Страница 85 из 136
Иван Фотиевич оказался общительным, доброжелательным, располагающим к себе человеком, отлично знающим историю Великой Отечественной войны как ее непосредственный участник с первого и до последнего дня. Он отлично разбирался в разностороннем характере войны, поведении ее участников от Ставки Верховного Главнокомандования до рядовых бойцов и командиров, всех граждан страны.
Писателю шел 64 год, он был бодр, здоров, весел, мог за ужином позволить себе «фронтовые 100 грамм». Вставал очень рано и каждое утро любил подолгу прогуливаться в парке гостиницы, бродить вдоль берега Сырдарьи, сидеть в знаменитой беседке, где Госкомиссия принимала решение о полете Ю. А. Гагарина.
В ходе наших бесед Иван Фотиевич поделился воспоминаниями о своей дружбе с В. М. Молотовым. Первая их встреча состоялась летом 1945 г., когда В. М. Молотов пригласил к себе на дачу в гости группу военных корреспондентов во главе с Константином Симоновым, который и взял с собой молодого журналиста, начинающего писателя. С тех пор их дружба не прекращалась, несмотря ни на какие коллизии, до самой кончины В. М. Молотова. Иван Фотиевич показал часть фотографий последних лет, запечатлевших эти встречи. С его слов следовало, что замысел романа «Война» во многом зародился под впечатлением их рассуждений о начальном, наиболее драматическом периоде войны.
Роман «Война» и его продолжение заняли у писателя 20 лет жизни. Наиболее тяжело давалась 1-я книга, над которой он работал почти 10 лет. Ее наиболее сложным местом стало описание действий Политбюро, Совета Обороны, Ставки Верховного Главнокомандования. Не хватало информации, документов-первоисточников. Писатель стал добиваться доступа к архивным документам того времени, а это было ох как не просто. Но однажды вечером на квартире Стаднюка раздался телефонный звонок. Звонили из ЦК КПСС по поручению К. У. Черненко, бывшего тогда секретарем ЦК КПСС, к которому Стаднюк обращался с просьбой о разрешении и содействии. Незнакомый голос сообщал, что его просьба и обращение удовлетворены, разрешение дано и ему заказан пропуск в бюро пропусков Кремля и что он может приступать к работе в архиве. На следующий день его препроводили в одно из помещений Кремля, где все стеллажи были сплошь уставлены папками и ящиками с архивными документами. На одном из столов с оцинкованным покрытием были приготовлены запрашиваемые документы, относящиеся только к периоду 1940–1941 гг. Писателю разрешалось делать для себя заметки и выписки из некоторых документов. Как бы в подтверждение рассказанного Иван Фотиевич показал мне выписку из протокола допроса генерала армии Павлова о признании им своей вины в предательстве. При этом Иван Фотиевич добавил, что на оригинале имелась заметка следователя НКВД, подполковника, проводившего допрос, о том, что все признания Павлова и показания даны и сделаны в невменяемом состоянии. Так вольно или невольно следователь своей припиской, адресованной высокому начальству, оправдал генерала армии Павлова перед историей и людьми.
Большинство работников архива были строгие, малоразговорчивые женщины. Но мало-помалу обаяние писателя растопило лед недоверия, и одна из сотрудниц поведала ему о том, что это помещение долгие годы являлось квартирой И. В. Сталина в Кремле, затем после его смерти музеем-квартирой и вот теперь складом архивных документов. Фантазия писателя сразу представила И. В. Сталина подолгу стоящим у окна, выходящего внутрь Кремля, те мысли, которые одолевали его в одиночестве в тяжелые, трагические дни и ночи первых недель и месяцев войны.
В день проведения конференции все состоялось так, как и было задумано и спланировано. В зале, что называется, негде было яблоку упасть. Часть людей осталась в фойе и на площади у входа в ГДО — так велик был интерес к конференции. Дали трансляцию в фойе и на площадь. В. Т. Паршиков открыл конференцию, кратко охарактеризовал творческий путь писателя и предоставил ему слово. Участники конференции устроили овацию. Когда смолкли аплодисменты, Иван Фотиевич поднялся на трибуну. Он подробно и неторопливо рассказал о замысле, творческих муках, содержании отдельных глав романа. Подчеркнул, что пришлось преодолеть немало трудностей с тем, чтобы это литературное произведение, одним из первых наиболее правдиво освещающее начальный период войны, могло увидеть свет и найти своего читателя.
Были заданы десятки различных вопросов, на которые он охотно отвечал. В ходе ответов на вопросы автор поделился своими дальнейшими творческими замыслами по продолжению романа. Это должны были быть две книги «Москва, 41-й» и «Меч над Москвой». Они находились в стадии завершения и готовились к печати. Затем началось обсуждение романа. Выступили 15 человек старших офицеров и генералов. Было среди них и мое выступление о роли партии в отражении натиска немецко-фашистских захватчиков на первом этапе войны. В завершение конференции подвели итоги обсуждения романа, поблагодарили Ивана Фотиевича за участие, пожелали ему, как водится, дальнейших творческих успехов, здоровья и благополучия. Но люди не расходились, многим хотелось лично поговорить с писателем, что-то уточнить, взять автограф. Все закончилось поздним вечером, почти за полночь. На следующий день здесь же с не меньшим успехом и воодушевлением комсомольское отделение политотдела провело встречу писателя с молодежью города. В этот же день вечером мы провожали Ивана Фотиевича в Москву. Его впечатления от увиденного и услышанного, знакомства с людьми и их делами было столь велико, что он тут же намеревался приступить к сбору материала для написания серьезного литературного труда о космическом подвиге Байконура. Планы эти не были реализованы в дальнейшем. Однако писатель не оставил без внимания свою творческую поездку на Байконур. Через месяц в «Литературной газете» № 26 от 30.6.1982 г., в рубрике «Трибуна публициста» была опубликована его статья «Орбита сотрудничества», которая также предлагается читателю.
Прощаясь. Иван Фотиевич подарил мне авторский экземпляр романа «Война» со следующим автографом: «Генриху Кирилловичу Кудряшову, с искренним уважением и сердечной благодарностью за гостеприимство на Байконуре, с пожеланиями всего самого светлого и радостного, и на добрую память, — от автора. И. Стаднюк. 5.5.82 г. Байконур». Я бережно храню эту книгу в своей домашней библиотеке.
Эта встреча с писателем не была единственной. Мы продолжали поддерживать дружеские деловые отношения и позднее.
Последняя официальная встреча, имеющая общественную значимость, произошла в декабре 1986 г. в Москве, когда партийный комитет ГУКОС организовал ее с участием всего личного состава Главка. Темой встречи и разговора стали 45-летие разгрома немецко-фашистских войск под Москвой и, естественно, книги писателя «Москва, 41-й» и «Меч над Москвой». Стаднюк вновь подтвердил свой профессиональный интерес к делу освоения космоса, развития космической науки и техники. С тех пор больше с Иваном Фотиевичем я не виделся. Несколько лет спустя случайно с горечью прочел я в газете «Красная Звезда» заметку, посвященную памяти И. Ф. Стаднюка, из которой и узнал о смерти писателя и о том, что такие бойцы не уходят из жизни, они навсегда остаются с нами в строю, в нашей памяти.
Иван Фотиевич Стаднюк
ОРБИТА СОТРУДНИЧЕСТВА
1920–1994 гг.
Служил в армии в 1939–1958 гг., пройдя путь от рядового до полковника. В годы Великой Отечественной войны работал во фронтовой печати.
Член Союза писателей СССР. Автор многих сборников повестей и рассказов, романов — «Люди не ангелы», «Война», «Москва 41 г.», киносценариев — «Максим Перепелица», «Человек не сдается», «Ключи от неба», «Служу Советскому Союзу». По приглашению командования космодрома посетил Байконур в 1982 г.
В минувший четверг мы стали свидетелями примечательного события в летописи мировой космонавтики. Французский летчик-испытатель Жан-Лу Кретьен вместе с опытными советскими космонавтами Владимиром Джанибековым и Александром Иванченковым отправился на борту советского корабля в таинственный мир невесомости.