Суперпредатель

Добер влез на невысокую скалу и, осторожно передвигаясь, направился в ту сторону, где заметил разведчика. Вскоре он услышал тихое шуршание внизу. Степняк передвигался неслышно, но участь его была предрешена.

Замерев, Добер наблюдал за врагом с высоты, выжидая, когда тот подойдет поближе. Он слегка шевельнулся, чтобы было удобнее метнуть нож, и это движение привлекло внимание врага. Степняк поднял голову, увидел Добера, но сделать ничего не успел — тяжелое лезвие ножа вонзилось в его шею. Тело сползло на землю, Добер спрыгнул вниз, вытащил свой нож и, обтерев его об одежду врага, огляделся и прислушался.

Остальных видно не было, но Добер чувствовал, что они недалеко. Он знал, что обычно степняки не ограничиваются одним дозорным. Где-то позади и сбоку раздался резкий свист. Развернувшись, Добер бросился назад. Повторный свист перекрыла автоматная очередь. Он похолодел, представив, что второй дозорный прошел стороной и обнаружил Медянку с Хейзером, а они показались ему настолько беззащитными, что степняк не побоялся позвать остальных свистом.

Добер чуть изменил направление движения и вскоре увидел трех степняков, залегших за камнями. Он спрятался за ближайшую скалу и осторожно выглянул — посмотреть, что делает Медянка.

Девочка и старик лежали за тем камнем, на котором сидели несколько минут назад. Это укрытие было слишком ненадежным — единственный камень посредине открытой прогалины. Девочка стреляла короткими очередями, но степняки, судя по ответным выстрелам, обходили их с трех сторон.

Добер понял, что вскоре камень перестанет спасать от пуль, и открыл стрельбу. С тремя степняками, которых он заметил сразу, он разделался быстро. Затем он переменил позицию и крикнул:

— Сюда! Я прикрою!

За камнем взметнулась грива Медянки, и тут же над ее головой взвизгнули пули. Добер перекатился, выстрелил, и тело очередного степняка свалилось со скалы.

В грохоте боя он не услышал поспешно приближающихся шагов и, когда рядом с ним кто-то упал, едва не выстрелил. Это оказался Хейзер. Даже после свиста он не успел взяться за автомат — тот по-прежнему висел у него за спиной.

— Автомат, размазня! — прорычал Добер сквозь зубы, поглощенный только одной мыслью, что Медянка все еще оставалась за камнем.

Хейзер поспешно потащил автомат через голову. Ремень был слишком коротким, и старик замешкался. Выругавшись, Добер рванул за ремень, и тот лопнул. Хейзер смотрел на него безумными глазами.

— Если она погибнет, я тебя удушу! — прошипел ему Добер и переполз на более удобную позицию.

Он подстрелил еще нескольких степняков, ориентируясь на звуки выстрелов. Но Медянка никак не могла покинуть свое убежище — оставшиеся степняки простреливали пространство перед камнем.

Добер начал звереть. Он снова поменял позицию, когда на него сверху прыгнул степняк. В самый последний момент Добер успел убрать голову, и перед его глазами мелькнуло лезвие кинжала. Под тяжестью навалившегося тела он все-таки сумел извернуться, перехватить руку степняка, сжимавшую кинжал, и понял, насколько тот силен. В голове мелькнула мысль, что долго он не выдержит. Но вдруг степняк дернулся и обмяк. Стряхнув его, Добер увидел старика, державшего свой автомат за дуло как дубинку — именно таким образом он им воспользовался.

— Вовремя, — только и сказал он, вновь возвращаясь к проблеме вызволения Медянки.

Опасность всегда опьяняла его, и теперь Добер, словно автомат, двинулся вперед, снимая степняков, одного за другим, меткими выстрелами.

Тишина наступила неожиданно, так что Добер не сразу понял, что произошло. Никто не стрелял. Схватив автомат правой рукой, он поднялся из-за камней и в три прыжка преодолел расстояние до Медянки. Обогнув камень, он увидел девочку, прижавшуюся к камню и поджавшую под себя ноги. Она не шевелилась. Лицо закрывали волосы. На рукаве около плеча темнела кровь.

Добера охватил ледяной ужас, подобного которому он никогда не испытывал. После их невероятной второй встречи, по его пониманию теории вероятности, ничего плохого случиться уже не могло. Просто не могло! Раз уж произошло одно чудо, а в чудеса он никогда прежде не верил, то все должно быть хорошо. Но эта глупая стычка со степняками и неестественная неподвижность Медянки…

Добер протянул руку и дрожащими пальцами медленно отвел волосы с лица девочки. Мимолетно заметил тонкий белый шрам, уходивший за ухо.

Медянка вздрогнула и открыла глаза. От неожиданности Добер уселся на песок.

— Что? — хрипло спросила она.

— Все.

— Хейзер?

— Жив.

— Хорошо. — Она провела рукой по лицу. — А я, кажется, отключилась.

— Ты ранена.

— Куда? — Она посмотрела на руку, пошевелила ею. — Фи-и.

К ним на заплетающихся ногах подошел Хейзер. Увидев кровь на рукаве Медянки, он дернулся:

— Ты ранена?

— Еще один умник, — устало проговорила она, — посмотри, там у меня в рюкзаке должна быть чистая тряпка.

Хейзер, порывшись в рюкзачке, выудил небольшой кусок ткани. Добер тут же выхватил ее у него из рук. Медянка здоровой рукой оторвала болтающийся рукав:

— Завязывай побыстрее, и пошли.

Обмыв рану спиртом и удостоверившись в очередной раз в выдержке девочки — та даже не поморщилась, — Добер аккуратно перевязал ей руку, утешая себя тем, что могло быть и хуже.

Медянка глотнула воды и посмотрела на Хейзера:

— Ты как?

— Нормально.

Добер счел своим долгом заявить:

— Он ухлопал степняка, который мог бы доставить мне кучу неприятностей.

У девочки поползли вверх брови:

— Ну? Хейзер, ты не так плох, как я думала!

Тот развел руками:

— А что мне оставалось делать?

— Варианты были… — Добер поднялся. — Пойдем или отдохнешь?

Медянка сделала то, что он от нее и ожидал, — поднялась и, повесив рюкзак и автомат на здоровое плечо, сказала:

— Идем! Мы и так потеряли много времени.

И они продолжили прерванный путь. Бой несколько взбодрил старика, и он шел значительно быстрее, чем утром. Но даже это не позволило им наверстать упущенное время, и к месту ночлега они добрались уже в темноте. Усталость владела всеми, поэтому никаких разговоров на этот раз не было — едва закончив ужин, они заснули.

Утром Добер отметил бледность Медянки. Рана все-таки давала о себе знать. Хейзер сочувственно косился в сторону девочки. Но ей самой, судя по всему, сочувствие было противно, лицо ее застыло в непроницаемой маске, и она первой двинулась в путь.

Расщелина между скалами, так же как и площадка с белым песком и предупреждающими сооружениями на этот раз не произвели на нее никакого впечатления. Она бросила Хейзеру через плечо:

— Приготовься! И никаких резких движений!

Потом посмотрела на Добера, и ему показалось, что она приглашает его вспомнить, как они вдвоем пришли сюда в прошлый раз. Они миновали границу Долины Покоя. Из-за скал раздался предупреждающий вой. Старик было притормозил, но Добер не заметил на его лице ни малейших признаков испуга. Медянка, раздраженно мотнув головой, продолжала путь.

Скалы Долины Покоя приближались. Добер по привычке поднял глаза на острый гребень скалы. Медянка просто показала на него Хейзеру. Появилось и стало приближаться белесое отвратительное существо. Они остановились. Старик внимательно разглядывал то, что летело к ним, а Медянка тихо сказала Доберу:

— А если идти? Не бежать, а просто идти?

— Не знаю, не пробовал, — ответил он и на всякий случай взял ее за руку. — Но не советую!

— Ты же говорил, что они реагируют на бегство и на применение оружия?

— Ходить я не пробовал!

Белесое существо спикировало на них, затем отвернуло в сторону и скрылось за скалами.

— Интересно, — пробормотал Хейзер.

Они дошли до россыпи костей. Медянка переглянулась с Добером и подняла голову.

— Вон он, — сказала она.

Добер тоже увидел зубастого и мохнатого. До чудовища было еще далеко, и рассмотреть его в деталях было невозможно.

— Кто? — немедленно осведомился Хейзер.