Страница 30 из 32
На самом-то деле маньяки, которые покупают картины великих мастеров и любуются ими за закрытыми дверями, существуют только в плохих книжках и кинофильмах. Люди покупают картины из тщеславия. Типа вот у меня висит на стене Ренуар. А тебе слабо? Кстати, отличить настоящую картину от качественной подделки, очень непросто. Так что неизвестно откуда взявшаяся картина никому нафиг не нужна.
Именно поэтому, когда в 1912 году украли "Джоконду", её в итоге нашли на каком-то чердаке. Продать было некому. Никто не будет вешать картину, про которую все скажут: она украдена тем-то и оттуда-то. А вот произведения не самых известных авторов… Тут имеются варианты.
Вообще-то в Италии разные предметы искусства продавали все. Но сидящие в Риме королевские власти и разные южные "мафиозо" делали это по-тихому. А вот Муссолини не стеснялся. Его культурную политику во многом определяли футуристы. Максим раньше знал про их русских единомышленников. Ещё бы не знать, если его подруга училась в школе с литературным уклоном. Тем более, что подруга считала: они первые в России грамотно раскрутили арт-проект. Так что Максим полагал: если они призывали кого-то скидывать с парохода современности, так просто хотели обратить на себя внимание. Ничего такого особенного. Никого ж не скинули. В отличие от не самого плохого французского художника Гюстава Кюрбе, который во времена Парижской коммуны руководил сносом Вандомской колонны.
А вот итальянские футуристы всерьез считали, что надо сжечь все музеи и библиотеки. Именно они и подначивали чернорубашечников на разгром церквей. Муссолини их слегка приструнил, впрочем, оставив им возможность высказываться в печати.
А культурная политика Ломбардии была такой: да черт с ним, с этим старьем, мы ещё нарисуем.
Вот такая вышла поездка в Венецию. Максим с Эмилем помахали удаляющемуся каравану и двинули в Париж. Так уже было новое задание.
Мумия будет лежать!
9 февраля 1925 года в СССР случилось чрезвычайное событие — умер Ленин. Три года он фактически не участвовал в политической жизни страны, да и "удаленное" участие Ильича было минимальным. Всё-таки он был тяжело болен. Услышав о его смерти, первая я даже ругнулся. Вот ведь вредный был мужик! Хоть в этом мире прожил на год больше, так ведь тоже склеил ласты зимой. А нам возись с похоронами. Но потом, прикинув, въехал — а ведь это судьба! Дело-то в чем? На похороны Ленина, как и в той истории, валом попел народ. Так ведь весной и зимой были полевые работы. Да такие, что и собственную жену крестьяне предавали земле в спешке, без особых церемоний. Светлана вообще считала: многие поминальные обряды, например чисто языческий обычай ставить на могилу водку с кусочком хлеба, был распространен от сознания вины — что человека не проводили в последний путь как-то не по-людски. И я, выросший в городе, где Блокаду не забыли, был с этим согласен.
Так что летом у крестьян было много дел. А зимой им заниматься было, в общем, и нечем. Тем более, что телевизоров у них не имелось. Так что ничто не мешало мужичкам двинуть и отдать дань памяти Вождю.
А зрелище было и, в самом деле потрясающее. За гробом Ленина, который везли из Горок, следовала многотысячная толпа. А куда больше людей подходили из иных мест. Уже позже кое-какие выловленные Дзержинским агенты разных контрреволюционеров говорили, что испытали настоящий шок. Они-то всё верили — русский народ держит в покорности только ЧК. А вот что прикажете делать с ЭТИМ?
И ведь никого и в самом деле прощаться с Лениным не гнали. Точнее — гнали местных руководителей, дабы они придавали народу хоть какую-то организованность. Заодно проверяли, на что кто из них способен. А что? Если из твоего района несколько сот или тысяч человек отправились прощаться с вождем мирового пролетариата — так уж ты обеспечь, чтобы они поехали, попрощались и вернулись без ущерба для здоровья. Зима ведь на дворе. В этот раз морозы на дворе стояли не такие, как в той истории, но тоже не июль месяц. Люди НКЧС сбивался с ног, организуя пункты обогрева, питания и ночлега.
Разумеется, я бросил на отражение этого события лучшие кадры. И они не подкачали. Дзига Вертов наснимал ТАКОЕ… Его фильм "Прощание с вождем" вызвал сенсацию во всем мире. В этом мире он сумел подняться над чистым экспериментаторством и снять нечто в самом деле сильное. Так что в соперничестве двух авангардных режиссеров — Вертова и Эйзенштейна — стало совсем непонятно, кто победит…
А в западной прессе, разумеется, прошлись и по мне. На полном серьезе утверждалось, под моим чутким руководством чекисты шашками гнали крестьян в Москву. Я уж было собрался добавить что-нибудь от себя, но тут нахулиганил мой единовременник Маским в компании с Эмилем. Они пропихнули в какую-то правую французскую газету душераздирающий репортаж о том, как лично я, сидя на тройке, запряженной белыми медведями и попивая самогонку и из горлА трехлитровой бутыли, размахивал ручным пулеметом Форда[50] и командовал взятием в заложники крестьянских детей. Что мои сотрудники пили, интересно?
Самое смешное, что буржуйские дураки заметку напечатали, а кое-какие полные дегенераты-эмигранты даже перепечатали. Хотя они-то могли знать, что белые медведи уж точно не подходят на роль ездовых животных. Но то были люди из тусовки Александры Федоровны, у них, видимо, крыша совсем слетела. Дальше оставалось только печатно высмеивать правых. Кстати, я это направление как-то упустил. Хотя приём известен каждому пиарщику, он называется "прививка". Писать о том или о тех, чьи интересы ты защищаешь, совершенно запредельный бред. Разумеется, надо его вовремя и разоблачать, а то ведь могут поверить. Если делать всё грамотно, то и к реальной негативной информации читатели будут относиться скептически. Надо бы Геббельса озадачить…
Но потом настала пора очень интересного вопроса. В партии пошла дискуссия — а что делать с мертвым вождем? Преобладала тема, что надо сделать из него мумию и выложить на всеобщее обозрение. Мне это не слишком нравилась. Не из-за каких-то религиозных взглядов, которые у меня напрочь отсутствовали. Но это было симптомом тенденции, к которой я не очень понимал, как относиться.
Так что как-то под вечер я собрал в кабинете свой интеллектуальный штаб — Светлану и Мишу. Под коньяк. Самое смешное, что все трое были атеистами. Я вырос в СССР, Светлана развилась под влиянием папы, который не верил ни во что, даже в деньги. Миша же происходил из семьи еврейских питерских интеллигентов, которые на религию плевать хотели. Он, к примеру, даже в хедер не ходил*.
(* Религиозная школа при синагоге. Посещение её было обязательным для мальчика из правоверной иудейской семьи.)
— Итак, ребята, идея выложить мумию Ленина — свидетельство очень четкой тенденции. Их коммунизма стараются сделать атеистическую религию.
— И чего в этом плохого? — Пожал плечами Миша. — Народ в России религиозный…
— Вот только не надо мне рассказывать сказки о насквозь православном русском народе! — Усмехнулась Светлана. — Уж я-то видела, кто грабил церкви. Это точно были не комиссары и даже не евреи.
— Не передергивай, Светочка! Кто тут говорил о любви к официальной церкви? Я-таки знаю, что в России более пятнадцати миллионов раскольников. И полтора миллиона хлыстов[51]. И множество всяких духоборов, субботников, сютаевцев и прочих[52]. Но вы поглядите с другой стороны. Люди разочаровались в попах — но искали иную веру. Почему бы это и не использовать?
Я вздохнул.
— Беда в том, что атеистическая религия порождает самое мрачное мракобесие. Вспомните тургеневского Базарова. Он ведь поклонялся даже не науке, потому как не был ученым. Он сделал символом веры выдуманные людьми теории.
50
Такого РП никогда не было. "Флажок", что это стёб, для французов куда более очевиден, чем белые медведи в упряжке — спустя пять лет после Великой войны мужчины в оружии разбирались.
51
Данные спорные, но такие имелись. И журналист имел полное право ими оперировать.
52
Весьма распространенные в дореволюционной России секты.