Страница 31 из 81
Переплыв Эгейское море, Датис и Артафрен подошли к острову Эвбея, высадились у Эретрии и осадили этот город. Шесть дней жители отчаянно защищались, но в городе нашлись предатели, и на седьмой день осады Эретрия пала. Ворвавшись в город, персы разграбили его, сожгли храмы.
С персидским войском плыл Гиппий, старший сын афинского тирана Писистрата. Власть Гиппия была свергнута афинянами. Гиппий был уже глубоким старцем, но он надеялся восстановить свою власть над Афинами при помощи персов.
После взятия Эретрии персидский флот переплыл узкий пролив, отделяющий остров Эвбею от побережья Аттики. По совету старого Гиппия персы высадились в Марафонской долине. В Марафонском округе отец Гиппия — Писистрат некогда имел много сторонников. Видимо, Гиппий надеялся, что и сейчас он, вернувшись на родину, найдет среди них поддержку и, подобно тому как его отец 48 лет назад, быстро и победоносно пройдет из Марафона в Афины. Датис и Артафрен разделяли эти надежды, но действительность их не оправдала.
Никто из местных жителей не сочувствовал персам и их ставленнику Гиппию. Все бежали от захватчиков. Гиппий тогда же понял, что никакой надежды утвердиться в Афинах у него нет. Рассказывают, что, когда Гиппий помогал персам своими советами при высадке на побережье Марафона, он сильно закашлял. При этом у него выпал один зуб. Тщетно стал его разыскивать Гиппий в песке; когда же убедился, что зуб не найти, он вздохнул и сказал: «Если мне и принадлежит на этой земле что-либо, то это только один мой зуб».
Марафонская долина оказалась удобным местом для персидского лагеря. Персы вытащили суда из воды, разбили палатки. Палатка Артафрена была поставлена на возвышенном месте у самого берега. Отсюда он мог обозревать всю долину.
Сразу же после высадки персы принялись грабить и опустошать занятый ими берег. Над Аттикой и Афинами нависла смертельная опасность. Но афиняне были полны решимости с оружием в руках защищать свою свободу и независимость.
Ополчением афинских граждан руководили десять стратегов, каждый из которых командовал воинами своей филы. Военный совет стратегов возглавлял архонт-полемарх.
Одним из стратегов в этом году был избран Мильтиад — человек опытный, хорошо знавший персов. В свое время, когда Мильтиад был правителем на полуострове Херсонесе Фракийском, ему пришлось вместе со многими греками участвовать в скифском походе Дария. Но, оставшись сторожить мост через Дунай, Мильтиад предложил его разрушить, чтобы затруднить возвращение Дария из скифских степей и поднять в тылу у персов восстание.
После подавления восстания малоазийских греческих городов, когда персы утвердились на обоих берегах пролива, Мильтиад нагрузил своими сокровищами пять кораблей и бежал в Афины. Ко времени битвы при Марафоне Мильтиаду было уже более 60 лет, но он был еще крепок, смел и предприимчив.
На совете афинских стратегов было решено прежде всего обратиться за помощью к Спарте. Туда послали афинского гонца Фидиппида. Необыкновенно быстро (в два дня) Фидиппид дошел до Спарты. «Афиняне просят вас им помочь, чтобы старейший эллинский город не впал в рабство», — сказал он спартанцам. Но спартанцы решили воздержаться от немедленного выступления. Их область отстояла далеко от места высадки персов. Будущее должно было показать, вступить ли с персами в борьбу или начать переговоры. Поэтому, сославшись на древний обычай, спартанцы обещали выступить на помощь афинянам не раньше, чем наступит полнолуние. В лучшем случае они могли явиться в Аттику только через 10 дней. Эту безрадостную весть и принес Фидиппид на пятый день в Афины. Афинянам, таким образом, предстояло один на один встретиться с врагом, превосходящим их своими силами. Весь вопрос теперь состоял в том, оставаться ли в городе, под защитой его стен и башен, или выйти в открытое поле и дать персам решительное сражение. Мнения стратегов разделились.
Мильтиад стоял за решительное сражение. Он опасался, что в случае осады, особенно если она затянется, в Афинах могут найтись изменники, которые в трудный момент откроют врагу городские ворота. Немало афинских аристократов мечтало об уничтожении существовавшего в Афинах государственного строя любой ценой. Всем им была известна политика персов в зависимых от них греческих городах — они всюду поддерживали аристократов против остальной массы граждан. В Афинах имелись и сторонники Писистратидов, также готовые перейти на сторону врага. Мнение Мильтиада разделяли еще четыре стратега, но пять других были против него. Голоса в военном совете, следовательно, разделились пополам. Теперь все зависело от того, к какому из этих мнений присоединится архонт-полемарх, председательствующий в военном совете. Эту должность занимал Каллимах.
Перед началом голосования Мильтиад отвел Каллимаха в сторону и сказал ему: «От тебя, Каллимах, зависит теперь, быть ли Афинам в рабстве или оставаться свободными… С самого основания Афины никогда еще не подвергались такой опасности. Если мы не дадим сражения, то я опасаюсь восстания; афиняне его поднимут при одной мысли, что мы хотим сдаться персам. Если же мы дадим сражение, прежде чем некоторые афиняне успеют изменить, то у нас есть надежда его выиграть. Решение этого вопроса теперь в твоих руках». Когда началось голосование, Каллимах присоединил свой голос к предложению Мильтиада. После этого старики и плохо вооруженные остались в городе для защиты его стен, а всех боеспособных афинян Мильтиад повел к Марафонской долине. В афинском войске было 10 тысяч тяжеловооруженных воинов.
По афинским обычаям, главное командование ежедневно переходило по очереди от одного стратега к другому. На этот раз все стратеги единодушно отказались от своего права в пользу Мильтиада и поручили ему, как самому опытному воину, командовать афинянами.
Через несколько часов после выхода из города афинское войско остановилось на склоне горы. Отсюда открывался широкий вид на спускающуюся к морю замкнутую горами полукруглую долину и огромный, расположенный на самом берегу моря персидский лагерь. Афинские воины разбили свой лагерь на возвышенности у рощи. Позади их лагеря находилось селение Марафон, впереди простиралась долина.
Первый день прошел спокойно. На второй день утром афиняне построились в боевой порядок, рассчитывая, что персы нападут на них первыми. Но нападения персов не последовало.
В этот же день к афинянам пришла неожиданная помощь из Платеи. Жители этого небольшого беотийского городка, расположенного в непосредственной близости от границы Аттики, прислали на помощь афинянам тысячу тяжеловооруженных воинов.
Таким образом, перед сражением силы противников были следующие: афинян вместе с платейцами — 11 тысяч воинов, персов, по свидетельству древних авторов, — 100 тысяч. Если даже считать цифру древних авторов о численности персов преувеличенной, огромный перевес персидских сил не может вызывать сомнений.
Между греками и персами было различие и в вооружении, и в приемах ведения боя. Греческие тяжеловооруженные воины носили на голове высокие шлемы, тело их защищали панцири и большие щиты. Главным оружием было длинное копье. В атаку греки шли плотно сомкнутыми рядами, глубиной в 4–6 и больше рядов, стараясь опрокинуть противника и не разорвать собственный строй. Персы славились стрелками из луков и конницей, вооруженной саблями. Тяжелые шлемы и панцири были у них редки. Защищались они при помощи легких плетеных щитов. Сражение обычно начинали стрелки, засыпавшие противника стрелами. Потом в решающую атаку шла конница.
Но самое существенное различие между персами и греками заключалось не в вооружении и приемах ведения боя. Персидские воины смотрели на свое пребывание в Греции как на очередной завоевательный поход. Успех должен был принести им богатую военную добычу. Греки же явились защищать свою родину, свой дом и родных, независимость своего города, свою свободу. Поражение означало для них рабство. Поэтому они готовы были стоять против врага не на жизнь, а на смерть.
Сражение произошло 12 сентября 490 года до н. э. Утром Мильтиад расположил свое войско на обращенном к персам склоне горы перед рощей. Опасаясь, что враг, используя численный перевес, обойдет греков, Мильтиад растянул свою боевую линию и по возможности укрепил фланги. Правым флангом командовал Каллимах, на левом находились платейцы. Воины на флангах были построены в 5–6 рядов, следующих один за другим, в центре — только в 2–3 ряда. Из-за растянутости боевой линии поставить здесь большее число рядов Мильтиад не мог.