Лучезарно-голубое

– Дети, – со вздохом сказал Дик, – никогда не доносят друг на друга. У нас было настоящее приключение. И конечно, все это было сделано для моего отца.

– Это же ради отца, – повторила Нэн.

У Джонни было такое чувство, что он упустил что-то.

– Все это ужасно глупо, – проговорил Дик. – Ну, ладно, по крайней мере, сейчас все ясно. Разве нет?

– Ясно? – переспросил Джонни.

– Ложь, секреты, а несчастный человек сидит в тюрьме! – воскликнула Дороти.

– Но ведь он убийца, – высокомерно возразила Бланш. – По отношению к нему не совершили никакой несправедливости.

Барт поднялся и обратился к Джонни.

– Пойдемте со мной, Симс.

– Барт! – позвала Бланш дрожащим голосом, но ее муж даже не повернулся.

Джонни последовал за ним через холл и по лестнице в кабинет. Одна мысль сменяла другую.

«В темноте, – думал он. – Молоденькая девушка крадется по лестнице в темном доме. Возбужденная, дрожащая от страха, она проникает в чужую комнату, почти наверняка в темноте». Бланш считала, что она что-то знает и в чем-то может быть уверена. Но Джонни сомневался. Он ничего не знал и ни в чем не мог быть уверен.

В кабинете было темно. Барт включил свет. Он порылся в ящике одного из застекленных шкафов.

– Я храню много всякой ерунды, – пробормотал он и вытащил несколько коричневых папок. – Может быть, здесь есть имена слуг.

– Все это случилось так давно, – медленно начал Джонни, – я не знал людей, связанных с этим делом…

– Кажется, я тоже, – хмуро откликнулся Барт.

– Расскажите мне о Натаниэле, – попросил Джонни. – Он был художником?

– Да, он пописывал картины, – сухо подтвердил Барт.

– Я не знаю, что и подумать, – признался Джонни, потирая затылок. – А вы?

Барт помолчал.

– Я тоже. Моя мать была фанатично предана Натаниэлю. Он находил в ней заступницу, и, мне кажется, ей это льстило. В то время как я самостоятельно жил вдали от дома. Но я ее сын и должен заботиться о ней, как это делал мой отец. – Джонни неожиданно понял, что этот принцип Барта является предметом его гордости.

Барт замолчал. Через минуту он заговорил снова:

– Натаниэль был лгуном. Он лгал, когда заявлял, что не имел дела с Кейт Каллахэн. Моя мать знала это. Но она покрывала его и потому лгала сама, – в уголках рта у него таилась горечь. – Сын покрывал отца – и потому украл. Сейчас мне, как и вам, хочется докопаться до сути этого дела. – Потом он спросил напрямик: – Вам хочется думать, что это дело рук Дика?

Джонни ответил:

– Надеюсь, то, чего хочу я, никак не связано с этим делом. Как вам кажется, Дик заставил вашу жену покрывать его?

– В темноте? – ответил вопросом на вопрос Барт.

– Кто назвал Бланш время их свидания? – осторожно поинтересовался Джонни.

Дрожащими руками Барт открыл одну из папок.

– А что вы скажете о деньгах? – Барт поднял голову. – Дик утверждает, что он не предполагал, будто Нэн – богатая наследница. Но, может, он знал?

– Может быть, – медленно произнес Джонни. – Я тоже думал об этом.

– Я вот почему спросил, – сказал Барт. – Вам не приходило в голову, что Дика больше привлекает мисс Дороти?

– Нет, – Джонни был потрясен.

– Понаблюдайте за ним, – мрачно посоветовал Барт. – Она – красивая девушка и необычайно привлекательная. Лакомый кусочек. Почему же такой человек, как Дик, обратил внимание на более скромную? Скромную во всех отношениях.

– Нэн всегда была робкой, – холодно ответил Джонни.

– Я хочу дать вам представление о нашем семейном деле, – начал Барт. – Нам предстоит многое заменить. Нам нужны машины для разливки по бутылкам, машины для выдавливания сока, тракторы. Я уже взял ссуду в банке. А теперь мать отдаст Дику свою долю капитала в деле. У меня нет права помешать ей. Ее доля невелика в процентном отношении. Теперь, если Дик вносит сразу большой капитал, я вынужден взять эти деньги и сделать его полноправным партнером. Именно этого ожидает от меня моя мать. – Лицо Барта окаменело. – Я занимаюсь этим делом многие годы. А Дик все это время, что называется, шатался по свету, искал приключений. Думаете, он мужественный человек?

– Я не думал об этом, – пробормотал Джонни.

– Дик – слабый человек, – продолжал Барт. – Он никогда в жизни ничем серьезно не занимался и ничего не доводил до конца. Я сильнее его.

– Я верю вам, – мягко сказал Джонни.

Барт отвел глаза.

– Конечно, я связан, – проговорил он. – Ну, что ж, посмотрим. Бухгалтерские книги. Счета по дому. А, вот и тот год.

Джонни переписал нужные имена в блокнот. Барт не имел представления, где сейчас живут повар, горничная или приходящая прислуга. Фамилия садовника была Делеван.

– А в ту ночь он мог быть здесь? – поинтересовался Джонни.

– Он и был здесь. Я слышал, что полиция брала у него показания. Но в суд его не вызывали.

– Что это были за показания?

– Вот этого я не знаю.

– Как получилось, что он оказался здесь?

– Ну… В роще перед домом был натянут гамак. Иногда, если он работал допоздна, а на следующий день хотел быть здесь пораньше, он брал на кухне что-нибудь поесть и спал в гамаке. Отец уволил его, как только узнал об этом. Считалось, что гамаком могут пользоваться только члены семьи. – Барт стоял, и казалось, что в нем воплотилась гордость всех поколений Барти.

– Его не вызывали в суд в качестве свидетеля?

– Нет.

– Интересно почему?

– Должно быть, потому, что он ничего не видел, – предположил Барт.

– Здесь есть какой-нибудь адрес? Минутку… – Джонни щелкнул пальцами, – я знаю, где его искать. Кто-то мне сказал, что он живет в маленьком поселке Туми. Его показания обеспечили Натаниэлю алиби.

– Натаниэль, – презрительно сказал Барт, – не мог убить даже мухи. Обычно это делала за него моя мать.

Глава 14

Джонни шел вслед за Бартом по красному ковру. В гостиной Нэн сидела на бледно-желтом диване рядом с Диком. Еще в комнате находились Дороти и Бланш. Старая дама исчезла.

Когда Барт вошел в комнату, Бланш умоляюще улыбнулась ему. Ее худое лицо, на котором выделялся нос с высокой переносицей, стало жалким.

– Как успехи? – спросил Дик.

– Так, не очень, – ответил Джонни. Барт молчал. Казалось, он утратил весь свой пыл. Если он и собирался что-то сказать или сделать, сейчас он уже колебался.

– Ну что, сдаетесь? – дерзко спросил Дик.

– Нет, это просто непостижимо! Так не поступают! – решительно, как будто была не в состоянии больше сдерживаться, произнесла Дороти.

– Как? – переспросил Джонни.

– Нельзя скрывать факты! Вершить личный суд там, где дело касается всех! Речь же идет об убийстве! Извините меня, но я считаю, это ужасно.

Никто из семьи Барти не произнес ни слова. Только Нэн тихо сказала:

– Но, Дотти, отец попросил Дика о помощи, и Дик хотел защитить его.

– Защищать было не нужно, – пылко возразила Дороти. – Нужно было верить. Мне кажется, произошла ужасная ошибка.

– Мы были детьми, Дот, – пояснил Дик и посмотрел на Дороти.

– Я понимаю, – ответила она, – но это не оправдание. Можно понять все, что хочешь, даже нужно, но это не означает одобрить или считать, что плохое перестало таковым быть.

– Она права, – твердо сказал Барт. – Слишком многие умолчали о том, что они знали. Мама, Натаниэль. Ты, Дик, Бланш.

– О Барт, прошу тебя, – Бланш заплакала.

С трудом подавляя гнев, Дик сказал Джонни:

– Это вы довели Бланш до слез. Вы принесли несчастье в этот дом. И ради чего: разве вы доказали, что Макколи невиновен? Или что виноват я?

– Нет, – согласился Джонни.

Нэн взмахнула ресницами. Взгляд ее темных глаз был мрачен.

– Джонни, ты принес уже достаточно зла, ведь правда? Теперь, когда ты все понял, может, тебе лучше остановиться? – Джонни ничего не ответил, и глаза Нэн налились слезами. – Тебе нравится делать меня несчастной? Прошлое есть прошлое. Я думала, ты…