Страница 39 из 43
Формы правления созданы не для добродетельных людей: они в них не нуждаются… Что касается большинства людей, было бы хорошо их просветить, но достаточно заставить их бояться.
Храбрость пожинает лишь те лавры, которые произрастают посреди бедствий.
Часто жертвуют величайшими радостями жизни, чтобы гордиться тем, что они принесены в жертву.
Часто именно смелости мы бываем обязаны открытием величайших истин, и страх перед возможностью ошибки не должен отвращать нас от поисков истины.
Человек больше боится страданий, чем любит удовольствия.
Человек, не знакомый с искусством верховой езды, не возьмется давать советы, как объезжать лошадей. Но в морали мы бываем менее скромны. Здесь мы всегда считаем себя знающими и способными подавать советы всем людям.
Человек, у которого много страстей одновременно, не имеет ни одной из них.
Человеческое тщеславие не любит отказываться от своего мнения; этому противится еще и леность: чтобы отказаться от своего мнения, нужно было бы поразмыслить, а обычно человек – враг размышления, которое всегда утомляет.
Человечность – это осмысленное чувство; только воспитание его развивает и укрепляет.
Чему учит нас история религий? Что они повсюду раздували пламя нетерпимости, устилали равнины трупами, поили землю кровью, сжигали города, опустошали государства; но они никогда не делали людей лучше.
Что такое нравственность? Наука о соглашениях, придуманных людьми для того, чтобы совместно жить наиболее счастливым образом.
Что такое хорошая форма правления? Это такая форма правления, при которой законы имеют целью обеспечение благоденствия и достаточно справедливы, чтобы каждый считал выгодным для себя их соблюдение. Для этого имеются только два средства: первое – просветить людей до такой степени, чтобы они ясно видели, что их интерес заключается в повиновении законам; второе – вызвать страх у тех, кто попытался бы их нарушить.
Чтобы быть совершенно лишенным смелости, нужно быть совершенно лишенным желаний.
Чтобы быть честным, надо присоединить к благородству души просвещенный ум. Тот, в ком соединены эти различные дары природы, всегда руководствуется компасом общественной пользы.
Чтобы дать равенству прочное основание, нужно сделать таким основанием свободу. Следует устанавливать не строгое равенство, а бороться с преходящим чрезмерным неравенством, ибо нужно, чтобы каждый человек имел право пользоваться всеми своими талантами.
Чтобы удивиться, достаточно одной минуты; чтобы сделать удивительную вещь, нужны многие годы.
Чувство чести гаснет в народе, в котором загорается любовь к богатству.
Щедрость определяется причиной ее проявления.
Эпикур говорил: если хочешь быть богатым, не помышляй увеличить свое имущество, а только уменьши свою жадность.
Я предпочитаю иметь в моей власти тело моей пастушки, чем мировую империю. Ласки судьбы не стоят ласк моей любимой. Похищенный поцелуй лучше завоеванного королевства. Завоеватели основывают свое счастье на несчастье всего мира, а мое счастье основано только на блаженстве и наслаждениях моей пастушки.
Ясно видеть равнодушие к нам почти всех людей огорчительно для нашего тщеславия; но надо брать людей такими, как они есть… Чтобы любить людей, надо от них мало ожидать.
Герцен Александр Иванович
(25.03/06.04.1812–09/21.01.1870)
Русский революционер, писатель, философ.
Родился в Москве. Был внебрачным сыном богатого аристократа и немки. В 1833 г. окончил физико-математическое отделение Московского университета. В июле 1834 г. был арестован за участие в кружке, где изучались произведения Сен-Симона, и сослан сначала в Пермь, затем в Вятку и Владимир. В 1842 г. вернулся в Москву, где стал активным участником спора между славянофилами и западниками, в поддержку последних выпустил цикл статей «Дилетантизм в науке» (1842–43). В 1841–48 гг. написал социально-психологический роман «Кто виноват?», повести «Доктор Крупнов», «Сорока-воровка», направленные против крепостничества. В 1852 г. переехал в Лондон, где основал Вольную русскую типографию. В 1855 г. начал выпуск альманаха «Полярная звезда», а в 1857 г. – первой русской революционной газеты «Колокол», выходившей 10 лет. В автобиографической повести «Былое и думы» (1852–1868), ставшей вершиной его творчества, отразил не только свою личную жизнь, но и все самые значительные события истории России и Запада более чем за полвека. Последние годы жизни много путешествовал по Европе. Умер в Париже.
Без равенства нет брака. Жена, исключенная из всех интересов, занимающих ее мужа, чуждая им, не делящая их, – наложница, экономка, нянька, но не жена в полном, в благородном значении слова.
Беспощаднее инквизитора нет, как совесть.
Быть человеком в человеческом обществе – вовсе не тяжкая обязанность, а простое развитие внутренней потребности; никто не говорит, что на пчеле лежит священная обязанность делать мед; она его делает потому, что она пчела. Человек, дошедший до сознания своего достоинства, поступает человечески потому, что ему так поступать естественнее, легче, свойственнее, приятнее, разумнее; я его не хвалю даже за это, он делает свое дело, он не может иначе поступать, так как роза не может иначе пахнуть.
В душе каждого человека, не слишком забитого судьбою, не слишком оттесненного на низшие ступени духовного существования, пылает фаустовская жажда бесконечной широты жизни.
В мещанине личность прячется или не выступает, потому что она не главное: главное – товар, дело, вещь, главное – собственность.
В мире нет ничего разрушительнее, невыносимее, как бездействие.
Все религии основывали нравственность на покорности, то есть на добровольном рабстве.
Всего меньше эгоизма у раба.
Где не погибло слово, там и дело еще не погибло.
Главный характер нашего языка состоит в чрезвычайной легкости, с которой всё выражается в нем – отвлеченные мысли, внутренние лирические чувствования, «жизни мышья беготня», крик негодования, искрящаяся шалость и потрясающая страсть.
Грандиозные вещи делаются грандиозными средствами. Одна природа делает великое даром.
Даже простой материальный труд нельзя делать с любовью, зная, что он делается напрасно.
Достоинство жизни человеческой – в борьбе.
Есть эгоизм узкий, животный, грязный, так, как есть любовь грязная, животная, узкая.
Женщину безвозвратнее точит и губит всепожирающий Молох любви… Она больше сосредоточена в одном половом отношении, больше заключена в любовь. Она больше сведена с ума и меньше нас доведена до него.
Жизнь даром не проходит для людей, у которых пробудилось хоть какая-нибудь сильная мысль.
Жизнь, которая не оставляет прочных следов, стирается при всяком шаге вперед.
Жизнь – мое естественное право: я распоряжаюсь хозяином в ней, вдвигаю свое «я» во все окружающее, борюсь с ним, раскрывая свою душу всему, всасывая его, весь мир, переплавляю его, как в горниле, сознаю связь с человечеством, с бесконечностью.
Истинная дружба крайне редка в этом мире, в особенности между равными; а между тем она более всего прославлялась. Если такая высокая дружба существует, то только между высшим и низшим, потому что благосостояние одного зависит от другого.
Кажется, будто жизнь людей обыкновенных однообразна, – это только кажется: ничего на свете нет оригинальнее и разнообразнее биографий неизвестных людей.
Как только человек становится на свои ноги, он начинает кричать, чтоб не слыхать речей, раздающихся внутри; ему грустно – он бежит рассеяться; ему нечего делать – он выдумывает занятие; от ненависти к одиночеству – он дружится со всеми, все читает, интересуется чужими делами, наконец женится на скорую руку. Семейный мир и семейная война не дадут много места мысли; семейному человеку как-то неприлично много думать; он не должен быть настолько празден. Кому и эта жизнь не удалась, тот напивается допьяна всем на свете – вином, нумизматикой, картами, скачками, женщинами, скупостью, благодеяниями, налагает на себя чудовищные труды, и они ему все-таки легче кажутся, нежели какая-то угрожающая истина, дремлющая внутри его. В этой боязни исследовать, чтоб не увидать вздор исследуемого, в этом искусственном недосуге, в этих поддельных несчастиях, усложняя каждый шаг вымышленными путами, мы проходим по жизни спросонья и умираем в чаду нелепости и пустяков, не пришедши путем в себя.