Отзвуки эха

– Знаешь, – задумчиво произнес я, – это странно, но несколько раз я готов был поклясться, что Ричард знал, о чем я думаю, и знал, что я знаю, о чем он думает.

– Это вовсе не странно, это более чем вероятно, – отозвался Алан. – Пока дети не умеют общаться посредством слов, они, скорее всего, используют свои природные телепатические способности, которые также имеют историческую основу. Я верю, что в доисторические времена, до появления речи, паранормальные способности были в порядке вещей. И это вполне объяснимо. Нельзя же абсолютно все человеческие потребности выразить при помощи жестов и гримас.

– Тогда получается, что с появлением речи эти способности были утрачены? – Я вроде бы что-то начал понимать.

– Скорее подавлены, – ответил Алан. – Но я убежден, что они все еще живут в каждом из нас. – Он помедлил немного и снова заговорил. – Что касается твоего случая, – сказал он, – думаю, восприимчивость, высвобожденная в тебе, ближе к возможностям доисторических людей, чем к человеку будущего. Но не расстраивайся. Девяносто пять процентов так называемых медиумов плывут с тобой в одной лодке, хотя они никогда со мной не согласятся. Но, судя по беспорядочным, абсурдным и противоречивым результатам их сеансов, это не подлежит сомнению. Именно поэтому видения приходили к тебе неожиданно. Единственное, что им предшествовало, – это некий физический дискомфорт, что также является признаком вашего, а точнее, нашего несовершенства. Настоящие медиумы не чувствуют ухудшения своего физического состояния ни до, ни после сеанса. Их восприимчивость носит сугубо умственный характер, она идет, если так можно выразиться, от мозга, а не от болезней души и сердца. И разумеется, они полностью контролируют ситуацию.

– Знаешь, – устало усмехнулся я, – ты меня немного утешил. Оказывается, я не один, есть и другие люди, испытавшие то же самое.

– Сколько угодно, – кивнул Алан. – Причем большинство из них называют свои способности даром, хотя лично я назвал бы этот дар физическим недостатком. Посуди сам: в условиях, когда недостаточно знаешь и понимаешь самого себя, движение наугад способно принести больше вреда, чем пользы.

– Аминь, – вставил я.

Алан улыбнулся:

– Представь себе: ты, как и большинство медиумов-дилетантов, идешь по темному тоннелю с фонариком, который включается и выключается сам по себе, независимо от твоего желания. Ты успеваешь бросить лишь мимолетный взгляд на то, что вокруг тебя, не зная, что увидишь в следующий миг.

– Звучит не очень обнадеживающе.

– Это только начало. Что касается деталей, они сводятся к одному – телепатии или ее проявлениям. Ты знал, когда на голову твоей жены свалилась банка, потому что она непроизвольно послала тебе мыслеформу боли, а ты уже преобразовал ее в физическое ощущение. Ты был настроен на волну няньки Ричарда и почувствовал, что она собирается сделать какую-то пакость. Примерно так же обстояло дело и с вашей соседкой. Ты действительно несколько раз уловил ее мысли, а остальное непроизвольно домыслил сам.

– А как же халат? – вскинулся я. – И формы для кексов?

– Все было тебе известно, – ответил Алан. – Разве этот халат Элси надевала впервые?

– Нет, я его уже видел, но...

– Значит, вероятность того, что она его снова наденет, была весьма высока. А что касается форм... Что ж, если их взяли, то рано или поздно должны были вернуть. И ты также знал это.

– Но меня послала Энн! – Я все еще не был убежден и пытался сопротивляться.

– Кто заставил тебя сегодня остаться дома? Разве Энн? Вроде бы ты сам так решил.

– Она же могла пойти сама...

– Вероятно, она давно решила поручить это дело тебе. Вот ты и узнал об этом. Твой разум постоянно занят поисками совпадений между сном и реальностью и в чем-то идет дальше: подгоняет реальность под сон.

– Ты имеешь в виду крушение поезда? – съязвил я.

– Ясновидение, – спокойно ответил он, – это другой аспект телепатии. Более чем вероятно, что ты находился в телепатической связи с кем-то из очевидцев или жертв катастрофы. Это часто случается при больших авариях. А затем переданные тебе телепатические образы приняли форму сна.

– А как насчет расчески? – не унимался я. – И кочерги?

– Здесь имеет место другое проявление телепатии – психометрия. Медиум берет в руки предмет, принадлежащий личности, с которой он находится в телепатической связи, и считывает с этого предмета информацию об этой личности. Предмет в этом случае является носителем информации. В твоем варианте это оказалась расческа. Что касается мысли о смерти, то она, несомненно, принадлежала Элизабет. Так, кажется, зовут твою соседку? У беременных женщин всегда присутствует сознательный или подсознательный страх за свою жизнь и жизнь будущего ребенка. Многие боятся умереть при родах.

С кочергой, как и с расческой, дело обстояло точно так же, только мы не знаем, от кого именно ты получил телепатическую информацию и какое отношение к этому неизвестному лицу имеет ваша кочерга. Если хочешь узнать поточнее, тебе вновь придется взять в руки эту кочергу. Ситуация прояснится.

– Нет уж, спасибо! – Я ожесточенно замотал головой. – Я не настолько любопытен.

– Понимаю, – усмехнулся Алан, – но другого пути нет.

– А как же я узнал о смерти матери Энн?

– Здесь возможны два варианта. Первый – простое совпадение. Твоя жена наверняка не раз говорила тебе о болезни матери, и в памяти у тебя прочно засела информация о том, что она – старая и больная женщина. А телефонный разговор только обострил ситуацию. Ну а другой вариант – та же телепатия. Ты уловил мысль отца Энн или ее умирающей матери. Возможно и то и другое.

– А почему я увидел окровавленного соседа на полу в его собственной гостиной?

– Ты сам мне рассказывал, что на вечеринке, с которой все началось, был разговор о том, сможет ли Элизабет в состоянии гипнотического транса застрелить своего мужа. Это осталось у тебя в памяти. Кроме того, ты знал, что у Фрэнка есть любовница. Вот и все. Остальное довершило твое воображение.

– А если все-таки убийство произойдет в действительности?

– Это лишь докажет, что Элизабет наконец решилась пристрелить бабника и садиста. С таким же успехом ты можешь напророчить смерть трех сотен людей четвертого июля, и они действительно погибнут в различных катастрофах. Здесь ты имеешь дело уже не с телепатией, а с теорией вероятностей. Согласись, здесь уже другая специфика. Кстати, должен тебе сказать: вероятность того, что Элизабет в конце концов не выдержит и пристрелит своего гулящего супруга, достаточно велика, особенно если в доме есть оружие.

Я разинул рот.

– У Фрэнка есть «люгер», – наконец выговорил я, – он привез его из Германии.

– Что ж, остается надеяться, что он хранит его незаряженным, – философски заметил Алан.

– Так чьи же я мысли все-таки читал, когда увидел эту кровавую сцену?

– Вероятнее всего, мысли Элизабет, – подумав, ответил Алан. – А если она не знает о существовании любовницы, тогда – Фрэнка. Он думает, что жена его убьет, если узнает о рыжеволосой подружке. Ты воспринимаешь эту мысль, затем включается воображение, и наконец ты «видишь» эту сцену.

Я откинулся на стуле и медленно произнес:

– В твоем изложении все оказывается чертовски просто...

– Вовсе нет, – возразил Алан, – ты оказался свидетелем и участником удивительных событий, которые в очередной раз доказывают существование телепатии, причем сразу в нескольких ее проявлениях. Уверяю тебя, это немало.

Несколько минут я сидел молча, пытаясь осознать услышанное. Казалось невероятным, что кошмар, который меня преследовал последние дни, так легко и логично разъяснился. Я даже ощутил легкое разочарование. Невозможно было не согласиться с Аланом, что от этого дара больше вреда, чем пользы. Но где-то в глубине моей души еще не умерло детское стремление к чему-то необычному, волшебному...

– А женщина?

– Телепатия в чистом виде. Причем сигнал, очевидно, идет непосредственно от нее. Как, ты сказал, ее зовут?