Бен и Мариэль

— Ну как?

— Нормально. А зубы потом не будут черными?

Бен улыбнулся ей ослепительно белыми зубами вместо ответа.

— Может, благодаря этой штуке у меня вырастут наконец передние зубы? — с надеждой спросила Мариэль.

— И без нее они вырастут! Просто зубы всегда отваливаются, когда начинаешь ходить в школу, понимаешь? Ты ведь учишься уже?

— Да, а ты разве еще не ходишь в школу?

— Я пойду в этом году. Прошлой осенью бесплатная школа была закрыта, а теперь меня отправят туда. И тогда у меня тоже выпадут зубы.

Мариэль подумала о том, каким станет Бен, когда отвалятся его зубы, и почему так все странно устроено, а еще помечтала, как было бы здорово учиться с этим мальчиком в одной школе, сидеть за одной партой. Но ее участью был пансион для благородных, где учились одни девочки. Бен вдруг предложил:

— Будем с тобой друзьями, Мариэль?

— Будем! — радостно закивала она в ответ.

— Тогда мы должны рассказать друг другу свой самый главный секрет, иначе мы будем неполноценными товарищами, понимаешь? Вначале расскажу я, чтобы ты не боялась, что я тебя обману, — он выдержал паузу. — Я знаю, где находится дом со злым привидением. Мы с Раяном и Дэном — моими лучшими друзьями — однажды ходили на окраину города, там стоит заброшенный дом, который порой скрипит, и кто-то летает внутри него, какая-то белая дымка.

— Ой, как страшно! Но и интересно. Я хочу сходить туда!

Бен поглядел на нее с восхищением, схватил маленькую ручку и поцеловал. Мариэль ахнула от счастья и неожиданности.

— Ты такой необычный! — проговорила маленькая красавица.

— Почему? В чем?

— Ну не знаю…

— Это потому, что я — испанец!

— Ты испанец? — вытаращила и без того большие глаза Мариэль.

Бен закивал не без гордости.

Эти двое очень подходили друг к другу: она — прелестная ирландка с белоснежной кожей, яркими светлыми глазами, которые казались то голубоватыми, то изумрудными, как луга ее родной страны, мягкими светло-каштановыми волосами, маленьким носиком, тонкими алыми губками — было в ней какое-то редкое обаяние, свечение ангела, возможно, доброта души светилась на этом милом личике; он же уже в детстве — выражение мужественности, гордости, черные глаза, обрамленные густыми бровями и пушистыми смоляными ресницами, такими же длинными, как и у его новой подружки, — и если бы не лучезарная улыбка, его бы сочли за грозного нелюдима, прямой нос, черные волосы, бакенбарды, как у взрослых мужчин, смуглая кожа. Рассматривая его, Мариэль чувствовала, как у нее кружится голова. Когда они были вместе, красота их удваивалась, и вряд ли кто-то мог бы пройти мимо, не обернувшись.

— Папа говорит, что испанский народ очень горячий, поэтому он предупредил, чтобы я себя держал в руках и не устраивал драк на улице. Нас и без этого не очень любят.

— Почему? — удивилась Мариэль.

— Не знаю. Потому что мы не ирландцы, но живем среди вас.

— Я не против, что ты тут живешь.

— Спасибо, — засмеялся юный Аполлон. — Теперь расскажи свой секрет, иначе мы нарушим кодекс дружбы.

— У меня тоже есть место, куда я никого не подпускаю, потому что оно мое. Но там совсем не страшно, а жутко красиво! Океан маков!

— И меня не пустишь?

— Тебя пущу.

Они обменялись милыми улыбками, после чего Бен заявил, что теперь надо обнять друг друга, окончательно закрепив дружбу. Так Бен и Мариэль впустили друг друга в свои пламенные сердца.

Спустя час, в течение которого они разговаривали на всякие темы, которые так волнуют детей их возраста — а им было по восемь лет, — Мариэль опомнилась, что она гуляет не рядом с домом, как обещала, а намного дальше, и они со всех ног кинулись назад. Мариэль подбежала к особняку, во дворе которого уже стояла обеспокоенная миссис О′Бэйл, выпытывая что-то у девочек. Увидев дочь, она оставила свои расспросы и переключилась на нее:

— Мисс Мариэль, где вы пропадали?

Мариэль хорошо запомнила, когда в прошлый раз мама называла ее «мисс» — когда она залила водой любимый цветок миссис О′Бэйл, не понимая, что это погубит его. И вот теперь она напроказничала второй раз.

— Мамочка, прости! Я не заметила, как удалилась от дома. Я познакомилась с Беном Райнером, я за ним гонялась и…

— Какой стыд! — прервала ее мать, ведя за руку по направлению к дому, где ждала миссис Кинди, отчитывая по дороге: если она разрешила ей поиграть с девочками во дворе, это не значит, что надо превращаться из леди в беспризорницу.

Мариэль оглянулась на Бена со страшной тревогой — она очень испугалась, что теперь их дружбе конец, но он помахал ей рукой с безобидным видом.

Конечно, Мариэль не была наказана — просто миссис О′Бэйл сильно испугалась, что ее малышка пропала, да еще опасалась, как бы такие вольные прогулки не сказались дурно на ее ангельском характере: дворовые дети могут научить многим гадостям, была убеждена она. Девочке не был сделан выговор, но Мариэль была так чувствительна! Мало того что она считала себя виноватой, так еще и сочла, что ее поругали, а потому ходила весь оставшийся день притихшая и с виноватым личиком.

Когда Мариэль укладывалась спать, мама зашла в ее комнату и объяснила, что она вовсе не против ее дружбы с местными ребятами, но она должна не забывать, как подобает себя вести истинной даме, и никуда не убегать. Слезы раскаяния проявились в глазах девочки — одно дело терпеть, когда человек злится на тебя и говорит строго, а другое — когда он вдруг смягчается, и ты словно еще сильнее осознаешь степень своей вины. Миссис О′Бэйл поцеловала дочку на ночь, заглянула в умиротворенное личико, щелкнула ее по носу, назвав Маковкой, и погасила свет.

А в это время Бенджамин лениво плелся по пыльной дороге — ему не хотелось уходить домой, хотелось хотя бы еще чуть-чуть побыть с Мариэль, этой маленькой лапочкой. Но, похоже, ее мама не одобряет какой бы то ни было привязанности дочери.

Миссис О′Бэйл, спустившись в гостиную на первый этаж, заговорила с сестрой.

— Что это за Бен Райнер, Линда? Ты его знаешь?

— Этот мальчишка, что был с Мариэль? Да, я видела его пару раз около своего дома — ребята часто гоняют здесь мяч, поскольку дорога здесь расширяется, а ею мало кто пользуется. Он — любимец местных мальчиков, звезда.

— Линда, дорогая, меня больше интересует, кто его родители.

— О, я не знаю. Он живет на противоположном берегу реки. Как-то раз служанка развешивала на улице белье, а я как раз читала на веранде и слышала, как он поздоровался с нею, заговорил. Кажется, он растет без матери. Ну, ты же видела его и должна понимать, откуда он…

Миссис О′Бэйл долгое время жила в Голуэе, и, конечно, для нее не было секретом, что в их порту разгружались контрабандисты из Испании и Франции. Очевидно, какой-то испанец нелегально обосновался в этом ирландском городке, промышляя своим черным, но чертовски прибыльным делом, обзавелся семьей и прирос к этой земле. Женщины переглянулись, и у обеих пронеслась одна и та же мысль.

На самом деле Бенджамина, когда ему не было и трех недель, привез испанский корабль, на котором никто не знал, откуда взялся ребенок. Бедный рыбак из Кладдаха, находившийся в порту Голуэя в то время, когда причаливал испанский товарный корабль, решил взять мальчика к себе, ведь у него с женой не могло быть детей. Целыми днями Бен с отцом рыбачил, они обсуждали все на свете, смеялись и резвились. Им было хорошо вдвоем: казалось, никто больше и не нужен. Небеса будто увидели это и забрали любимую жену мистера Райнера, когда Бену стукнуло четыре. Он был очень смышленым мальчиком и уже с этого возраста начал помогать отцу. За одним несчастьем последовало другое: сгорел их дом. Заработать продажей рыбы много не удавалось, тогда они переехали в Голуэй — молодой перспективный город, где требовалось много рабочих рук. Встала острая необходимость заработать на жизнь в краткие сроки, вот и вышло так, что промысел рыбака со временем перерос в совсем иной. Оставляя маленького Бена у знакомых, мистер Райнер плавал в Испанию и Францию и прибывал с неплохой добычей. За пятнадцать лет у него скопилось достаточно, но он предпочитал жить так, как жил раньше; да и незачем было показывать людям, как ты резко разбогател, это сразу толкало на нехорошие, но верные мысли. Трудолюбивый ирландец и сам не рад был заниматься контрабандой, но ради горячо любимого Бена пошел и на это, но каждый час молил прощения у Господа за то, что он делал, и надеялся, что скоро все вернется назад. Он не хотел жить праздно. Его манило лишь море, морской воздух щекотал его ноздри и дразнил душу. Он бы век плескался по океану в своей посудине, наставляя сети для рыбы, но он был не один, а раз он взял под свое крыло мальчика-испанца, теперь должен обеспечить его.