Страница 88 из 131
— Не зови меня так, Гассан, в этот прекрасный час, прошу тебя, зови меня своим другом, зови меня Юссуфом.
— А свита, принц?
— Когда мы одни, зови меня Юссуфом.
— Какое счастье! — сказал Гассан, заключая принца в свои объятья. — Это новое доказательство твоей благосклонности — большая честь для меня, Юссуф.
— А для меня — это еще никогда не испытанное мною блаженство! Но что ты хотел сказать?
— Ты неверно понял меня, Юссуф. Я сказал, что Реция любит другого.
— Это нисколько меня не тревожит, Гассан. Оставь мне мою прекрасную мечту, зачем ты стараешься разрушить ее?
— Чтобы впоследствии не пришлось тебе, Юссуф, испытать горькое чувство разочарования.
— Не делай этого, дай мне помечтать, оставь мне мою любовь. Знаешь ли, Гассан, все твои слова бессильны против моей любви. Она владеет моим сердцем, она наполняет мое существо, все остальное исчезает перед ней. Не думай также, что, любя Рецию, я должен непременно обладать ею. Мне хотелось бы только следовать за ней, хотелось бы еще раз увидеть ее, еще раз поговорить с ней — что будет дальше, не знаю. Ты беспокоишься о будущем, о чем-то таком, что мне и в голову не приходит! Я ее люблю, Гассан, вот все, что я знаю.
Так прошла ночь. Утром принцу тяжело было расставаться с тем местом, где каждый уголок напоминал ему о Реции.
Крытая карета была послана по приказанию султана в развалины Кадри. Юссуф и не подозревал о буре, вызванной на его голову Шейхом-уль-Исламом, но Гассан предвидел ее и вооружился твердостью.
Карета отвезла принца с его адъютантом во дворец Беглербег.
Упоенный любовью Юссуф был занят своими мечтами. А султан в сильном волнении ходил взад и вперед по кабинету в страшном гневе на принца благодаря доносу и ловкому подстрекательству Мансура.
Он немедленно велел позвать к себе принца.
Юссуф, как будто ни в чем не виноватый, спокойно вошел в покои своего державного отца. Он хотел уже подойти к нему, чтобы по обыкновению поцеловать у него руку, но султан гневным движением отстранил своего сына.
— Что ты делал ночью? — сердито закричал Абдул-Азис. — О каком неслыханном насилии докладывают мне? Разве достойно принца идти против законов? Неужели должны поступать ко мне жалобы на моего сына?
— Мой милостивый владыка и отец изволит на меня гневаться? — спросил Юссуф.
Его удивленный тон, казалось, еще больше рассердил султана.
— Что еще за притворство? — закричал он. — Ты не знаешь разве, что ты наделал? Принц дошел до того, что провел ночь в заключении, как какой-нибудь пьяный софт! Прочь с глаз моих! У меня нет больше сына Юссуфа! Прочь с глаз моих!
В такие минуты султан не мог владеть собой. Он был в сильном раздражении.
— Пощади, державный отец и государь, — сказал Юссуф.
— Нет тебе пощады! Сераскир передаст тебе мой приговор! — вскричал султан.
— Сераскир? Отчего милостивый мой отец и повелитель не скажет мне сам, какое наказание я заслужил?
— Нельзя ли без вопросов? Не смей выходить из дворца, если не хочешь быть задержанным часовыми, — прибавил султан.
— Так я и здесь заключенный? — пробормотал Юссуф. Приказ этот, казалось, более всего печалил его: теперь он не мог разыскивать Рецию.
— Ступай в свои комнаты, — приказал султан, повелительным жестом указывая на дверь.
Юссуф попытался еще раз пасть к ногам отца, но тот отвернулся от него. Казалось, что принц разом потерял любовь отца; задумчивый, он вернулся к Гассану и рассказал ему о немилостивом приеме отца.
— Я опасался этого, Юссуф, но будем надеяться, что его величество не допустит склонить себя к насильственным мерам, однако с той самой минуты, как ты упомянул мне о сераскире, я предчувствую беду, — с мрачным видом отвечал Гассан.
— Я не смею выходить из дворца, не могу еще раз увидеть Рецию, вот что самое скверное, — сказал сумасбродный принц.
Вечером принцу доложили о сераскире.
Юссуф приказал ввести его. При этом свидании присутствовал Гассан.
Сераскир передал принцу его смертный приговор!..
Юссуф был поражен, несколько минут он не мог прийти в себя, потом упал в объятия Гассана…
XV. Смерть мушира
Во всяком случае, очень странным казалось то обстоятельство, что мушир Изет занемог от блюда из риса, которое был вынужден насильно съесть за столом принца Мурада.
Были ли схватившие мушира колики случайностью или же следствием дозы мышьяка или стрихнина, случайно попавшей в еду?
Мушир принадлежал к знатнейшим государственным чиновникам при турецком дворе, в гражданском ведомстве он считался высшим чином и значил почти то же, что и маршал в военном. Мушир носил титул «девисти» (счастливец) и ездил на службу обычно в европейском экипаже. Он мог возвыситься даже до звания великого визиря.
Мушир Изет носил титул «девисти» с тех пор, как был командирован на дежурство в сераль и долгое время втайне занимал должность шпиона за принцами.
По приказанию принца Мурада внезапно заболевший мушир Изет был помещен в одной из комнат дворца и окружен строгим присмотром. К вечеру состояние больного стало настолько опасным, что позвали докторов. Те были в большом затруднении. Помочь они не могли, а объявить об этом не смели и ограничились тем, что выписали несколько безвредных лекарств.
Принц Мурад спал в это время в своем покое на софе и, проснувшись, уже забыл о мушире. Затем он отправился к брату своему Абдулу-Гамиду с тем, чтобы позавтракать у него, и только тут вспомнил о больном мушире. Тогда он рассказал брату о происшествии.
Возвратившись домой, он позвонил, чтобы послать своего слугу Хешама справиться о мушире. Каково же было удивление Мурада, когда вместо ожидаемого слуги явился новый, до сих пор служивший только внизу, в комнате чиновников.
— Где Хешам? — спросил принц.
— Хешама во дворце нет, ваше высочество.
— Нет во дворце? Так где же он?
— Час тому назад его увез Магомет-бей.
Мурад знал теперь, где был Хешам. Враги нашли нужным убрать от него верного слугу.
— Как тебя зовут? — спросил он нового слугу.
— Мехмед, ваше высочество.
— Ну что, как больной мушир?
— Он, ваше высочество, сейчас скончался.
— Умер! Так Изет умер?
— Он лежит холодный и бездыханный.
— Доложили ли о его смерти в сераль?
— Час тому назад мушир Изет через Магомета-бея послал за имамом и передал ему свою предсмертную волю, — отвечал новый слуга Мехмед.
— А остальная прислуга еще во дворце?
— Только очень немногие, все остальные отпущены и заменены новыми.
В эту самую минуту в коридорах раздались шаги и голоса. Казалось, точно кто-то плачет. По временам ясно слышалось слово «Аллах» в связи с одним из его девяноста девяти прозвищ, сопровождаемое вздохами и стонами.
— Что там такое? — спросил принц.
Мехмед вышел из комнаты и сейчас же вернулся назад.
— Слуги имама уносят мертвого мушира, — доложил он.
— Скоро же все это делается! Впрочем, мне это очень приятно! — сказал Мурад. — Кто ведет их?
— Имам.
— Как может имам отважиться на это?
— Он с провожатым.
— С каким провожатым? — сердито спросил разгоряченный вином Мурад.
— С новым муширом, ваше высочество, который займет место умершего.
— Как его зовут?
— Девлет Чиосси, ваше высочество!
— Мне помнится, мушир этот служит в серале? Позови его ко мне!
Мехмед поспешно вышел, а Мурад в ожидании мушира уселся на диван. Вскоре на пороге комнаты показался новый шпион. Изет умер, но в лице этого Чиосси нашелся еще более ревностный и внимательный наблюдатель за каждым шагом принца.
Мушир Чиосси был уже немолод. Он был в блестящем мундире своего ранга. Физиономия его выражала скрытность и лукавство. Ничего нельзя было прочесть на его лице, когда он вошел в комнату и с низким, почтительным поклоном остановился перед принцем.
— Ты послан ко мне во дворец? — спросил Мурад.
— Если ваше высочество согласны, — отвечал мушир с особенным язвительным ударением, — я займу место так скоропостижно умершего мушира Изета!