬ МИНЕРАЛОВ », «ПОЛЕВОЙ АТЛАС АК-МЕЧЕТА », другие специальные книги и, неожиданно, многотомное издание «ТЫСЯЧИ И ОДНОЙ НОЧИ ». Во второй – «КАК ОЗОЛОТИТЬ СЕБЯ », «УЧИМСЯ БОГАТЕТЬ », «МИЛЛИОН КРЕДИТОВ У ТЕБЯ В ГОЛОВЕ » и тому подобное.
– Судя по тому, что они читали, – сказала она, – Стедман точно убийца.
Вольф быстро перебирал бумаги Дельваля.
– Ты нашла какие-нибудь официальные документы? Скажем, заявку на участок?
– Нет. Поискать? Бумаги должны быть в ящике.
Вольф подошел, быстро просмотрел немногочисленные бумаги и фиши Стедмана.
– И здесь ничего, – сказал он, – а время, боюсь, поджимает. Чую я, народ жаждет крови. Вот погляди. – Он показал пистолет. – Это бластер Стедмана. Лежал на полу. Я подобрал его в суматохе.
– Вполне стандартный, – сказала Кристина. – Двенадцатимиллиметровый ремингтон-кольт с раструбом.
– Понюхай дуло.
Кристина взяла пистолет.
– Ничего.
– Может быть, из него давно не стреляли? По магазину не скажешь, здесь только половина патронов. А теперь посмотри диафрагму.
– Большая.
– Попробуй уменьшить.
Кристина попробовала сдвинуть рычажок под раструбом бластера и скорчила рожицу.
– Заело. Похоже, Стедман не верил в свою меткость… и нечасто чистил пистолет.
– Занятное наблюдение, – сказал Вольф. – Нам говорят, что Дельваль зашел в дом и увидел, что Стедман сидит за столом… вот здесь. Стедман навел пушку, но он пьян. Дельваль выхватывает пистолет, стреляет. Проделывает аккуратную… обрати внимание, он стреляет узким пучком, значит, верит в свою меткость… дырочку в стене, но не успевает прицелиться как следует. Стедман убивает его и засыпает. Тут сбегается народ. Тщательно задуманное убийство из выгоды рассыпалось, потому что болван Стедман выпил для храбрости и перебрал.
– Так они говорят, – сказала Кристина.
– Гм. А насчет окна есть еще один интересный момент, на который у нас уже не остается времени. Идем. Придется будить служащего земельной конторы.
По счастью, служащий спал в крохотной комнатке сразу над конторой. Вольф с ходу обрушил на него два вопроса, выслушал сонные, ворчливые ответы и сказал, чтобы тот спал дальше.
– А теперь пошли узнаем, что происходит в «Саратоге».
На скамье у входа в гостиницу развалилась пьяная шлюха. Она повторяла, ни к кому в особенности не обращаясь: «Повесить – это еще мало… повесить – это еще мало…»
– Вижу, местная элита уже пришла к определенному мнению, – сказал Вольф. – Держи пистолет наготове.
Они вошли.
Гостиная и бар были полны, испуганные бармены просто протягивали бутылку каждому, кто попросит. Две крашеные блондинки наливали пиво. Разбирательство было в самом разгаре.
На стойке стоял шахтер и кричал:
– Чего тут разговаривать… Все мы знаем, кто это сделал и зачем… Чтобы отнять у бедняги Рафа новый участок… Так чего мы ждем?
Собравшиеся дружно загудели.
– Да и нет у нас никакого суда, – закончил шахтер неожиданно разумным тоном.
На стойку вскочил Боров, телохранитель Кенфидда:
– Он прав! Давайте сразу покончим.
– Нет! – крикнул кто-то из-за спины Джошуа. – Он не прав!
Вольф и толпа обернулись. В дверях стоял Стаутенберг.
– Тьфу, черт, – произнес кто-то в тишине, – ща будет проповедовать.
Послышался смех.
Стаутенберг, словно не слыша, протолкался к стойке.
– Знаю, многие из вас… почти все… считают меня занудой. Но книга, в которую я верю, говорит: «Не судите, да не судимы будете». Задумайтесь на минуту. Сейчас не важно, кто это сказал и верите ли вы в Него.
Представьте, что вы совершили ошибку… сделали что-то ужасное после лишней бутылки или дозы. Хотели бы вы, чтобы вашу судьбу решали вот так, сразу, в угаре? Пьяные, обкуренные? Неужели не стоит протрезветь, обсудить спокойно?
– Нет! – послышалось из толпы. – Разве тебя не учили: «Око за око, зуб за зуб»? Леф разозлился и шмякнул Рафа, теперь мы разозлились и шмякнем Лефа. Разве это не справедливость?
Толпа, веселясь, разразилась хохотом. Стаутенберг покраснел, однако сдержал гнев.
– Брось, Тони, – сказал Кенфилд, выходя из-за стойки. – Святой отец. Мы уважаем тебя за честность, но никто больше не верит в эту старую муру.
– Не верит? – крикнул Стаутенберг.
Кенфилд притворился, что разглядывает толпу.