Страница 117 из 131
Мансур-эфенди побледнел — глаза его засверкали мрачно и беспокойно, опасность была больше, чем он даже предполагал, и этим он был обязан греку, который вместо Сирры задушил служанку. Хотя он, желая загладить свою ошибку и выйти сухим из воды, и вызвал кавассов, чтобы арестовать Сирру, когда та лежала на груди убитой, но теперь это навлекло величайшую опасность на голову Мансура-эфенди. Если бы даже его показания, что Сирра — низкая лгунья и обманщица, и могли возбудить больше доверия, чем ее собственные слова, то все-таки весь этот неожиданный поворот дела с пророчицей был важен и даже опасен: он мог низвергнуть Мансура, так как пророчество Сирры сильно взволновало султана.
За это последнее обстоятельство и ухватился Шейх-уль-Ислам. Еще не все пропало. Он мог рассчитывать на победу. Если бы ему удалось захватить в свои руки Сирру, прежде чем это сделают его противники, то он мог быть уверен, что одним ударом отвратит все их козни. Все зависело от того, удастся ли ему овладеть ею. Султанша Валиде уже послала своего камергера доставить Сирру к ней во дворец. Нужно было во что бы то ни стало опередить его. Стоило Кериму-паше явиться к кавассам и передать им приказание султанши, как Сирра в ту же ночь была бы в ее власти, так как караул не смел медлить ни минуты при исполнении приказа могущественной матери султана.
Керим-паша быстро прошел через зал.
Султан уже собирался уезжать.
— Ступай скорее вслед за пашой, — обратился Мансур-эфенди с быстрой решимостью к Лаццаро, — следуй за ним почти до караульни, затем сделай вид, будто догоняешь его. Скажи, что султанша Валиде велела вернуть его, чтобы еще что-то сообщить ему, вероятно… — прибавил он, но грек уже спешил исполнить данное ему поручение.
«Вероятно, султанша скоро последует за султаном, прежде чем вернется паша, тогда игра будет нами выиграна. Паша же прежде всего должен будет отправиться к султанше Валиде, тем временем мне удастся овладеть Сиррой», — думал грек уже по дороге.
Шейх-уль-Ислам обратился затем к Гамиду-кади.
— Не теряя времени, отправляйся в караульню кавассов, мой брат, — сказал он, — надо во что бы то ни стало опередить наших противников. Пророчица не должна попасть в их руки. Ее подозревают в убийстве. Поспеши в караульню. Если захотят взять ее от кавассов, то откажи им во имя закона. Таким образом, я буду уверен, что за это время никто не сможет опередить меня. Через несколько часов, а может быть, и раньше, я сам буду в караульне и заберу эту тварь! А пока не позволяй выпускать подозреваемую в убийстве. Таким образом, мы выйдем победителями из борьбы, возникшей из-за пророчицы, которая стала для нас очень важной.
— Спешу исполнить твое желание, мудрый Мансур-эфенди, — отвечал Гамид-кади и потихоньку вышел из зала. Грек уже исчез и последовал за пашой.
Необходимые приготовления были сделаны Мансуром со свойственным ему присутствием духа и энергией. Холодная улыбка невыразимой гордости уже скользила по его лицу. Он надеялся на победу, на получение Сирры, так как победа должна была остаться за тем, кто овладеет пророчицей. Если Мансуру-эфенди удастся предупредить и одолеть противников, они страшно поплатятся за неслыханную дерзость — желание свергнуть его. Один из офицеров был уже в его власти, а это все равно, что уничтожен, той же участи должны подвергнуться и остальные, хотя один из них и был любимцем султана, а другой — почти женихом принцессы. Кроме того, Рошана была, по мнению Мансура, его союзницей, может быть, даже через нее ему удастся захватить в свои руки и погубить Сади. Гассан и Сади должны быть устранены — это было первое, что он намеревался сделать, овладев Сиррой.
Шейх-уль-Ислам вышел из зала и в ожидавшей его у ворот карете немедленно последовал в Беглербег за султаном, которым хотел воспользоваться для осуществления своих планов. Тут, правда, ему мешал Гассан, но это не могло остановить его.
Дело шло о победе, а Мансур-эфенди принадлежал к тем энергичным людям, которые в подобном случае не знают ни препятствий, ни страха.
Вслед за султаном вошел в Беглербег и Мансур, и едва вступил султан в свои покои, как за ним последовал и Шейх-уль-Ислам.
Гассан, как и всегда, был при султане.
Узнав о прибытии Мансура, Гассан тотчас понял, к чему клонится эта необычная аудиенция. Но помешать ей он не мог, так как султан уже приказал ввести Шейха-уль-Ислама.
Мансур низко поклонился султану и извинился за позднее беспокойство, затем, взглянув на стоявшего в отдалении Гассана, попросил аудиенции с глазу на глаз.
Султан дал знак своему адъютанту удалиться.
— Я пришел донести вашему величеству, что почитаемая многими пророчица, — сказал он, — которую адъютант вашего величества тщетно искал в доме софта, находится в известном мне месте и что необходимо отправить ее в более надежное место.
— Ты знаешь, где она находится, великий муфтий?
— Да, эта благодаря различным странным обстоятельствам прослывшая за пророчицу личность, прошлое которой покрыто мраком неизвестности, — продолжал Мансур-эфенди, — исчезла из дома софта. Как это произошло и почему, этого я не в состоянии объяснить вашему величеству, знаю только, где она теперь находится.
— Где же?
— В караульне кавассов, в Скутари.
— В караульне кавассов? Как это случилось? Разве ее схватили?
— Кавассы нашли ее на трупе старухи, убитой в прошлую ночь.
— Так ее подозревают в убийстве?
— Кажется, это так, ваше величество! Пока еще ничего не известно, но следствие должно раскрыть не только это, но и прежние ее дела. Эта прослывшая пророчицей личность слишком долго была покрыта непроницаемым, таинственным мраком. Теперь пришло время приподнять эту завесу.
— Я сам желаю этого! — перебил султан Шейха-уль-Ислама, вспоминая о страшном для него пророчестве. — Я поручаю тебе заключить эту обманщицу в надежную тюрьму и провести следствие.
— Приказание вашего величества будет немедленно исполнено! — отвечал Мансур-эфенди, который только и ждал этого приказания.
— Пусть ее запрут в тюрьму сераля! — продолжал султан.
— Приказание вашего величества заключить обманщицу и преступницу в надежную тюрьму будет исполнено. Но я вынужден буду избрать для нее другую тюрьму: в серале уже находится один из вернувшихся на родину офицеров, находящихся с пророчицей в тайных связях.
— В тайных связях? — спросил Абдул-Азис.
— Я не могу скрыть этого от вашего величества! Подробности неизвестны, но все намекает на это.
— Гак предоставляю тебе заключить пророчицу в другую тюрьму, — завершил султан позднюю аудиенцию. — Если будет нужно, ты войдешь в соглашение с великим визирем.
— Обвинительный акт находится уже в руках кади Стамбула.
— Так пусть же вынесут приговор!
Шейх-уль-Ислам был отпущен и был очень доволен своим успехом. Теперь он уже больше не сомневался в победе, и когда после низкого поклона он удалился из покоев султана, то прежняя гордая и вызывающая улыбка снова заиграла на его лице. Он вышел во двор и, приказав кучеру как можно скорее ехать в караульню кавассов в Скутари, сел в карету. Лошади помчались во весь опор, и скоро Мансур был у старого, полуразрушенного дома, где находилась караульня кавассов.
Не опередил ли его Керим-паша?
В эту минуту должно было решиться все.
Мансур вышел из кареты. Навстречу ему показался из дома Гамид-кади. Мансур радостно вздохнул — победа была на его стороне. Сирра была в его руках.
— Посланник султанши Валиде был уже здесь?
— Нет! Здесь никого не было.
— Значит, Сирра еще в караульне?
— Без сомнения, там!
— Говорил ли ты с кавассами, мой брат?
— Я избегал всякого шума!
— Хорошо, теперь мы должны поспешить!
— Был ли ты у султана?
— Все отлично! Все предоставлено нам, султан желает только одного — наказания и устранения страшной пророчицы, ее немедленной передачи в наши руки, чтобы сделать ее безвредной.
— Ты уже принял какое-нибудь решение, мудрый Мансур-эфенди? — спросил кади.