Диаспора

Сирота обратился к форуму: "Люди".

Беседа между отдельными гражданами была публичной, но приглушенной — уменьшенной соразмерно с расстоянием на сцене — и сирота слышал только ровный гул говорящих.

Он попытался снова. "Люди!"

Образ ближайшего гражданина — ослепительная многоцветная форма подобно морено-стеклянной статуе, в два раза выше обычного — повернулся лицом к сироте. Врожденная структура во входном навигаторе повернула сиротский угол зрения непосредственно к образу. Выходной навигатор, управляемый, чтобы следовать за ним, сделал собственный сиротский образ — пока еще сырой, бессознательная пародия на гражданина — повернутый на тот же угол.

Гражданин блестел синевой и золотом. Его полупрозрачное лицо улыбалось, и он сказал, "Привет, сирота".

Ответ, наконец-то! Детектор обратной связи выходного навигатора отключил чувство тоски, сгладив беспокойство, которое усиливало поиск. Он захлестнул разум сигналами, подавляющими любую систему, которая могла вмешаться и увлечь его прочь от этой драгоценной находки.

Сирота передразнила: "Привет, сирота."

Гражданин снова улыбнулся: "Да, привет", и повернулся к своим друзьям.

"Люди! Привет!"

Ничего не происходит.

"Граждане! Люди!"

Группа игнорировала сироту. Детектор обратной связи вернулся в исходное состояние в своей оценке неудовлетворенности, делающей навигатор снова обеспокоенным. Не достаточно обеспокоенным, чтобы покинуть форум, но достаточно, чтобы переместиться в его пределах.

Сирота метался с места на место, крича во всеуслышание: "Люди! Привет!" Он перемещался без инерции, силы тяжести или трения, лишь выбирая наименее значимые биты входных запросов навигатора о данных, которые он интерпретировал как позицию и угол сиротской точки обзора. Соответствующие биты из выходного навигатора определяли где и как сиротская речь и образ были объединены на сцене.

Навигаторы учились подходить вплотную к гражданам, чтобы легко их услышать. Некоторые граждане отвечали — "Привет, сирота" — перед тем как уйти прочь. Сирота эхом отражал их приветствия: упрощая или усложняя, украшая или упрощая опять, формы очерчивались спиралями светящегося дыма, или заполнялись живым свистом змей, украшенных пламенем фрактальных инкрустаций, или задрапированных в угольно-черный — но всегда все та же двуногость, все та же обезьянья форма, так же часто как буква А в сотне рукописей сумасшедших монахов.

Постепенно, входные классифицирующие сети сироты начинали понимать различие между гражданами на форуме и теми иконками, которые он видел в библиотеке. Так же хорошо как образ, каждая иконка здесь выступала невизуальной меткой целостного образа — качество подобное отчетливому запаху для флешера, все-же более локализованное, и значительно более богатое в возможностях. Сирота не мог найти смысла в этих новых формах данных, но теперь инфотроп — разработанная последней структура, которая выросла как следующий уровень над простой новизной и детекторами образца — начал реагировать на дефицит в понимании. Инфотроп выявил легкий намек закономерности — каждая иконка гражданина приходит сюда с уникальной и неизменной меткой — и выразил свое недовольство. Сирота прежде не обращал внимание на отражение сигнала метки, но теперь, побужденной инфотропом, он обратился к группе из трех граждан и начал подражать одному из них. Награда последовала незамедлительно.

Гражданин сердито воскликнул: "Не делай этого, ты что идиот!"

"Привет"

"Никто не поверит тебе если ты захочешь быть мною — а я меньше всех. Понимаешь? Теперь уходи!" Этот гражданин имел металлическую, оловянно серую кожу. Он высветил тег и убрал с него акцент, сирота сделал то же.

"Нет!" Гражданин теперь послал второй тег, наряду с оригиналом. "Видишь? Я вызываю тебя — но ты не можешь ответить. Так зачем надоедать?

"Привет"

"Отвали"

Сирота был словно прикован; ведь это было наибольшее вниманием, которое он когда-либо получал.

"Привет, гражданин"

Оловянные лица обвисли, почти как металл на границе текучести. "Разве вы не знаете, кто вы? Разве вы не знаете свою подпись?"

Другой гражданин спокойно сказал: "Это должно быть новая сирота еще в утробе. Ваш новейший со-гражданин, Иноширо. Вы должны приветствовать это."

Этот гражданин был покрыт одним, золотисто-коричневым мехом. Сирота сказал, "Лев". Он пытался подражать новому гражданину, и вдруг все трое засмеялись.

Третий гражданин сказал сквозь смех, "Он хочет быть теперь Вами, Габриэль".

Первый, с оловянные кожей гражданин сказал: "Если не знает своего имени, мы будем звать его "идиотом"."

"Не будь жестоким. Я могу показать вам воспоминания, небольшую часть". Аватаром третьего гражданина был ровный черный силуэт.

"Теперь он хочет быть Бланкой."

Сирота начал подражать каждому гражданину по очереди. Трое отвечали пением странных линейных звуков, которые ничего не означали — "Иноширо! Габриэль! Бланка!" "Иноширо! Габриэль! Бланка!" — в то время как, как сирота посылал цельные образы и метки.

Временный образец распознавания вышел на связь, и сирота включился в линейное пение — и продолжал петь некоторое время, когда другие умолкли. Но после нескольких повторений это потеряло для него новизну.

Оловянный гражданин сложил руки и поднеся их к груди и сказал: "Я Иноширо".

Гражданин в золотистом мехе прижал свою руку к груди и сказал, "Я — Габриэль".

Угольно-черный гражданин образовал тонкий белый контур руки перед своим туловищем, и сказал, "Я — Бланка".

Сирота повторил за каждым гражданином слова и жесты граждан. Символы сформировались для всех троих, связывая их образы, в комплекте с тегами и линейными словами.

Гражданин, чей образ был связан с пением звуков Иноширо сказал, "Пока все хорошо. Но как ему получить свое собственное имя?"

Бланка одним из тегов намекнула, "Дети-сироты сами называют себя".

Сирота повторил, "Дети-сироты сами называют себя."

Гражданин Габриэль указал на Иноширо, и сказал, "Он —?" Гражданин Бланка сказал, "Иноширо".

Затем гражданин Иноширо указал назад и сказал, "Он —?" На этот раз, гражданин Бланка ответил, "Бланка". Сирота подхватил, указывая на тех на кого указывали другие, направляемый врожденными системами, которые помогали ему найти смысл в геометрии сцены, и легко завершая обучение хотя никогда раньше этого не делал.

Затем гражданин в золотистом мехе указывал на сироту, и сказал: "Он —?" Входной навигатор повернул сиротский угол зрения, пытаясь увидеть на кого гражданин указывает. Когда он не обнаружил ничего за сиротой, то переместил свою точку зрения обратно, ближе к гражданину в золотистом мехе — на мгновение прерывая контакт с выходным навигатором.

Вдруг, сирота увидел новую аватару — сырую смесь аватаров 3 граждан, с черным мехом и желтым металлом, а не просто как обычный слабый мысленный образ пересечения подключенных каналов, но, как яркую точку — объект рядом другими тремя.

Это было то, на что золотистый гражданин — Габриэль показывал.

Ифотроп забеспокоился. Он не мог закончить незавершенную закономерность — он не мог ответить на вопрос о роли этого странного четвертого гражданина — но пустое место в шаблоне поведения должно быть заполнено.

Сирота наблюдал изменения формы и цвета четвертого гражданина, там на сцене… изменения зеркально отражали его собственную произвольную суету: иногда отображая одного из трех других граждан, иногда просто играя с возможностями образа. Это развлекло детекторы закономерности на некоторое время, но только сделали инфотроп более обеспокоенным.

Инфотроп комбинировал и рекомбинировал все показатели и тут же устанавливал краткосрочную цель: получение измененного оловянно-обвисшего образа — Иноширо, на этом пути образ четвертого гражданина изменялся. Инфотроп инициировал слабый упреждающий запуск важных символов, ментальный образ желаемого события. Но все-же образ изменяющегося, пульсирующего гражданина легко захватывал управление выходным каналом целостного образа, он был не измененным образом-Иноширо, а именно образом четвертого гражданина, как и прежде.