Страница 153 из 159
1997
Юрий Буртин /«Новое русское слово», апрель, 1997 г./.
«Нынче промышленное производство в России составляет 30 — 40 процентов от уровня 1990 года и продолжает падать /в 1996 году еще на 5 процентов/. Более или менее держатся добывающие сырьевые отрасли, работающие на экспорт. Но обрабатывающая промышленность— в многолетнем параличе. Заводы, фабрики, конструкторские бюро, научные учреждения стоят или работают в половину, в четверть прежней силы. Явная и скрытая безработица приобрела массовый характер — с той разницей от Запада, что пособий по безработице здесь не платят... Уровень доходов массовых слоев населения в несколько десятков раз ниже, чем у высшего слоя....»
Газета «Коммунистический призыв», город Рубцовск, Алтайский край:
ЦАРЬ
Над всей страной позор навис.
Туман развеется не скоро.
Всему причиной — царь Борис.
Он — воплощение позора.
Он наше горе. Он напасть.
Довольны им лишь вор да жулик.
Он расстрелял Советов власть.
Он погубил Союз республик...
Иван Куликов
МОЕ ОБРАЩЕНИЕ К МОЛЧАЛИВЫМ
Здравствуйте,
Товарищи рабы...
Ничего, что так вас
Называю?
Я другого имени не знаю
Тем, кто отказался от борьбы...
Ну, добро бы Силе уступить,
Но ведь мы не силе уступили.
Посмотри — пигмеи нас скрутили,
коих можно в луже утопить...
В. Кудрявцев /Октябрь, 1997, номер 15/
Иван Щеголихин. «Любовь к дальнему». Страницы из повести. /«Казахстанская правда», 10 апреля 1997 года/.
...«У нас была особая страна — она требовала ГУЛАГа. Для чего? Чтобы завершить с наименьшими потерями гражданскую войну. Назывались главные виновники — и подвергались изоляции. Или ликвидации. Без этого нас бы не было.
ГУЛАГ нужно оправдать, признать его необходимость. И тогда, и теперь. А теперь — тем более, только в нем и спасение. Без нового ГУЛАГа у нас будет шириться и разрастаться новая гражданская война. Все сегодняшние преступники, гуляющие на воле, — были там... Не было там новых, рожденных демократией, — похитителей детей, рэкетиров и сутенеров, заказных убийц, армейских торгашей оружием и компьютерных воров. Демократия — это архипелаг ГУЛАГ, превратившийся в материк под названием СНГ. Спасибо Сахарову и Солженицыну....»
Мария Пульман, Алма-Ата
17.7.97
...Я родилась и долгое время жила с родителями на Крайнем Севере, за Полярным кругом, в Дудинке, Игарке, Норильске. Были там лагеря. Каждый день я видела колонны людей в телогрейках, которых утром вели на работу, вечером — с работы. По бокам шли конвоиры с овчарками на поводках. Я была совсем маленькая, не знала слов «диктатура», «тоталитаризм», «репрессии». Но я уже тогда чувствовала что-то ужасное, что-то противоестественное в том, что одни люди ведут других людей с собаками. Очень хорошо помню, что с детства очень не любила собак, но тех собак, которых вели на поводках конвоиры, ненавидела. Может быть, это вели не политических заключенных, а обычных уголовников, сейчас моего отца нет, узнать уже не у кого. Но общая картина связана в моем сознании с репрессиями. Кроме того, в детстве был очень мучительный момент, связанный со Сталиным. Учительница, которая в детстве всегда непререкаемый авторитет, называла его великим, мудрым, любимым и т. д., а мой родной папа — тоже непререкаемый авторитет — называл того же Сталина Еська-бандит. Причем другого имени в устах отца для Сталина не было. Тем не менее 5 марта 1953 года, мы жили уже на Алтае, в Бийске, я вернулась из школы в горючих слезах. Это был день моего рождения. Папа с кем-то из своих закадычных приятелей сидел на кухне за бутылкой. Они были спокойны, из чего я сделала вывод, что он не знает о постигшем народ несчастье. Еще больше я убедилась в этом, когда папа, увидев меня всю обреванную, спросил, что произошло. Давясь слезами, я сказала: «Папа, Сталин умер...» Отец захохотал и, обращаясь к своему приятелю, сказал: «Наконец-то он совершил свое последнее преступление — он подох в день рождения моей дочери....» Так много лет прошло, а все так отчетливо помню, словно это было вчера... Через несколько лет был XX съезд, я была уже студенткой, многое стало ясно, и то, что стало ясно, соединилось с воспоминаниями о колоннах в сопровождении овчарок. Вот тогда я возненавидела то, что обозначаю для себя одним словом — насилие — в чем бы оно не выражалось. А потом мне стало казаться, что это звучал голос моего гонимого народа, тем более, что и потом, на протяжении всей жизни, меня всегда тянуло на сторону тех, кого бьют...
...Женя Жовтис меня позвал в Казахстано-Американское Бюро по правам человека и соблюдению законности. Там я работаю по сей день...
Мария Пульман, юрист, мы познакомились, когда в Алма-Ате создавался «Мемориал», оба были в его инициативном комитете.
Аня Сахарова, Беер-Шева, Израиль
20.2.97
...Попытаюсь обрисовать ситуацию на нашем заводе. Недавно завели за обедом разговор об одной общей знакомой, работающей в химическом цеху. Врачебное обследование показало, что организму причинен ущерб, здоровье подорвано, но она продолжает работать. Мои собеседницы в один голос утверждали, что терпеть приходится от безисходности, где найти другую работу и т.д. Я не могу понять этого, поверить, что люди добровольно, конечно, не понимая этого, согласились стать рабами. Тысячи олим, давя себя тисками машкант, терпят любую работу, чтобы выжить. Цены на квартиры беззастенчиво растут, а люди, ведомые самолюбием вперемешку со стадным чувством, покупают квартиры в дорогих районах. Дальше покупается дорогая мебель, машина... Не представляю, как возможно все это, если оба супруга работают на заводе, а таких большинство. По последним данным доля олимовского труда в промышленности — 70 процентов.
Зарплаты минимальные. А сколько женщин никойенят, жизнь с тряпкой в руке — вот что нам предлагают здесь сердобольные братья-евреи. А сколько мужчин, порой весьма образованных, метут улицы?.. Почему мы не выйдем на демонстрации протеста с требованием о повышении зарплаты или о повышении выплат за вредность? На нашем заводе платят за вредность 10 шекелей в день /три доллара/. Вот сколько стоит наше здоровье, наши отравленные органы. А музыканты, «музицирующие» на улицах обетованной земли?.. Я, конечно, во многом объясняю все это низким жизненным уровнем в Израиле и очень рада за тех, кто или вообще избежал приезда в эту страну, или нашел в себе силы вырваться в другой мир и найти там себя, и очень рада за тех, кто работает по специальности в Израиле и чувствует себя полноценным членом общества. Страна никогда не будет процветать, если в ней копятся полчища полунищих людей. Люди, выросшие в России, привыкли терпеть, но я надеюсь, что в новых условиях мы сумеем сохранить чувство человеческого достоинства... Если условия не изменятся к лучшему, то наступит время, когда из Израиля будет исход уставших, отчаявшихся рабов, как когда-то это было в Египте, и я взираю на Россию с надеждой, что именно она станет для нас тем спасением, той надеждой, той теплой землей, где всем будет хорошо. Возможно ли такое? Наверное, нет...
Аня Сахарова приняла гиюр. Она русская, ей не приходилось испытывать того, что испытывали на себе живущие в Союзе евреи...
Из речи оратора-скинхеда на митинге в Москве весной 1997 года / Александр Тарасов, «Бритоголовые», «Дружба народов», номер 2, 2000 г./.
Россия — страна арийцев. Хватит, поиздевались над нами всякие жиды и большевики. Мы, арийцы, здесь хозяева. И мы будем хозяевами. Когда мы придем к власти — мы выстроим вдоль стен всех и всем скажем: «Жиды и комиссары — шаг вперед!» И всех жидов и коммуняк — из пулемета. Потом скажем: «Узкоглазые и черножопые — шаг вперед». И всех узкоглазых и черножопых — на рудники и на лесоповал. Пусть работают... Да здравствует Тысячелетний Великий Рейх Арийской Нации...