Страница 119 из 131
— Как поживает Зора?
— Если нам не удастся расположить в его пользу великого визиря, который опасается влияния на султана Мансура, и побудить его доказать с помощью нашего товарища, что великий визирь играет при дворе значительную роль, то я опасаюсь, как бы наш друг не подвергся продолжительному заключению в крепости.
— Но об этом после! В настоящее время все зависит от того, как быстро мы найдем Сирру. С падением Шейха-уль-Ислама будет помилован и Зора!
— Это удастся, это должно нам удаться! — воскликнул Сади.
— Мне пришла в голову мысль!
— Какая, Гассан?
— Ты должен постараться расположить в нашу пользу принцессу!
— Это уже наполовину сделано.
— Она часто бывает в развалинах Кадри. Может быть, нам удастся получить от нее некоторые сведения. Ты должен склонить ее на это!
— Не проще ли будет нам самим отправиться туда?
— Не для того ли, чтобы нас арестовали, как некогда вместе с принцем? — спросил Гассан.
— Нечего и думать об этом, друг мой!
— Я знаю здесь, в Стамбуле, одного нищего дервиша, попробуем послать его разыскать пророчицу.
— Все это напрасно, Сади. Мансур знает наши намерения и опасается нашей вражды, а потому можешь представить, как осторожно на этот раз примется он за дело. Послу твоему, конечно, не удастся разыскать следов Сирры, — сказал Гассан, — или он отвез пророчицу, которая все-таки надеялась перехитрить Шейха-уль-Ислама, в развалины, или же тайный приговор уже приведен в исполнение.
— Приговор не может остаться тайной, так как сам султан приказал арестовать пророчицу, — отвечал Сади.
— Казнь должна быть совершена палачом Будимиром.
— Что если нам навести у него справки?
— Это ни к чему не привело бы, — отвечал Гассан, — мой совет — расположить в нашу пользу принцессу и поручить ей розыски.
— Я последую твоему совету, — отвечал Сади, который был очень рад представившемуся ему случаю посетить Рошану, — я отправлюсь к принцессе и не сомневаюсь, что она окончательно перейдет на нашу сторону.
— Я поручаю тебе все это дело, — заключил Гассан, — ты знаешь, что зависит от успеха твоего визита к принцессе! Я же возвращаюсь в Беглербег.
— Я провожу тебя до дворца принцессы, — сказал Сади и вслед за тем вместе с Гассаном вышел из дома.
У дворца Рошаны они расстались Сади отправился во дворец, и так как благодаря перстню он имел во всякое время доступ к принцессе, к тому же вся прислуга уже знала его, он немедленно был принят и проведен в гостиную. Грека он не видел в комнатах. Теперь только по-настоящему вспыхнула в нем ненависть к Лаццаро. То, что он в зале мечети угрожал Реции, этого Сади не знал. Он представлял его неприятное лицо и знал теперь, что грек неизвестно с какой целью занимался тайным шпионажем за ним и за своей госпожой и, вероятно, был подкуплен Мансуром. Во всяком случае, он твердо решил устранить этого опасного негодяя, если бы даже принцесса и имела к нему большое доверие. Он никогда еще не обращался к ней ни с какой просьбой, и эту она должна была непременно исполнить.
Рошана была удивлена и обрадована приходом Сади и велела Эсме провести его в будуар. Она наслаждалась воспоминаниями о минувшей чудной ночи, когда вошел Сади, ее возлюбленный.
Принцесса отпустила служанок и порывисто протянула ему руки.
— Благодарю, что пришел, — воскликнула она, и глаза ее сияли радостью, — милости просим.
— Ты так любезно встречаешь меня, принцесса, — отвечал Сади, — меня какой-то неодолимой силой влечет к тебе, точно ты владеешь всесильными чарами. Я не могу жить без тебя, не могу не лежать у твоих ног, не говорить, что я принадлежу тебе.
— Мне кажется, я вижу облако на твоем челе, — обратилась принцесса к молодому человеку.
В это время за портьерой показалась и тотчас исчезла голова Лаццаро.
— От твоего взгляда, принцесса, не ускользнет ничто! — отвечал Сади.
— Ибо в нем светится любовь, Сади. Не скрывай от меня ничего!
— Я вчера рассказывал тебе о планах Мансура, о его вражде и о пророчице, — сказал Сади, и голова грека снова показалась из-за портьеры.
— Ты дала мне попять, что не будешь против нас! Теперь случилось нечто для нас очень важное. Пророчица, единственная свидетельница против Мансура и его планов, увезена нм, и никто не знает, куда она девалась.
— Что же может из этого произойти?
— Наше падение.
— Этого быть не должно!
— Если ты будешь нашей союзницей, принцесса, то мы победим!
— В этой борьбе интриг вы нуждаетесь в помощи женщины, — сказала, улыбаясь, принцесса, — впрочем, ты прав, Сади, в таких случаях необходима хитрость и помощь женщины. Вы хотите узнать, куда отвезена пророчица ночью?
— От этого зависит все, принцесса!
— С этой минуты я ваша союзница, Сади! — воскликнула принцесса и протянула молодому паше свою руку. — Я перехожу на вашу сторону.
— Благодарю за это новое доказательство твоей милости и доброты! Ты объявляешь себя нашей союзницей, теперь я не сомневаюсь в нашей победе! — отвечал Сади, страстно целуя протянутую ему руку. — Тебе удастся разузнать в развалинах Кадри, куда отвезена Сирра, нам только это и нужно знать.
— Вы узнаете это, — обещала Рошана. В это время голова грека снова исчезла за портьерой. — Я съезжу к Мансуру и постараюсь разузнать обо всем.
— Только, пожалуйста, будь осторожнее, принцесса, берегись обмана, берегись шпионажа здесь, в твоем дворце.
— В моем дворце? — сказала, вспыхнув, Рошана. — Ты думаешь я в нем не в безопасности?
— Боюсь, что так! У тебя есть слуга, которому ты доверяешь, — продолжал Сади, — но, мне кажется, он не заслуживает твоего доверия.
— Кто? Лаццаро?
— Да.
— Я ни разу не замечала за ним ничего дурного.
— Тем не менее обрати внимание на мое предостережение, твой слуга в союзе с Мансуром и передает ему все планы. Доказательство этого у нас в руках!
— Какое доказательство?
— Султанша Валиде после разговора с Гассаном поручила своему камергеру взять Сирру из караульни кавассов и доставить к ней во дворец. Но его по дороге догнал твой слуга и сообщил, что султанша велела вернуть его, чтобы дать ему еще кое-какие приказания. Керим-паша действительно вернулся и отправился к султанше, но оказалось, что все это была ложь и что султанша не поручала греку ничего подобного. Все это было придумано с целью дать Мансуру время захватить пророчицу.
— От Лаццаро я менее всего ожидала измены!
— Очень жаль, принцесса, что приходится разочаровывать тебя в слуге, которого ты удостаивала своим неограниченным доверием, однако лучше тебе теперь же утратить веру в него, чем дойти до этого горьким опытом.
— Ты прав, Сади, — сказала Рошана, — он — орудие Мансура-эфенди, его шпион.
— Такие слуги, служащие двум господам, всегда опасны.
— Он уже более не слуга мне, пусть служит тому, ради кого он обманул мое доверие, — гневно возразила Рошана и взялась за колокольчик.
— Не горячись, принцесса, — тихо сказал Сади.
— Он должен немедленно оставить мой дворец! — решила принцесса и позвонила.
Вошла Эсма.
— Позови ко мне Лаццаро и вели подавать карету! — приказала Рошана.
Служанка удалилась.
— Я хочу сейчас же поехать в развалины к Мансуру и разузнать о местопребывании пророчицы, — обратилась принцесса к Сади, — сегодня вечером приходи ко мне за ответом.
Эсма вернулась с докладом, что Лаццаро во дворце нет. Караульные внизу в галерее утверждали, что он только что вышел из дворца.
— Я не давала ему никаких приказаний! — гневно воскликнула принцесса. — Он — неверный слуга! Передай караульным, что я приказываю им больше не впускать Лаццаро ко мне во дворец! Я не хочу его больше видеть!
— Так ему отказано? — вскричала Эсма, сильно удивленная этой неожиданной отставкой Лаццаро, который столько времени повелевал остальными слугами и служанками.
— Да. Пусть он не осмеливается больше показываться мне на глаза! — сказала Рошана. — Двери моего дома закрыты для него! Пойдем, Сади-паша, проводи меня до кареты.