Страница 24 из 100
Воронцов объяснял себе отсутствие связи большим расстоянием.
…Когда Читаев с группой уже спустился вниз и их фигуры превратились в маленькие точки на дне ущелья, когда горное эхо внезапно принесло недобрые звуки очередей и Водовозов понял, что Читаев попал в огневой переплет, самой первой мыслью было ринуться вслед за ними. Он уже хотел дать команду, но в последнюю секунду опомнился. Вторым было решение вести огонь по душманам отсюда, с горы. Но тут же он понял бесплодность таких попыток. Водовозов тревожно оглянулся на солдат и прочитал такую же тревогу на их лицах. Сержант Мдиванов стоял рядом и ждал, что он скажет. «Надо зайти бандитам в тыл и ударить», — мелькнуло у Водовозова, он уцепился за это решение и стал лихорадочно прикидывать, какой дорогой они должны спуститься, чтобы не быть замеченными, с какой стороны должны выйти в тыл противнику. В ущелье гремели выстрелы, они торопили. «Так. Значит, в обход… В обход… Что нужно для этого?» — Алексей попытался сосредоточиться и вспомнить, как в таких случаях учили поступать на занятиях по тактике в училище. Но в голову ничего не шло, крутились какие-то отрывочные фразы, кажется, из Боевого устава: стремительным маневром выйти во фланг и тыл и атаковать. Атаковать… Надо думать, думать! Бандиты, наверное, не догадываются, что спустилась только половина. Эта мысль немного успокоила, и он крикнул:
— Никому не высовываться!
Он еще подумал о том, что наобум идти нельзя, надо выявить огневые точки, и распорядился, чтобы все наблюдали за полем боя. Но утренняя дымка скрывала душманов, и Водовозов понял, что точно их засечь нет никакой возможности. И, уже отбросив колебания, он принял решение идти по обратной стороне высоты, где они были невидимы для врага. «Пусть хотя бы продержатся один час», — думал Водовозов.
Бегом они спустились вниз, затем пошли резко влево, потом бегом пересекли низину и начали подъем. Ветер продувал ущелье как раз с той стороны, поэтому они отчетливо слышали звуки боя.
В эти минуты Водовозов все еще не мог полностью осмыслить предстоящее. Он готовился к первому бою, первый бой ждала и половина его необстрелянных солдат. Было такое чувство, будто продувало холодным сквозняком. Водовозов старался подавить неприятные ощущения. Он приказал увеличить шаг, но сказывалась усталость, да и подъем был крутой. Алексей шел первым, считая, что его место именно впереди. Когда неожиданно раздался свист пуль, Водовозов сразу понял, в чем дело, и инстинктивно подумал о себе: «В меня стреляют!» А потом уже крикнул: «Ложись!» Стреляли с вершины. Сердце прыгало, в голове колотилась пустота. Конечно, душманы оставили наблюдателя с тыла, ведь это элементарное правило боя!
— Ползком — вперед!
Но стоило чуть подняться, как вновь невидимый враг открывал огонь. Прошло минут пять, а может, больше. Водовозов вслушивался в тишину. Иногда долетали звуки выстрелов с той стороны. Алексей снова скомандовал: «Вперед!», но тут начали стрелять уже с двух сторон. «Засада», — подумал он и тоже, как и Читаев, вспомнил о группе Хижняка.
У Хижняка все складывалось как нельзя удачно. Еще до рассвета они вышли к своей вершине. Карим провел группу по известным тропам, два опасных участка они преодолели с помощью страховочных веревок. Хижняк и половина группы заняли позицию у дороги. Остальные вместе с Каримом — у вершины. От Птицына Хижняк узнал, что Читаев последние два часа не выходил на связь. Он, конечно, понимал, что маршрут читаевской группы более трудный и протяженный. Но прошел час, второй. Известия не поступали. Дорога по-прежнему была пустынна. И Хижняк в конце концов решил двигаться вперед. Где-то через час, когда прошли около четырех километров, Карим вдруг остановился и замер. Хижняк, шедший рядом, тоже остановился и вопросительно посмотрел на него.
— Кажется, стреляют…
Хижняк прислушался, но ничего не услышал. Тогда он крикнул: «Тихо!» — и приказал остановиться. Но было лишь слышно, как свистел ветер. Двинулись дальше, причем, не сговариваясь, более ускоренным шагом. Через несколько минут Карим вновь сказал, что стреляют. Но Хижняк и сам уже слышал выстрелы. Теперь они почти бежали на звук. Сомнений быть не могло: там, за горой, шел бой. Он еще раз попытался связаться с Читаевым, но радист опять разочарованно развел руками. Тогда Хижняк приказал всем снять бушлаты и сложить их за большим валуном у дороги. Остались в одних куртках.
— Сержант Крылов! Десять человек с вами. Будете подыматься по левой стороне. Темп — максимальный. Карим, ты тоже иди с ними.
Он хотел еще сказать, чтобы были осмотрительнее, но понял бессмысленность лишних слов и, махнув рукой в сторону вершины, бросил короткое: «Вперед!»
Только зримая и ясная цель может давать новые силы. Ночь трудных горных троп, закончившаяся бесплодным утром среди горной пустоши, выбила из колеи даже самых стойких; большинство же с трудом волочили ноги. А сейчас новое препятствие придало новые силы… На полпути до гребня Хижняк предусмотрительно приказал выключить радиостанцию — «шипел» эфир. Шли осторожно, ступая мягко, шагом разведчика; хорошо, не было щебенки. «Туризм» заканчивался пологим подъемом перед вершиной. Когда до нее оставались считанные метры, сверху громыхнула очередь. Спасло то, что противник видел только их головы.
— За мной!
Хижняк первым стал спускаться вниз, затем повернул вправо. Солдаты старались не отставать. «Не напороться бы с размаху, брюхом — да на горячий ствол». Все чувства настолько обострились, что, казалось, выстрели — и он увидит, как мелькнет пуля в полете. Он чуть не рванул спусковой крючок, заметив неясную тень под скалой…
— Теперь — ни звука, — обернулся он к солдатам.
— Понятно, командир.
Они почти ползли, выпрямиться в рост было бы самоубийством. Враг находился где-то рядом, может быть, за ближайшим камнем. Хижняку казалось даже, что он чувствовал чужой запах. Сзади зашуршала галька. Хижняк резко обернулся, сделав страшные глаза. Солдаты замерли.
— Подсади, — одними губами произнес он.
Хижняк взобрался на валун, потом встал на естественный приступок и подтянулся, чтобы заглянуть за скалу. Скала чем-то походила на хищный нос — изогнутая, с горбинкой.
В первое мгновение он отшатнулся, увидев душманов в двадцати шагах. Один из них — в чалме и овчинном полушубке — сжимал в руках автомат и что-то высматривал внизу. Другой — тоже в чалме и в чем-то грязном, похожем на бывшее черное пальто. На нем был еще кожаный патронташ, в руках — винтовка. Все это Хижняк хорошо разглядел. Душманы не замечали его, он находился почти за их спинами. Хижняк еще никогда не видел врага так близко, врага вооруженного, с пальцем на спуске и — совершенно беззащитного.
— Ну что, товарищ лейтенант? — услышал он нетерпеливый шепот.
Не оглядываясь, Хижняк погрозил кулаком и снова положил палец на спусковой крючок. Он уже восстановил дыхание, мушка не прыгала ходуном, а уткнулась в лежавших на земле. Под обрез цели. Как на стрельбище. «Крикнуть «Сдавайтесь»?» — подумал он, еще медля. Но тут один из них встрепенулся, приглушенно вскрикнул, показывая рукой вниз. Автоматчик тут же прицелился. Одновременно Хижняк нажал спуск… Оба неподвижно распластались на земле. Тот, что в черном пальто, судорожно изогнувшись, упал на автоматчика, который первым был убит наповал. Хижняк оторопело смотрел на них, пока не почувствовал, как кто-то коснулся его руки. Он резко обернулся.
— Товарищ лейтенант, подавать сигнал нашим? — спросил солдат, который помогал ему взобраться на валун.
— Да-да, конечно, — пробормотал Хижняк.
Потом он снова полез наверх, все выше, и солдаты с автоматами наперевес без лишних слов поднимались следом.
А внизу Хижняк видел спины врага — маленькие черные точки. Душманы спускались. Выстрелы с обеих сторон доносились редко, словно для того, чтобы напомнить о себе. Берегли патроны. Группу Читаева можно было определить лишь по едва заметным вспышкам.