Страница 57 из 82
На столе, источая кухонные ароматы, всеми красками играл натюрморт, содержимое которого обеспечило бы на неделю всех немногочисленных пациентов и обслуживающий персонал местной больницы, а не одного Лешку. Здесь были трюфели, паштет, слоеные пирожки. Венчала все это огромная индейка, с великим искусством обжаренная в духовке.
Пока Лешкина мать укладывала эти запасы в сумку, Сергей и Алена ждали в углу, под фотографиями. Собираясь в больницу, Анастасия Владимировна надела праздничную светло-сиреневую блузку. Тетка Валентина Макаровна была в том же утреннем жакете, но заново уложила волосы и подправила ниточки бровей.
Глядя на Алену, Анастасия Владимировна покачала головой.
— Ты почему не переоделась, Ольга?
— Я, мам, коричневое платье облила вчера, а то — мятое, — ответила Алена. Мать выразила глазами удивление по этому поводу: она не ожидала такой неряшливости от дочери.
— Ничего... — благодушно вступилась за Алену тетка Валентина Макаровна, так искусно уложив продукты, что сумка даже застегнулась. — Они тут завсегда как на Гнилом хуторе... — не удержалась она от шпильки. Загадочный Гнилой хутор был в представлении тетки Валентины Макаровны самым глухим местечком на земле, где можно ходить немытым, нечесаным и даже голым. — Топаем, — скомандовала она, первой направляясь к двери.
— Мы не пойдем, тетя Валя... — с непроницаемым лицом предупредила Алена, оставаясь в углу, под фотографиями. Сергей посмотрел на нее. Лешкина мать круто развернулась от порога.
— Мы только что были у него, — поспешил объяснить Сергей, не ожидавший такого поворота событий.
— Не ты, а я, — поправила его Алена.
Анастасия Владимировна встревоженно посматривала то на нее, то на Сергея, то на Валентину Макаровну.
— Чего же это вы особняком все? Или за компанию вам не с руки?.. Гребуете, может? — спросила тетка Валентина Макаровна.
— Нет, мы там были и случайно зашли, — сказала Алена.
Тетка Валентина Макаровна развернулась на каблуках к двери.
— Идем, Анастасья! Им без нас сподручнее...
Анастасия Владимировна за ее спиной дважды — отдельно для Алены и для Сергея — укоризненно покачала головой.
Когда они вышли, Алена, избегая смотреть в глаза Сергею, повернулась к фотографиям, где три пожилых солдата тянулись по стойке «смирно» перед фотографом. Потом шагнула мимо Сергея к двери.
— Идем в сад... — В беседку она не пошла, а, как раньше, остановилась под яблоней и села на траву, обхватив руками колени.
Сергей двигался за ней, будто на веревочке, и остановился за ее спиной, когда она села.
От земли по яблоневому стволу, изгибаясь, медленно, упрямо ползла к какой-то неведомой цели гусеница. Сергей хотел сбросить ее на землю, подумал, что весь путь ей придется повторить заново, и не тронул.
— Что тебе говорил утром Лешка? — спросила Алена.
— Уже не помню… — ответил Сергей.
— Я знаю, что он тебе сказал... — Сергей куснул губы. — Тебя это убило? — спросила Алена, не оборачиваясь, что, впрочем, было ее всегдашней манерой: разговаривать, не глядя на собеседника.
— Жив, как видишь... — сказал Сергей.
Алена уткнулась лицом в колени и застыла так.
— Что там случилось у вас?.. — спросил Сергей.
— А ничего... — сказала Алена в колени. — Просто я верила всегда... А тут поняла, что мне в жизни маленькое-маленькое местечко отведено... Бабье! Так что его и потерять не жалко...
Сергей от злости переломил яблоневую ветку над головой. Алена оглянулась.
— Зачем? Люди ухаживали.
— Я. не знаю, кого из вас ублажать, — сказал Сергей, — кого обнянчивать.
— А никого, — сказал Алена. — Плюнь на всех. Можешь?.
Он сел неподалеку, в пол-оборота к ней. Но только девчонки умеют рассиживать часами в самых неудобных позах. Сергей встал и, сбив щелчком гусеницу, прислонился к яблоневому стволу.
Нет, плюнуть я не могу, Алена. Я в этих делах неполноценный. А что могу сделать — сделаю... Алена не ответила.
Солнце перевалило зенит, и тени от яблоневых крон переместились слева направо, ненадолго приоткрыв солнцу узкую, между витыми плетями хмеля дверь в беседку. Над красной кирпичной трубой электростанции струился бесцветный дым. Но высоко над землей он загустел мятым бело-голубым комком, и это было единственное облачко от одного синего леса на горизонте до другого. А над ступенями беседки роилась вертучая мошкара.
* *
*
Сергей довольно смутно представлял, что могло произойти с Аленой в больнице, но теперь они оба ждали возвращения женщин, заранее угадывая в их визите к Лешке малоприятные для себя последствия. И когда хлопнула калитка, Сергей насторожился. Алена, должно быть, тоже, хотя и ничем не выказала этого.
Лешкина мать появилась на дорожке, воинственная, решительная, всем видом своим подчеркивая негодование, от которого, похоже, досталось и Анастасии Владимировне, потому что она робко остановилась возле смородиновых кустов, не подходя к Сергею и Алене.
— Что ты вытворяешь, Ольга?! — с налету выпалила тетка Валентина Макаровна.
Алена подняла к ней белое, неподвижное лицо.
— О чем это вы, тетя Валя?
— Она не знает о чем! — Тетка Валентина Макаровна всплеснула руками. Сергей невольно напрягся, подумав, что в эту минуту Лешкина мать, чего доброго, может ударить: негодование прямо распирало ее.
— Я не понимаю вас, — сказала Алена.
— Зачем ты терзаешь моего Алексея?! — сорвавшимся голосом взвизгнула тетка Валентина Макаровна.
— Я не терзаю его... — сказала Алена.
— Чего же ты добиваешься?!
— Валентина! — в голос крикнула от смородиновых кустов Анастасия Владимировна и, подбежав к Алене, заторопилась: — Прекрати, Валентина! Прекрати сейчас же! — Хотела схватить Алену за руку. — Уедем, Аленка! Уедем быстренько!
Алена встретила ее окриком, и получилось, что голосили они одновременно:
— Мама, не вмешивайся! Я прошу тебя, не вмешивайся! — Она перекричала мать, и под ее яростным взглядом Анастасия Владимировна, зажимая плачущий рот, отступила назад. — Что вам? — спросила Алена тетку Валентину Макаровну. Оказавшись между двух огней, та бросила взгляд в одну сторону, в другую, но пыла своего не умерила и подступила ближе.
— Чего ты хочешь от парня?!
— От вашего Лешки я ничего не хочу, — деревянным голосом сказала Алена.
— Ему хватит и одной беды! — запричитала тетка Валентина Макаровна. — Какого бога благодарить, что от одной избавился?! А ты к нему со своими бабьими... Ты хочешь его убить?!
— Тетя Валя! — оттолкнувшись от яблони, тоже в голос, чтобы остановить разбушевавшуюся тетку Валентину Макаровну, крикнул Сергей. — Вы не имеете права так! Это не Алена, это я!..
— Не встревай! — оборвала его тетка Валентина Макаровна. — Защитник нашелся! Оба вы хороши! Не успел порадоваться малый, что с того свету убег! Дыхнуть не дают! Я не знаю, что вы там ему намололи! Он что: может, обязан вам?! Может, он вам расписку давал, как жить ему?! Кого в друзья выбирать, с кем миловаться! Давал он вам такую расписку?!
Алена сделала движение, чтобы оттолкнуться от земли, но бросила загнанный взгляд на Сергея и, резко обхватив колени, уткнулась в них подбородком.
— За что вы его тревожите?! — повторила тетка Валентина Макаровна. Сергей не выдержал:
— Это не она, а я виноват во всем! И сейчас расскажу, если вам так хочется!
— Сережка, не смей! — прикрикнула на него Алена. — Ты слышишь? Не смей! Я запрещаю тебе!
Лешкина мать заплакала наконец. Но голосу не убавила:
— Я как родных принимала вас! Я думала: радость Лешке, как оздоровеет! А вы... Чего вы там наталдычили ему?! Чтобы головой об стенку парень! Он тебя, Ольга, как сестру, жалел! А теперича зверем поминает! Вам Галинка его поперек горла стала?!
Сергею жалко было Алену и стыдно за нее. За себя тоже было стыдно — за то, что оказались они в таком идиотски беспомощном, двусмысленном положении.
Когда тетка Валентина Макаровна говорила, что принимает их как родных, ни с того ни с сего подумал даже, что до сих пор не отдал ей денег, которые Анастасия Владимировна и его мать определили им на лето...