Солнце за нас!

Вот так проходила встреча, когда решили насущные вопросы. Выпивали и общались. Максим удивлялся. Ему было трудно поверить, что сидящему перед ним человеку в том мире было под пятьдесят. То есть, он ровесник его отца. Да и тут товарищ Коньков стал ну очень большим человеком. А мужик в том мире слушал металлическую музыку, а тут навязывал рок... Как сказал Сергей.

— Я, видимо, прозевал то время, когда надо становиться солидным человеком. Так и остался молодым. Я, например, всегда любил командировки. Новые места, новые люди... Да и тут не исправился. Как писал Цой, "Война — дело молодых. Средство против морщин".

— Да уж, командировки это в самом деле весело. Особенно тут. Но вот ты скажи — тридцать седьмой будет?

— Да как тебе сказать, Чебурашка. Троцкий сидит себе в Вене и воняет. Причем, у него нет никакого авторитета, в отличие от нашего времени. Тухачевский на Дальнем Востоке на должности комбрига и судя по всему, выше он долго не поднимется. Тогда его вытащил Троцкий, а сейчас над ним Слащов, который, так сказать, не оценил гений Тухачевского. Да, тогда он выезжал на типа коммунистической демагогии. Но у Слащова служит комиссаром товарищ Фурманов, он демагогов терпеть не может. Кстати, Чапаев тоже на Дальнем Востоке. Живее всех живых. Ягоду кто-то вовремя удачно шлепнул. А самое главное — Гражданская война вышла покороче и не такая свирепая. Так что гораздо меньше сформировалось людей, которые все вопросы привыкли решать с помощью товарища Маузера. Да и тех, кто есть такой, выпихивают в иные страны. Как в нашей истории Фидель выпихивал Че Гевару. Сначала в Африку, потом в Боливию. Дескать, борись ты за народное дело где хочешь, только не здесь. Так что, надеюсь, отморозков удастся ликвидировать в рабочем порядке.

— А что Че Гевара?

— Так он был революционером по жизни. Он просто не мог жить в мирное время.

— Тоже весело. Кстати... Я мало читал книг про попаданцев, но слышал, что им обязательно надо убить Хрущева и изобрести командирскую башенку для Т-34.

— Хрущев? Да кому он нужен. Главное — чтобы такие люди не пролезали наверх. Смешнее про Т-34. Ты в курсе, что в этой истории танки в полной заднице?

— Знаешь, я очень плохо знают историю Мировой войны. Но заметил, что в рассказах её участников танки вообще не упоминаются. Я подробностями интересоваться на стал. На всякий случай.

— Правильно, что не стал. В этом мире слова "танк" в известном нам значении вообще нет. То есть, оно обозначает всего лишь бак. Тут танки называются арморами. Но эти штуки во время войны полностью "обо...лись". Так что никто их всерьез не воспринимает.

— Ни фига себе!

Максим совсем не принадлежал к фанатам военной истории. Но всё-таки... Представить, что предков "тридцатьчетверок" и "тигров" после большой войны не воспринимали всерьез...

— Так что удивляться. Во время Великой войны было много разных экспериментов. Ты, например, знаешь, что ОВ также показали себя неэффективными? Именно потому в следующей войне их и не применяли. А не из-за какого-то там страха получить в ответ. Немцам-то в сорок пятом терять было нечего. Да и пусть мне кто-нибудь объяснит, чем напалм, который амеры применяли при бомбежке немецких городов, гуманнее ОВ.

— Какая-то даже наша история оказывается не такая...

— Какая была. С помощью газов во время войны ни разу не удалось достичь оперативного успеха. Максимум — заняли первую траншею. А толку-то, если там была вторая, третья и так далее. Тут с танками то же самое. Все эти гробы быстро перевели в состояние металлолома. Единственный, кто успешно провел танковую атаку — так это Слащов. Но штурм Читы по сравнению с европейскими событиями семнадцатого-восемнадцатого — не война, а войнушка. Хотя Слащов и сейчас является энтузиастом танков. Вроде Гудериана той истории. Это и к лучшему. Потому что пока что мы танки строить всё одно не можем. Но, надеюсь, научимся.

В общем, поговорили. Максим окончательно понял, что тут на дворе свирепое и яростное время, когда о каких-то общечеловеческих ценностях и прочей демократии речь просто не идет.

А Максима началась новая трудовая жизнь. Его оформили в местном отделении РОСТА. Как оказалось, в этой структуре имелась своя иерархия. Самыми крутыми были как раз "москорвские". Эмиль, кстати, тоже к таким принадлежал. Разниуа была в том, что работники иностранных отделений трудились в своей стране. А "московских" посылали куда угодно. Ималось и ещё много интересного. Работник РОСТА для командировки мог получить множество разных документов. Не липовых, а удостоверения разных нейтральных СМИ, с которыми были деловые отношения. Наверное, выдавали и липовые ксивы, включая паспорта. Но максим пока что до такого доверия не дорос. Корреспондент РОСТА мог пользоваться базами данных агентства (они тут так и назывались), в случае командировки ему предоставляли контакты в нужном регионе. Разумеется, не явки и пароли подпольщиков, а всего лишь адреса сочувствующих. Но и это было немало. Максим подозревал — есть и нелегальная сеть. Но опять же — знать её пока не по чину.

К тому же ему предложили пройти трехмесячные курсы "повышения квалификации". Повышали квалификацию там плотненько. Не пернуть, ни вздохнуть. Самое смешное, что собственно журналистике там учили мало. Хотя... репортеру особые литературные таланты не нужны. Ему нужно написать грамотно, чётко и опираясь на факты. Кстати, особо напирали на то, чтобы не ударяться в "либеральную журналистику". В методичке Конькова была глава "Как не надо писать".

"Многие до сих пор считают, что журналист — этот тот же писатель. Вроде как кот — тот же тигр, только маленький. Недаром до революции бытовало слово "литератор", которым называли себя все, кто пишет — хоть роман, хоть пожарную хронику. Между тем разница принципиальная. Писатель — это кустарь-ремесленник. Одиночка. Вы — рабочие фабрики новостей. Так что брать пример с дореволюционных либеральных "литераторов" не следует. В чём особенность того стиля? В том, что журналисту лень было бегать и добывать факты. Он брал пару случаев из газет — и разражался длинной статьей на тему "что я по этому поводу думаю". Либеральные читатели вытирали слезы умиления.

Такой журналистики нам не надо. Разумеется, корреспондент РОСТА может высказывать своё личное мнение, он может выдвигать версии. Но всё это должно подтверждаться фактами. Демагогия нам не нужна."

Прочтя этот пассаж, Максим усмехнулся. Да уж, демагогией занимается сам Коньков и талантливые товарищи вроде Геббельса. Дилетантам здесь не место.

Кроме того, мрачный тип лет за сорок учил обнаруживать слежку и уходить от неё. Судя по всему, на этом деле он собаку съел. Видимо, какой-нибудь бывший подпольщик. Он между делом давал умные советы.

— Если вас работают профессионалы, слежку вы обнаружить не сумеете. Тут нужны году опыта. Хотя против вас могут действовать разные силы. Далеко не все из них имеют такой опыт какой имели люди Медникова[35]. Но стоит помнить и другое. Есть такой прием. За вами посылают "лопуха", которого вы быстро обнаруживаете, отрываетесь и облегченно вздыхаете. А настоящая слежка продолжается. Да, товарищи, не стоит без нужды играть в казаки-разбойники. Если, допустим, вы идете на легальное заранее согласованное интервью — то черт с ними, пусть следят. Отвлекая на себя агента, вы тем самым поморгаете нашим товарищам...

Журналистов учили стрелять. А желающим предложили заняться рукопашкой. Максим пошел, чтобы не терять форму. Учили их, в основном, отбиваться от внезапного нападения. Максим в первом приближении восстановил навыки, но тут он оказался далеко не самым крутым. Один парень из его группы явно неплохо знал вариант английского бокса, который называли "уличным". Все знают, что в спортивном боксе есть запрещенные приемы. То есть изначально-то они имелись, запретили их, когда бокс перешел из уличной драки в состязание джентльменов, а потом и в спорт. Но их отлично помнили, и даже спортсмены применяли, если рефери зевнет.

35

"Летучий отряд филеров" при Московском охранном отделении, который создал А.Медников во времена, когда московской охранкой рулил полковник С.В. Зубатов, то есть в конце XIX века. Работники этого отряда обладали высочайшей квалификацией. Они действовали по всей империи и даже за границей.