Страница 54 из 65
Я, калика, возвещу: —
Полно, брат, и мне ведь больно,
Жду весны — и не ропщу.
Я могучий, я увечный,
Ноги — скованы с землей,
Дух летит в простор свой вечный,
Здравствуй, добрый! Здравствуй, злой!
НА ЯРМАРКЕ
По проволоке зыбкой
Идет мой белый брат,
Смычок владеет скрипкой,
Быть на земле я рад.
Так жутко, что прекрасный
Проходит в высоте.
Владея скрипкой страстной,
Веду скользенья те.
Мелькает блеск алмазный
Подвижного кольца.
Владея сказкой связной,
Играю без конца.
И если на земле я,
А брат мой в вышине,
Так это скрипка, млея,
Двоим поет во сне.
И если на земле я,
А брат мой вышний дух,
Так это сердце, рдея,
Ему диктует вслух.
Скрестив кривые ноги,
Струю напевный звон.
В воздушные чертоги
Уводит взоры он.
Я выгнулся волною,
Спиною горбуна.
О, брат, иди за мною
О, брат, нежна струна!
То вправо тень, то влево,
То слева вправо свет.
Поверь в слова напева,
Желанней счастья нет.
Одно нам было детство,
Различность снов потом.
Раздельное наследство
В единый сон сведем.
То влево свет, то вправо,
То справа влево тень.
Нас ждет вовеки слава,
Собой меня одень.
Вот самый звук блестящий.
Мой брат, любимый брат!
Пляшите, ноги, чаще,
Быть на земле я рад.
Он завершил взнесенье,
Исчерпал пляску сил.
И взлет внеся в паденье,
Убился и убил.
КОЛЬЦО
Она, умирая, закрыла лицо,
И стала, как вьюга, бела,
И с левой руки золотое кольцо
С живым изумрудом сняла,
И с белой руки роковое кольцо
Она мне, вздохнув, отдала.
«Возьми», мне сказала, «и если когда
Другую возьмешь ты жену,
Смотри, чтоб была хороша, молода,
Чтоб в дом с ней впустил ты весну,
Оттуда я счастье увижу тогда,
Проснусь, улыбнусь, и засну.
И будешь ты счастлив. Но помни одно: —
Чтоб впору кольцо было ей.
Так нужно, так должно, и так суждено.
Ищи от морей до морей.
Хоть в Море спустись ты на самое дно.
Прощай... Ухожу... Не жалей...»
Она умерла, холодна и бледна,
Как будто закутана в снег,
Как будто волна, что бежала, ясна,
О жесткий разбилася брег,
И вот вся застыла, зиме предана,
Средь льдяных серебряных нег.
Бывает, что вдовый останется вдов,
Бывает — зачахнет вдовец,
Иль просто пребудет один и суров,
Да придет — в час должный — конец,
Но я был рожден для любви и цветов,
Я весь — в расцветаньи сердец.
И вот, хоть мечтой я любил и ласкал
Увядшее в Прошлом лицо,
Я все же по миру ходил и искал,
Кому бы отдать мне кольцо,
Входил я в лачуги и в царственный зал,
Узнал не одно я крыльцо.
И видел я много чарующих
С лилейностью тонких перстов,
И лютня любви свой серебряный звук
Роняла мне в звоны часов,
Но верной стрелой не отметил мне лук,
Где свадебный новый покров.
Цветочные стрелы вонзались в сердца,
И губы как розы цвели,
Но пальца не мог я найти для кольца,
Хоть многия сердце прожгли,
И я уходил от любви без конца,
И близкое было вдали.
И близкое болью горело вдали.
И где же бряцанье кадил?
Уж сроки мне в сердце золу принесли,
Уж много я знаю могил.
Иль бросить кольцо мне? Да будет в пыли.
И вот я кольцо уронил.
И только упал золотой изумруд,
Ушло все томление прочь,
И вижу, желанная близко, вот тут,
Нас в звезды окутала ночь,
И я не узнал меж медвяных минут,
Что это родимая дочь.
Когда же, с зарею, Жар-Птица, светла,
Снесла золотое яйцо,
Земля в изумруды одета была,
Но глянуло мертвым лицо
Той новой, которая ночью нашла,
Что впору пришлось ей кольцо,
ШИШИМОРА
1
Шел я в лес.
Ты послушай: Шел я — в лес.
В лесе — Леший.
Был я пеший.
Закрутился старый Бес.
Там и тут,
Прямо шут.
Весь зеленый и седой,
С распушною бородой.
Покривлялся, покачался, засмеялся, и исчез.
Бес так Бес,
Знаю — лес,
Куст и куст, сосна с сосною.
«Ну», — подумал я, — «со мною
Не пошутишь, шалый плут».
Чуть сказал, он тут как тут.
Ширит шею, пучит очи,
То длинней он, то короче,
То прокатится как шар.
В лесе мглистом,
С шипом, с свистом,
Вдруг шарахнется по веткам, под листами как
пожар.
Смотрит в чаще, шарит, шарит,
В шапку метит, к шапке шасть,
Шапке надобно пропасть.
Где-то печка, что-то жарит,
Уж поест он, верно, всласть.
Словно шершень, весь шершавый,
Скалит зубы, Бес лукавый.
Ты, шайтан,
Верно, пьян?
Он хохочет, он щекочет,
Он со мной кружиться хочет,
Брызнул вспышкою огня,
Щип за щиколку меня.
Он, юродствуя, пророчит.
Взял старушечий салоп,
Человека бабьим — в лоб.
Убегаю, — настигает. Поспешаю, — яма, стоп.
Я стою в грязи по пояс.
Это — я?
Предо мною, в яме роясь,
Супоросая свинья.
В стороне — шалаш убогий,
Сверху — Месяц круторогий.
Сучья старые шуршат,
Мыши в щели шебаршат.
Старый Шут с зеленой рожей,
Весь ни на что не похожий,
Убежал.
И в лесу затрепетавшем
Он, конем, узду порвавшим,
За опушкой там заржал.
2
Тихонько, как змея,
Из ямы вышел я.
И в лес опять спешу,
Едва-едва дышу.
А там в стволах
Скребется страх.
А там в стеблях
Встает: «Ах! Ах!»
А там в кустах: «Шу! Шу!»
«Пожалуйте! Прошу!»
Шишимора раскосая
Смеется, развалясь.
Пришла сюда, мол, с плёса я.
Любиться? В добрый час!
«Шишимора истомная
И с рыбьим я хвостом.
Мой полог — ночка темная,
Где лягу, там и дом.
Шишимора — охочая,
Раскинуть ноги — сласть.
Являюсь в темной ночи я,
Чтоб в ночи и пропасть».
Шишимора — раскосая:
Прими-ка, мол, жену.
«Полюбимся, а с плёса я
В последний раз плесну».
Шишимору — с развалочкой
Уважил сам шуяк,
Зовет любезной галочкой,
Вертит ей так и сяк.
Шишимора шушукает:
«А где моя душа?»
Шуяк ее баюкает,
Шуяк, шульгач, левша.
Я — бежать, — нет силушки,
И некуда идти.
Все кругом могилушки,
Стебель на пути.
Желтый шильник, стрелица,
Совиная стрела.
Вкруг нея — метелица,
Ведьмовская мгла.
«Совки, совки, совушки,
Кого теперь клевать?
Дьявольския вдовушки
Лягут на кровать.
Расцветает стрелица.
Мой милый, поспешай.
Целый мир — безделица,
Лишь со мною — рай.
Совки, совки, совушки,
Сюда, сюда, сюда!
Кровь жарка у вдовушки,
Слезы же — вода!»
4
Я бежал, простоволосый,
А в лесу был гик за мной: —
То с шишиморой раскосой
Хохотал шуяк шальной.
Шерсть какая-то летела,
Шелушилася кора.
Где шагнешь, повсюду — тело,
Где ни стань, в земле — дыра.
Ветер веял, щупал щеки,
Паутинил волоса,
В уши мне шептал намеки,
В далях зыбилась роса.
Я бежал до смутных склонов,
До высокого холма.
Добегу, — но в гуле звонов
Ночь препятствует сама.
Вот уж, вот уж склоны встали,
Вот уж, вот окончен лес, —
Снова холм — в далекой дали,
Цепкий лес — как строй завес.
Упадаю. Слышны вскрики,
Клекот хищницы: «Шабаш!
Закрутитесь, иавилики!
Вейся, вьюн! Теперь он наш!»
5
И лежу.
И гляжу.
Что я вижу, что я знаю, никому не расскажу.
Знает лес и тишина,
Знают звезды и Луна,
Знаю — я, кого здесь Рыбарь ввел, играя,
в мережу.
Из норы,