Путь вниз

С края скалы Скотт выбрасывал крюк, пока наконец не вонзил его в дерево. Затем медленно, тяжело забрался на подлокотник и, втащив за собой нитку, пошел по нему. Еще длинный спуск впереди. Он улыбнулся. Ничего.

Дело сделано.

Когда он, раскачиваясь на нитке, спускался к нижнему креслу, крюк сломался.

Какой-то миг Скотт камнем падал вниз, медленно переворачиваясь в воздухе, отчаянно болтая руками и ногами. Потрясенный неожиданностью, он не мог издать ни звука. Голова его отключилась – только одно чувство владело им: полное, ошеломленное изумление.

Ударившись о вышитую цветами подушечку, его тело подпрыгнуло и, снова шлепнувшись на нее, спокойно вытянулось.

Немного погодя Скотт встал и ощупал тело. Он ничего не понимал: «Прежде чем упасть, я пролетел не одну сотню футов; как же я остался жив? Как не разбился?»

Скотт долго стоял, беспрестанно ощупывая себя, и никак не мог поверить в то, что все кости были целы и он лишь слегка ушибся.

Потом до него дошло: его вес. Он раньше этого не понимал и думал, что, упав, расшибется так же, как расшибся бы нормальный человек с нормальным весом. Он ошибался, хотя ему давно следовало бы понять это. Ведь не разбивается же муравей, упав с любой высоты, а спокойно бежит себе дальше.

Озадаченно покачав головой, Скотт взял один из самых больших кусков хлеба и оттащил его к губке. Затем, напившись из лужи в шланге, забрался на губку и приступил к ужину.

В эту ночь он спал в полном покое.

15

Вдруг проснувшись, он с криком вскочил. Солнечный свет ковром расстилался по цементному полу; громовые шаги доносились со ступенек лестницы. У него перехватило дыхание. Заслоняя свет, в погреб входил великан.

Скотт бросился через прогибавшуюся под ногами губку к краю и, не заметив его, кувыркнулся вниз. Великан остановился и посмотрел вокруг – его голова почти упиралась в потолок. Скотт небольно ударился о цемент, вскочил на ноги и снова упал, запутавшись в полах ставшего слишком большим за одну ночь халата. Снова подскочил, глядя широко раскрытыми от ужаса глазами на великана, который стоял неподвижно, положив огромные руки на бедра. Поддерживая волочившиеся по полу края халата, Скотт, забыв про сандалии, бросился босиком по холодному цементу.

Пробежав пять ярдов, он снова упал, запутавшись в выскользнувшей из руки материи. Великан двинулся. Скотт вздохнул, немея от ужаса, и заслонился одной рукой. Не было ни одного шанса спастись. Пол дрожал под тяжелыми шагами. И Скотт полными ужаса глазами смотрел, как гаргантюанские тапки обрушиваются на цемент. Задрал голову: тело гиганта нависало над ним подобно падающей скале. Он заслонился руками. «Конец», – крикнул рассудок.

Грохот вдруг прекратился, и Скотт опустил руки.

Какое-то чудо остановило великана перед красным металлическим столом.

Почему он не прошел к водогрею? Зачем он пришел?

Стон вырвался из груди Скотта, когда великан наклонился над столом и смахнул небрежно на пол картонную коробку величиною с многоэтажный дом.

Шум ее падения стрелами пронзил барабанные перепонки Скотта. Он зажал уши и, с трудом поднявшись на ноги, попятился. Что же здесь делает великан?

Еще одна громадная картонная коробка, пролетев через весь погреб, упала с оглушительным грохотом. Проследив испуганным взглядом за кувыркавшейся коробкой, Скотт отпрыгнул туда, где стоял великан, который теперь вытаскивал из кучи между топливным баком и холодильником что-то более громоздкое – что-то голубое, – это был чемодан Лу.

Неожиданно он понял, что это не тот великан, который приходил в погреб в среду. Его взгляд заскользил вверх по стенам гигантских штанов. Они были в серо-голубую клеточку. «Что за материал? Шотландская шерсть!» Великан – мужчина в костюме из шотландки, в громадных, как бетонные блоки, ботинках.

Где же Скотт мог видеть этот костюм?

Он понял – где, когда секундой позже второй великан, ростом поменьше, соскочил с лестницы и пронзительно крикнул:

– Тебе помочь, дядя Марти?

Скотт стоял неподвижно, только глаза его перебегали с огромной фигуры дочери на еще более гигантскую фигуру брата.

– Я справлюсь сам, – сказал Марти. – Для тебя они слишком тяжелые. – Его голос отдавался в ушах Скотта таким звоном, что слова едва можно было разобрать.

– Можно я возьму что-нибудь маленькое? – спросила Бет.

– Конечно, если тебе хочется, – ответил Марти. А картонки все летели через погреб и падали на пол. Потом пронеслись два брезентовых стульчика и упали, ударившись о садовые кресла.

– Вот так, вот так, – повторял Марти. – И вот так! – добавил он, бросив сачок, высотою с двухтысячефутовое дерево, который ударился о стену скалы и, скользнув по ней, устоял, упираясь в пол металлическим, круглым, как луна, кольцом с надетой на него сеткой.

Вернувшись к бетонной плите, Скотт задрал голову и, разинув рот, посмотрел на башней высящуюся над собой фигуру брата. И увидел, как громадная рука Марти взяла ручку второго чемодана, со скрежетом протащила его по металлическому столу и поставила на пол.

«Зачем это Марти достает чемоданы?»

«Они переезжают».

– Нет, – пробормотал Скотт и, поддавшись порыву, побежал вперед. На бегу он увидел, как гигантская фигура Бет в три шага пересекла погреб и склонилась над вторым чемоданом.

– Нет, – лицо Скотта вытянулось от ужаса. – Марти, – пронзительно кричал он и бежал к брату. Вдруг запутался в волочившемся по полу халате и упал. Поднявшись на ноги, опять выкрикнул имя брата. – Она не уедет!

– Марти, это я! – истошно орал Скотт. – Марти!

Стащив халат через голову онемевшими пальцами, он бросил его на пол и бесстрашно побежал к ботинкам брата.

– Марти!

Со ступенек доносился сводящий зубы пилящий скрежет – это Бет тащила чемодан поменьше по шершавому цементу. Не обращая внимания на это, Скотт бежал к брату. Он должен докричаться до него.

– Марти!

Брат со вздохом направился к лестнице.

– Нет, не уходи! – кричал Скотт изо всех сил и бежал вслед за удалявшейся фигурой Марти, как маленькое белое насекомое. – Марти!

У ступенек брат обернулся, и глаза Скотта возбужденно расширились.

– Я здесь! Вот я! – орал он, думая, что брат услышал его, и бешено размахивал своими тонкими, как ниточки, руками. – Я здесь, Марти, здесь!

Марти повернул свою гигантскую голову.

– Бет!

– Да, дядя Марти, – поплыл голос Бет со ступенек.

– Твоя мама оставляла здесь еще что-нибудь?

– Может быть, – отвечала она.

– Ладно. Мы еще заглянем сюда.

К этому моменту Скотт уже добежал до гигантского ботинка и, подпрыгнув как можно выше, крепко вцепился в его грубую кожу.

– Марти! – снова крикнул он и затащил свое тело на верхний край подошвы. Торопливо выпрямившись, Скотт бил кулаками по верху ботинка. Но это было все равно, что бить по каменной стене.

– Марти, пожалуйста, – умолял он. – Пожалуйста, ну прошу!

Вдруг ботинок дрогнул и описал гигантскую головокружительную дугу.

Скотт потерял равновесие и полетел спиной вниз, крича и хватаясь руками за воздух. Тяжело упал на цемент и, потеряв дыхание, смотрел, как Марти поднимается по ступенькам с чемоданом Лу.

Когда брат вышел, солнечный свет, ослепляя, хлынул через дверной проем.

Скотт прикрыл глаза рукой и отпрянул. Рыдания душили его. «Это нечестно.

Как легко оказались зачеркнуты все его победы».

Вскочив на дрожащие ноги, он повернулся спиной к ослеплявшему его солнцу. Она переезжает. Лу уезжает, Думая, что он мертв, она оставляет его.

Скотт стиснул зубы. Он должен дать ей знать, что еще жив!

Он посмотрел по сторонам, прикрывая глаза ладошкой. Дверь была еще открыта; Скотт, подбежав к краю нижней ступеньки, оценивающе взглянул на ее отвесную стену. Будь даже у него новый крюк, все равно его было бы не забросить на такую высоту, думал он, беспокойно прохаживаясь у основания ступени и бормоча себе под нос: