Если женщина хочет…

— Классно у тебя. Я так есть хочу.

«Какого хрена я ее привез? Я боюсь. Надо сматываться отсюда», — стучало в голове у Андрея.

Но девушка уже намазала себе и ему по бутерброду с красной икрой, поставила чайник, разлила по стопкам джин и нарезала лимон.

— Тебя как зовут? Меня Аней.

— Андрей… Владимирович. Будем знакомы, Аня.

Девушка была совсем молоденькая, похожая на подростка. Она быстро захмелела, рассказывала что-то, смеялась. Андрей посадил ее на колени, пощупал. Не захотелось. К середине литровой бутылки он решился…

— Слушай, Аня, я отъеду ненадолго, если кто позвонит или придет, скажешь, что я за продуктами спустился.

— Так есть же все. И, Андрюша Владимирович, мне к восьми на работу, смену сдавать.

— Я успею.

Андрей пересадил девушку со своих колен на соседний стул. Встал и быстро оделся.

Спустившись к машине, он посмотрел на свои окна. Когда он сюда вернется? Может быть, никогда, с Тельцом не шутят… Но сейчас лучше подумать, куда ехать. Дача не подходит, ни своя, ни тестя. Надо рвать когти до самой Москвы. И лучше на поезде.

Андрей прогрел машину и не спеша поехал к вокзалу. На разворотном кругу перед зданием прошлого века его остановил пост ГИБДД. Проверив документы, гаишник улыбнулся и подозвал напарника. Тот встал у окна тоже с улыбкой, но с автоматом на изготовку.

— Андрей Владимирович, вы, пожалуйста, никуда больше не езжайте, постойте тут, сейчас к вам подъедут.

Гаишник отдал честь и махнул полосатой палкой решившему «на дурачка» проскочить светофор пареньку в «Тойоте». Напарник с автоматом на изготовку остался стоять у передней дверцы автомобиля Андрея Владимировича.

Геннадий сидел рядом с водителем, разговаривал по телефону.

— Где он?

— На привокзальной площади. Ждет.

Бронированное чудо техники Геннадия нависло над «Ауди» Андрея Владимировича. Сердце у него упало. Дверца со стороны водителя открылась, парень свесился, жестом показал, чтобы Андрей опустил стекло.

— Слышь! Зайдите в машину!

В джипе можно было сидеть восьми человекам или жить одному. Геннадий курил, выбирая в баре коньяк. Андрей сел напротив, старался дышать в себя.

— Пьяный за рулем. Если знаешь за собой такой грех, или продай машину, или найми водителя.

Андрей Владимирович молчал.

— Что, обломались с самостоятельной деятельностью?.. А знаете почему? В любом деле надо быть профессионалом. В любом. А пока не стал — учись. А вы думали на художественной самодеятельности проскочить.

Геннадий говорил снисходительно, собеседник был ему неинтересен.

— Я, Андрей Владимирович, не люблю крайних мер, к тому же вы еще с отцом моим знакомы были… Вы мне расскажете, как это у вас двое знакомых убитыми оказались, а я постараюсь вам помочь не умереть… Так что там с Ильей случилось? Что не поделили?

Андрей Владимирович подумал, что девчонка в его квартире не сможет закрыть за собой дверь и квартиру разворуют… А какая теперь разница? Счастье будет, если он родную дверь вообще увидит.

— Может, мы отъедем куда-нибудь, Геннадий Александрович?

— Зачем? Мы сейчас на перепутье. От того, насколько честно и подробно вы сейчас мне расскажете обо всем случившемся, скажем, за последнюю неделю, будет зависеть ваш дальнейший маршрут. Коньяку хотите?

— Лучше джин.

Андрей наблюдал, как Геннадий выбрал бутылку, с треском свернулась крышка, в бокал вылилась крутящаяся струя джина, запахло можжевельником… «Может, в последний раз это вижу…» — подумалось ему.

— Мне позвонил знакомый из Москвы месяц назад, — облизнув сухие губы, начал он, — сказал, что в нашем городе появилось лекарство. Панацея. Я не поверил сначала. Поспрашивал своих, на рынок съездил. Дня через три на работу позвонил Илья, спросил, не передумал ли я покупать черный порошок и знаю ли цену. Знакомый из Москвы говорил о полуторной цене золота, я сказал об этом Илье, он рассмеялся. Обещал продать в цену золота. Вечером он заехал на завод, привез порошок. В Москву надо было отправить грамм сто для анализа. Партию, привезенную раньше, отдавать на исследование отказались, съели — и все.

Андрей Владимирович сначала отпил глоток джина, потом залпом опрокинул в себя ароматную жидкость крепостью в сорок семь градусов. Геннадий курил, смотрел в окно на суетящихся у вокзала людей.

— Порошок грибами пахнет?

Андрей, засмотревшийся в толстое дно бокала с пузырьками в стекле, сначала не понял.

— Грибами?

— Ну да. Вы его пробовали?

— Пробовал, в сухом виде. Кисловатый… может, и грибами отдает…

— Сколько вы тогда купили?

— Двести грамм. Сто отослал, сто съел в два дня. Порошок надо добавлять в еду, стараться при этом не есть мяса. Помогло. В конце недели жена от меня прятаться начала. У нее анекдот про Новый год в последние годы любимым стал, вот она и не выдержала нагрузки.

— Какой анекдот? — Геннадий сделал очередной глоток коньяка, аромат поднялся по гортани, обдал небо и слизистую носа.

— Пожилую женщину спрашивают, что она больше любит: трахаться или Новый год встречать. Она говорит: «Новый год, конечно. Больше красивой мишуры, да и чаще бывает». Отправил я в Москву порошок на следующий день. Через две недели знакомый позвонил и передал просьбу выяснить, откуда берется порошок. Если это Китай, то пусть расскажут всю цепочку поставок. Но если Россия, а по результатам исследования это вполне допускалось, то срочно надо узнать место производства.

— Это был официальный заказ или частный?

— Частный, конечно. Государство никакой панацеей не заинтересуешь… Но используются лаборатории сами понимаете какой организации. За источник лекарства мне сначала предложили десять тысяч. Я стал искать Илью. Опять на рынок поехал, походил — нету этого еврея. Я ж не знаю на рынке никого, встретил одноклассника, поговорили. На следующий день Илья опять позвонил. Я ему честно сказал про интерес из Москвы, честно пять штук предложил. Илья даже разговаривать не стал, повесил трубку. А знакомый уже полтинник предлагает. Наверное, ему с самого начала такую сумму выделили, а он зажал.

— Как зовут знакомого?

— Неважно. Полковник. Короче, приезжает этот полковник через неделю сюда, наводит справки. Находит через сутки Илью и разговаривает с ним по-хорошему. Илья посылает его на фиг, не понимает, с кем имеет дело. Полковник задерживается еще на пару дней, поднимает цену до ста штук. Илья молчит. Испугался. Полковник тогда со мной потолковал. Говорит, Илью убрать надо, а премия за сведения тебе пойдет. А у меня человек есть… был. Он по выколачиванию информации профессионал. Я ему десятку обещал. Игорь с Ильей встретился. Илья все это время нам втюхивал, что поставщик пропал неизвестно куда, из Средней Азии будто бы человечек. Я думал, он не врет, слишком спокойно себя вел. Но Игорь, выбивала, о котором я говорил, решил проверить на всякий случай. Вывезли мы Илью в лесополосу. Я в машине сидел, музыку слушал. Игорь сам с ним разговаривал. Я не выдержал, когда паленым мясом запахло. Подошел, а Игорь Илью уже всего обжарил.

Евреи — народ упорный. Если сразу не раскололись, значит, все — можешь отдыхать, ничего не скажут. Илья орал: мол, мы не только ничего не узнаем, но и мало проживем, он своих поднимет и нам устроят «субботник в банный день». А чего ловить-то было? Уперся как баран. Мне кажется, у него крыша от боли съехала. Я ему прямо сказал, что если он молчать будет, то мы за родственников примемся, но Илья только засмеялся. Ни один человек, говорит, не знает, где я порошок брал. И не узнает…

Геннадий отставил коньяк подальше. На собеседника не смотрел. В окно джипа осторожно постучал охранник, но Геннадий отмахнулся, и охранник ушел греться в машину Андрея Владимировича.

— Ну и кто его застрелил?

— Игорь, конечно. Я его для этого и держу… держал. Я почему с вами информацией не поделился? Не хотел впутывать. Органы все-таки. Зачем вам лишняя головная боль?

Геннадий повернулся к Андрею Владимировичу, криво улыбаясь, посмотрел ему в лицо с искренним недоумением.