Скитальцы

На плоском выщербленном камне лежала ящерица, последняя осенняя ящерица грелась в последних тёплых лучах. Она не шевельнулась, когда подошёл Ларт. Она не убежала — возможно, не могла — когда он опустился рядом на землю и заглянул в крохотные глаза — сначала один, потом другой. На секунду мне показалось, что ящерицу и мага соединяет натянутая до звона нить; потом ящерица спросила:

— Кто это?

Может быть, это и не ящерица спросила, но я точно слышал голос — женский, низкий и напряжённый.

— Легиар, — сквозь зубы ответил Ларт.

Ящерица рванулась:

— Что тебе нужно?

— Говорить с тобой, — отозвался Ларт, не отводя прищуренных глаз.

— Я не стану… — ящерица снова рванулась, сильно, судорожно; она явно пыталась вырваться из чего-то, мне не видимого, пыталась долго и отчаянно, пока не ослабла наконец и не застыла снова:

— Как ты смеешь?! — голос сорвался.

— Мне нужно тебя видеть, — сказал Легиар с нажимом. — Где ты?

— Дома, — прошептала ящерица.

— Веди, — бросил Ларт и взял ящерицу с камня.

Тут, наконец, вмешался Орвин:

— Я знаю, где это… Я бы привёл!

Ларт наградил его до невозможности тяжёлым взглядом.

Её дом тоже стоял на пригорке, чуть особняком от прочего посёлка. А сам посёлок был мне хорошо знаком — на другом его конце жила моя подружка Данна, а хозяин здешнего трактира не раз угощал меня задаром. Небо, как давно это было!

Дом, опрятный и ухоженный, сжался и съёжился перед приближающимся Лартом, а резные ворота почти по-человечески жалобно застонали под его кулаками.

Открыл немолодой уже мужчина, обеспокоенно оглядел пришельцев, нервно отвёл со лба прядь длинных, с проседью, волос:

— Что вам угодно, господа?

— Нам угодно видеть Кастеллу по прозвищу Ящерица, — Ларт попытался отодвинуть его плечом, но стоящий в дверях не поддался и заступил ему дорогу:

— По какому праву вы входите в мой дом, не спросив разрешения? — говорил он тихо и внятно.

Легиар отступил и прищурился. Я в ужасе понял, что сейчас произойдёт. Орвин тоже понял и рванулся, чтобы вмешаться, но не успел, потому что в этот момент за спиной хозяина дома встала женщина.

С первого взгляда обычная женщина, хозяйка в тёмном домотканом платье. Но тут же я понял вдруг, что это не просто пастушка или телятница — было в ней что-то внезапное, припрятанное, скрытое от посторонних глаз. Порода, наверное.

— Март, — сказала она тихо, положив руку на плечо стоящего в воротах мужчины. — Дай, я поговорю с ними. Это ничего.

Они встретились взглядами. Потом мужчина сдвинул брови:

— Если кто-нибудь из них посмеет обидеть тебя… — он по-прежнему говорил тихо, но глаза его недобро блеснули, когда он глянул на Легиара. Помедлил, неохотно отступил в сторону:

— Входите…

Мы вошли.

Двор был, пожалуй, даже слишком просторным. В глубине его, под фруктовыми деревьями, стояла скамейка, куда кивком головы и пригласила нас женщина — сейчас она казалось гордой, даже надменной:

— Говорить будем здесь.

Все остались стоять.

— Итак, Легиар, — сказала она ровно, — вы применили ко мне силу. Значит ли это, что между нами теперь война? Значит ли это, — она обернулась к Орвину, — значит ли это, Орвин, что вы в этой войне приняли сторону Легиара? Значит ли это, наконец, — её голос дрогнул, — что моё желание оставить магию и общество магов никем не принято во внимание?

Орвин нервничал, бледное лицо его, покрытое неровными красными пятнами, сделалось похожим на географическую карту. Я ждал в тревоге, что же Ларт ответит на эту гневную тираду. Но он молчал, кусая губы.

На противоположной стороне двора стоял, привалившись к забору, и смотрел на нас мужчина по имени Март.

— Кастелла, — сказал наконец Ларт. — Я прошу прощения за то, что сделал. Можешь ударить меня, если хочешь. Но сейчас каждая секунда дорога, каждая уходящая секунда! Разве ты ответила бы, обратись я к тебе с просьбой?

— Нет, — сказала она без промедления. — Мне плевать на твои страхи, Легиар. Мне не интересны твои дела. Я живу в другом мире.

Орвин, сжимавший дощатую спинку садовой скамейки, подался вперёд:

— Мир один, Ящерица! — сказал он горячо и убеждённо. — Мир у нас один, послушай, пожалуйста!

На щеках Легиара ходуном ходили желваки:

— Не время сводить счёты. Не время вспоминать обиды. Третья сила существует, и она подошла так близко, что её дыхание шевелит волосы на наших головах. Где Марран, Кастелла?

— Зачем? — спросила она с неприкрытой ненавистью.

— Он… — начал было Орвин, но Ларт перебил:

— Он должен нам помочь. Он поможет нам. Кастелла, ты должна знать, где он.

Она прищурилась, переводя взгляд с одного на другого:

— Так вы ещё не наглумились, Легиар?

Орвин чуть не выдернул скамейку из земли одним резким нервным рывком:

— Да нет же, Ящерица! Нет! Не то! Мой медальон ржавеет, и…

У неё, надменной, злой, вдруг задрожали губы. Она не хотела слушать:

— Вы… Вы изувечили его… За что? За глупый проступок? За шалость, которую объявили предательством? И двое на одного!

— Не лицемерь!! — Ларт сорвался. — Он получил, что заслуживал! А ты — ты молчала всё это время, потому что считала наказание справедливым!

— Наказание?! Да вы расправились с ним в угоду собственной гордыне… А скорее всего, из зависти!

Я отшатнулся — думал, тут ей и конец пришёл. Но Ларт — железный Ларт! — уже взял себя в руки:

— Хватит. Где он?

А её все ещё несло:

— Где? А куда вы его бросили? Куда вы его швырнули, искалеченного и беспомощного? Куда вы отправили его умирать?

— Умирать?! — в ужасе переспросил Орвин. Она глянула на него мимоходом и снова бесстрашно посмотрела Ларту в глаза, посмотрела с вызовом, с превосходством:

— А вот он жив. Жив и счастлив! И он ещё вернётся, Легиар, подожди!

— Откуда ты знаешь? — быстро спросил Ларт. — Ты следила за ним?

— Кровь… Его кровь, да? — подался вперёд Орвин, но Легиар раздражённо от него отмахнулся:

— Не говори ерунды… У неё не хватило бы силы так долго удерживать связь.

Женщина вскинула голову совершенно неподражаемым, победоносным движением. Усмехнулась, переводя взгляд с одного мага на другого. Даже меня удостоила мимолётной усмешкой, даже подобрела как-то, расправила плечи. Потом небрежно скользнула рукой за корсет своего простого платья и вытащила оттуда что-то вроде вчетверо сложенной тонкой салфетки. Спрятала лоскуток в ладонях, снова оглядела нервно ломающего пальцы Орвина и застывшего, как глыба, Легиара.

Молчание затягивалось. Наконец, женщина снисходительно усмехнулась и развернула лоскуток.

Это была-таки салфетка, тонкая, белая, а в центре её расползались на глазах дыры с чёрными обугливающимися краями.

Улыбка застыла на лице женщины, застыла, обернувшись страшной гримасой.

— Небо… — прошептал Орвин. Неровные пятна разом сошли с его лица, и оно стало белым-белым, без кровинки.

Через двор уже нёсся Март, нёсся длинными отчаянными прыжками.

Ларт не проронил ни звука.

Женщина всхлипнула жалко и выронила изуродованную тряпицу. Ларт нагнулся было, быстро поднял то, что осталось от салфетки — и выронил тоже, потому что лоскуток вспыхнул неестественно красным пламенем, чтобы тут же рассыпаться щепоткой пепла.

— Марран, — сказала женщина глухо.

Подоспевший Март поддержал её, прижал к себе, и никто, кроме меня, не видел, как болезненно дрогнули его губы при звуке этого имени.

Орвин, заламывая руки, смотрел на Ларта. Ларт молчал.

Март попытался увлечь женщину в дом, но та вдруг отстранилась, шагнула неуверенно, опустилась на скамейку:

— Ларт, — позвала она шёпотом, — Ларт…

Легиар быстро склонился над ней:

— Что?

Она подняла к нему осунувшееся, залитое слезами лицо:

— Поклянись… Поклянись, что ты не преследовал его после… После…

Она не договорила. Ларт вздохнул, взял её за плечи, повернул к себе, произнёс, глядя прямо в горестные глаза: