Страница 86 из 136
В этот раз с особым вниманием смотрел я телерепортаж со знаменитого Байконура.
Дело в том, что в прошлом месяце я получил письменное приглашение руководителей космодрома принять участие в читательской конференции по роману «Война». С огромным волнением, чего скрывать, смотрел я на это письмо, в левом углу которого стояли слова: «Космодром Байконур». Мне, человеку, далекому от космической техники, за этими простыми словами виделся огромный, незнакомый для меня мир героики, мир романтики, мир славного труда.
Каков он — Байконур, космическая гавань Страны Советов, своеобразный причал, откуда уходят многоместные корабли и станции с международными экипажами и поблизости от которого возвращаются на родную «голубую планету» отважные люди? Я вглядывался в иллюминаторы скоростного лайнера, перебросившего нас из Москвы в просторы бескрайних казахстанских степей, увидел выжженные солнцем солончаки, и вдруг, как мираж, вдали открылся зеленый оазис, само присутствие которого среди песков казалось чудом.
Здесь живут работники Байконура.
На центральной площади высится гранитный бюст Сергея Павловича Королева. Жилая зона прославленного космодрома поражает обилием зелени, благоустройством и особенно тем, что тут множество детворы. В глаза бросаются протянутые вдоль улиц трубы поливных систем.
И я понял, что и сам этот оазис в пустыне — подвиг, и каждое его дерево — тоже подвиг. Как и дело, трудное и ответственное, коим занимаются его обитатели. Поразительно, в первое утро на Байконуре меня разбудил звон кукушки, который тут же был поддержан трелью соловья.
Мне посчастливилось посмотреть площадку. На сооружениях ее я увидел многорядье звездочек — так отмечается каждый запуск. Старт тогда был пуст, я спускался вниз, в бетонное ущелье, принимающее на себя огромный удар, подымался на фермы обслуживания. И меня не покидало ощущение: отсюда же все началось, отсюда стартовал первый спутник, отсюда поднялся к бессмертию Юрий Гагарин.
Неподалеку два домика — Королева и Гагарина, поражающие скромностью обстановки.
И знаете, мне тогда вспомнился II съезд писателей и выступление на нем Александра Довженко, сказавшего, что человек скоро отправится в безбрежные космические дали. К его словам отнеслись, помню, как к романтическим мечтам. А ведь всего через три года родился первый спутник.
Тут же — огромный монтажно-испытательный корпус. Я увидел ракету-носитель, предназначенную для советско-французского экипажа, — спящего будто бы исполина, способного при пробуждении совершить чудо. А рядом — и сам корабль, окруженный многоярусными площадками, где сноровисто и четко работали испытатели.
Специалисты космодрома провели меня по всему маршруту, каким космонавты отмечают свои последние шаги на Земле перед стартом, показали все подготовительные операции. И вот что мне бросилось в глаза. Жить на Байконуре, что и говорить, трудно: летом — страшная жара, зимой — жуткие морозы, и ветер, ветер… Но всех до единого из здешних специалистов вдохновляет, я бы сказал, причастность к великому подвигу планетарного масштаба, чувство величайшей ответственности, осознанность того, что к ним приковано внимание всего советского народа, внимание всего мира.
В гостинице «Космонавт», открою уж секрет, мне, несмотря на санитарный кордон, посчастливилось беседовать с Валентином Лебедевым и Анатолием Березовым в канун их старта к «Салюту». Участвовали в разговоре и другие наши известные космонавты. Я еще раз убедился, что космонавтика — это не сплошной праздник, каким она, чего греха таить, предстает из творений литераторов и журналистов. Это упорный, тяжелейший труд, ежедневный, многолетний, который по плечу людям сильным, целеустремленным.
Рядом с гостиницей шумит листвой Аллея космонавтов. Вскоре там появится деревце, посаженное первым французским космонавтом. Пусть же растет дерево космонавтики, демонстрирующей, как важны сейчас дружба и сотрудничество между народами, как важен для всего человечества мир на «голубой планете».
Анатолий Александрович Андриянов
ИЗ ВОСПОМИНАНИИ ЭПИДЕМИОЛОГА
Полковник медицинской службы.
Служил на полигоне Байконур в 1962–1977 гг. В санитарно-эпидемиологическом отряде в качестве врача-эпидемиолога, начальника эпидотдела.
С 1979 г. являлся эпидемиологом Ракетных войск стратегического назначения. Заслуженный врач Российской Федерации. Живет и работает в г. Одинцово Московской области.
В огромной работе по освоению космоса и совершенствованию космической техники на космодроме Байконур роль медицинских кадров, особенно военных медиков, без сомнения, была не столь заметной, как роль инженеров-испытателей управлений и личного состава частей, занимающихся непосредственной подготовкой пусков и проведением испытаний космических аппаратов и космической техники.
Вместе с тем без работы значительного контингента врачей, медицинских сестер, санитарных инструкторов и других медицинских работников, направленной на сохранение здоровья — определяющего компонента системы «человек — машина», людей, работавших на комплексах и сооружениях космодрома, успешное выполнение важных для страны и Вооруженных Сил задач было вряд ли возможным.
Одним из направлений медицинского обеспечения личного состава испытательных частей, членов семей военнослужащих и населения космодрома Байконур была противоэпидемическая защита от массовых инфекционных заболеваний и создание оптимальных санитарно-гигиенических условий труда и быта. Задача была непростой.
Эпидемиологическая обстановка на космодроме Байконур за все время личных наблюдений (с 1962 по 1977 г.), была чрезвычайно напряженной, и требовались значительные и неординарные меры командования и медицинской службы для того, чтобы сохранить здоровье и работоспособность как военнослужащих, особенно солдат и сержантов, так и гражданского населения — членов семей, рабочих и служащих, представителей промышленности.
Наибольшую опасность в эпидемиологическом отношении представляли особо опасные инфекции — чума и холера.
Космодром Байконур вместе со всеми испытательными частями и военными городками занимал обширнейшую территорию Среднеазиатского равнинного очага чумы, где в районе Приаральских Каракумов, да и на территории, входящей в зону размещения частей, практически ежегодно имели место интенсивные эпизоотии чумы на грызунах.
Только по данным Кзыл-Ординской противочумной станции на территории области ежегодно выявлялось от 350 до 500 проб, содержащих микробы чумы. Противочумный отряд полигона ежегодно с началом лета проводил большую работу по обследованию территории полигона и прилегающей местности на заселенность грызунами — хранителями чумной палочки, установлению обилия на них паразитов — переносчиков чумы — блох и клещей, наконец, путем микробиологического исследования тех и других, занимался непосредственным выделением чумного микроба. Во всех случаях риск заражения и угрозы для жизни всех сотрудников противочумного отряда от солдат, отлавливающих грызунов, до врачей-чумологов оставался весьма высоким. Чтобы не случилось беды, необходимо было соблюдать меры защиты: работать в специальных комплектах, освоить и строго соблюдать приемы и порядок безопасной работы, научиться взаимному контролю с партнером по мерам безопасности. Чтобы выполнить все эти условия, нужно было иметь недюжинное здоровье и терпение.
Работать приходилось либо в открытой степи при температуре воздуха 37–42° жары, либо в закрытой палатке в такой же «теплой» атмосфере, когда через 15 минут потом пропитывались и комбинезон, и противочумный халат, а в сапогах начинала хлюпать стекающая с тела жидкость. За 4 часа работы в таких условиях человек терял жидкости больше, чем в перегретой сауне. При этом малейшее несоблюдение правил работы с материалом, подозрительным на содержание бактерий этой особо опасной инфекции, грозило немедленной изоляцией на 5–7 дней.