Страница 53 из 65
Так тешится мертвое слово,
Не чуя грядущей беды.
От Моря до Моря другого,
От воды до великой воды.
СКИФ
Мерю степь единой мерою,
Бегом быстрого коня.
Прах взмету, как тучу серую.
Где мой враг? Лови меня.
Степь — моя. И если встретится
Скифу житель чуждых стран,
Кровью грудь его отметится.
Пал — и строй себе курган.
У меня — броня старинная,
Меч прямой и два копья,
Тетива на луке длинная,
Стрел довольно. Степь — моя.
Лик коня, прикрытый бляхами,
Блеском грифов, птиц, и змей,
Ослепит огнем и страхами
Всех врагов меты моей.
А мета моя — высокая,
Византийская княжна,
Черноокая, далекая,
Будет мне мечом дана.
Полетим как два мы сокола.
Звон бубенчиков, трезвонь.
Кто вдали там? Кто здесь около?
Прочь с пути! Огонь не тронь!
ДВА СОКОЛА
Белый сокол, светлый сокол, он отец,
Серый сокол, соколица, — это мать.
Светлый сокол, клюв и когти — в глубь сердец,
Он когтями так умеет обнимать.
Белый сокол, сильный сокол, солнцеок,
Серый сокол, темный сокол — в глубь гнезда.
Светлый сокол, твой полет в лучах высок,
Темный сокол, над тобой во тьме звезда.
СТЕПЬ
Я иду, иду. Всюду степь и степь.
Небо шлет звезду. Упадет за степь.
Небо шлет еще. Свет умрет в пути.
Этот звездный счет мне ль умом пройти!
Я пою себе: Дух смутьян, свирель.
Говорю себе: Да порви же цепь.
День уходит в тень. Всюду степь и степь.
Ночь уходит прочь. Не проходит степь.
В СТЕПЯХ
Здесь мы бродим на степи. Говорим себе: Терпи.
Говорим себе мы: Спи. Сон — спасение в степи.
Здесь мы веселы тогда, — лишь тогда, когда мы пьяны.
Разрушаем ровность дней, — лишь как строим мы курганы.
Здесь напрасно смотрит глаз. Ищет, ищет, — гаснут силы.
Ровность степи давит нас. Здесь высоки лишь могилы.
Так и бродим по степям. Телом здесь, а сердцем там.
Кто в степях поможет нам? Так и бродим по степям.
ПЕРЕКАТИ-ПОЛЕ
Я один на воле,
Перекати-поле.
Пляшет, скачет шар-клубок.
Корни дуба крепки,
Мне ни в чем зацепки.
Путь свободен, мир широк.
У иного сила
Вся ушла в стропила,
Как гробницу строит дом.
Мне иная доля —
Перекати-поля:—
Хочешь воли, так уйдем.
КОГДА ЖЕ?
Когда же он, тот безымянный кто-то,
Кто в наши незапамятные дни
Лес победил и выкорчевал пни, —
Кому земля отрада и забота,
Кто был кормильцем темным искони, —
Когда же он, кто ведал гнет без счета,
И сам, другим кормилец, голодал, —
Когда же он узнает дни иные?
Я жду. Молюсь. И пусть я слаб и мал,
Моя молитва в выси неземные
Идет как крик. Я Небу говорю: —
Пошли же темным яркую зарю.
ПОСЛЕ БУРИ
Зеленовато-желтый мох
На чуть мерцающей бересте.
Паденье малых влажных крох,
Дождей отшедших слабый вздох,
Как будто слезы на погосте.
О, этих пиршественных бурь
В ветрах сметаемые крохи!
Кривой плетень. Чертополохи.
Вся в этом Русь! И, в кротком вздохе,
Сам говорю себе: Не хмурь
Свой тайный лик. Молчит лазурь.
Но будет: Вновь мы кликнем громы,
И, в небе рушась, водоемы,
Дождями ниву шевеля,
Вспоят обильные поля.
ИГЛЫ-ИГОЛЬЧИКИ
Стебель овса,
Это — краса
Наших безбрежных полей.
Иглы-игольчики,
Звон-колокольчики.
Небо, пошли нам дождей!
В колосе ржи,
Возле межи,
Шелест и шепот расслышь.
Нива зеленая,
Словно с амвона я
Слышу молитвы и тишь.
Хлеб мой ржаной
Весь предо мной.
Солнце, пошли нам огня!
Свет-колокольчики,
Иглы-игольчики,
Тешат, не колют меня.
Тихо звеня,
Корм для коня
Вызлатил ровность пустынь.
С желтыми нивами
Быть нам счастливыми.
Колос да спеет! Аминь!
КОЛОС
Колос полный, колос спелый, золотой,
Ты, возросший из единого зерна,
Ты, узорный, ты, резной, и ты, литой,
Ты, дремотный, колос к колосу — волна.
Зерна в числах, звезды в небе, нити сна,
Пряжа грезы, всходы радуг, Млечный Путь,
Как красива перекатная волна.
Веруй в даль. Беги вперед. Себя забудь.
РУСЬ
Русь — русло реки всемирной,
Что дробится вновь, — и вновь
Единится в возглас пирный: —
«Миг вселенский приготовь!»
Русь — русло реки свободной,
Что, встречая много стран,
Тихо грезит зыбью водной: —
«Где окружный Океан?»
КАПЛЯ
Семьюдесятью горлами,
В то море, во Хвалынское,
Втекает Волга водная,
Что с капли зачалась.
Семьюдесятью ветками,
Древа в лесу могучия
До неба умудряются,
Да небо не про нас.
По небу только молнии
Прорвутся и сокроются,
По небу только с тучами
Проносятся орлы.
А мы с землею связаны
Семьюдесятью связами,
И лишь слезой любовною
Как дым взойдем из мглы,
ЮРОДИВЫЙ
Есть глубинное юродство
Голубиной чистоты,
Человека с зверем сходство,
Слитье в цельность я и ты.
Все со мною, все со мною,
Солнце, Звезды, и Луна,
Мир я в Церковь перестрою,
Где душе всегда слышна
Псалмопевчества струна.
Был один такой прохожий
Схвачен. — «Кто ты?» — «Божий сын».
«— Песий сын?» — «И песий тоже».
В этом крае Господин
Порешил, что он — безумный.
Отпустили. И во всех,
Средь толпы бездушно-шумной,
Вызывал слепой он смех.
Вот мужик над жалкой клячей
Измывается кнутом.
Тот к нему: — «А ты б иначе.
Подобрей бы со скотом».
«— Ты подальше, сын собачий»,
Рассердившийся сказал.
Тот, лицом припавши к кляче,
Вдруг одну оглоблю взял,
И промолвил: — «Кнут не страшен,
Что ж, хлещи уж и меня.
Для телег мы и для пашен.
А тебе-то ждать огня».
И хлеставший, удивленный,
Лошадь больше не хлестал.
Юродивый же, как сонный,
Что-то смутное шептал.
«— Если Бог — Отец превышний,
Все мы — дети у Отца.
В Доме — все, никто — не лишний.
Черви сгложут мертвеца.
Без червей нам быть неможно,
Смерть придет, и жизнь придет.
В мире шествуй осторожно.
Потому что пламень ждет.
Хоть червя здесь кто обидит,
Побывать тому в Аду.
Кто же мир как правду видит,
В сердце примет он звезду.
Он с огнем в душе здесь в мире,
Согревая всех других,
Смотрит зорче, видит шире,
И поет как птица стих.
Если спросят: — Кто вам предки? —
Молвим: — Волны предки нам,
Камни, звери, птицы, ветки.
Ходит ветер по струнам,
Дождь скопляется на камне,
Птице есть испить чего.
Сила виденья дана мне,
Всюду вижу — Божество».
Так ходил тот юродивый
По базарам меж слепых,
В сером рубище — красивый,
Вечно добрый — между злых.
Шла за ним везде собака,
С нею жил он в конуре.
И вещал: — «Вкусивши мрака,
Все проснемся мы в Заре».
КАЛИКА ПЕРЕХОЖИЙ
Я калика перехожий,
Я убогий богатырь.
Только с нищим я несхожий,
Как и камень алатырь —
Не булыжник сероцветный,
И не гость песков, голыш,
Я пою мой стих заветный,
Я не крыса, я не мышь.
Крыса в мире — лик заразы,
Мышь дырявит пол в избе.
А мои слова — алмазы,
Мой удел — зарок Судьбе.
Если девушке пригожей
Вдруг под сердце подошло, —
Я, калика перехожий,
Поколдую ей светло.
Если духом никнет юный, —
Он воспрянет предо мной,
Увидав, как звонки струны,
Как горит струна струной.
Если старая и старый
Смотрят все на жизнь свою, —
Я им мудрость полной чарой
Словно пьяный мед пролью.
Если чья судьба бездольна,