След зомби (трилогия)

– Я думаю, – заметил Гаршин, – что от Крысы отбиться можно. Даже от большой и черной. Даже от Московской. Диггеры – не дети. Здоровые лбы, нервы крепкие. Это в мое время они были сплошь ненормальные и друг с другом воевали. Газовые атаки устраивали, минировали проходы. Боролись за зоны влияния. Некоторые не выходили на поверхность месяцами. Знаешь, какие самые жуткие были у них рассказы? Что якобы существовал отряд по уничтожению крыс-мутантов. Ну, а заодно – и диггеров. Этакие душегубы в серебристых комбинезонах, с каким-то безумным оружием… правда, огнестрельным все-таки.

– А он действительно был, такой отряд?

– Кто ж его знает… – скорчил гримасу Гаршин. – На заре перестройки, когда любую туфту выдавали за сенсацию века, сняли ребята из «ВИДа» сюжет про диггеров-экстремальщиков, сталкеров так называемых. Тех, которые уже совсем… того. И в сюжете, я точно помню, было интервью с людьми из этого отряда. Якобы. Поди докажи, что мистификация. К тому же в начале девяностых кучу спецслужб распустили или сократили. Не знаю я, Танюшка, был он или не был. Зато я теперь уверен, что есть другой отряд. Тот, на который напоролся Иванов…

Придя на следующий день на работу, Гаршин взял на вахте пакет с фотографиями, закрылся в кабинете и принялся их изучать. Впечатления от просмотра у него остались нехорошие. Одно дело когда слышишь, а другое – когда видишь. Гаршин решил позвонить Иванову, чтобы спросить, не переменил ли он, выспавшись, свое мнение о том, что фотографии публиковать стоит. Тем более качества они были неважного. Иванов не отзывался.

Вечером Гаршин расшифровал запись телефонного разговора. Изложенная на бумаге история выглядела захватывающе, но еще более жутко. Ивановский телефон по-прежнему молчал.

Гаршин предпринял осторожную разведку по друзьям и коллегам. Оказалось, что об Иванове никто толком ничего не знает. Поиск осложнялся тем, что у Иванова не было семьи, с нынешней его пассией никто знаком не был, а координат напарника-охранника не ведал и подавно. Все это начало Гаршина злить. Он резко поговорил с людьми из одного информагентства и нехорошо высказался в адрес некоторых коллег. В ответ ему дружно отвечали, что с такой высокомерной заразой, как Иванов, лишний раз общаться – себя не уважать. Никто его не любит, кроме таких же стебанутых.

Фотографии из гаршинского стола не пропадали. В то же время они начали мешать основной работе. Просто стояли перед глазами. Иванов отсутствовал четвертые сутки. Тогда Гаршин решился тряхнуть стариной. Разумеется, было уже поздно, но чем черт не шутит – Гаршин поднял базу данных, вычислил адрес по номеру телефона и отправился к Иванову домой. Квартира на звонки в дверь не реагировала. А вот опрос бабушек у подъезда дал неожиданный результат. Оказывается, под утро той самой беспокойной ночи к дому подъезжала «Скорая помощь», а с ней еще какая-то машина. Непорядок засекла бабушка со второго этажа, страдающая бессонницей. Кого там грузили в «Скорую», она не разглядела, но людей вокруг суетилось человек пять. А утром, рассаживаясь во дворе на скамеечке, бабушки обнаружили, что все они в наличии – значит, увезли кого-то из молодых. Особенно бабушек удивил приезд второй машины. Судя по описанию, это точно был не джип – больше всего похоже на «Волгу». Черная такая. Большая. Гаршин поблагодарил и ушел домой. Поужинал, лег на диван и почувствовал, что мысль об исчезновении Иванова гложет его все сильнее – как будто оставил того умирать в пустыне. Пусть не друг. Пусть зараза высокомерная. Но зато – такой же «стебанутый». Так он и мучился совестью. Пока не заснул. А проснувшись – в сотый раз машинально набрал ивановский номер.

– Слушаю вас, – отозвался слабый голос.

– Ты куда пропал?! – заорал Гаршин. – Это Гаршин говорит! Ты куда пропал, несчастный?! Я уже собирался шухер поднимать!

– Никуда я не пропал… – вяло сказал Иванов. – Дома лежу. Хреново мне.

– Да я тебе звонил каждый час! Каждые полчаса!

– Не знаю… не слышал.

У Гаршина нехорошо засосало под ложечкой.

– Ладно, – сказал он, – пусть не слышал. Я по поводу твоих фотографий…

– Каких? – уныло спросил Иванов. – С привидением?

– Да с каким, мать его, привидением! С черным «Рэйнджем» и собакой!

– Ты, вообще, кому звонишь? – поинтересовался Иванов. – Если мне, то я конкретно сейчас занимаюсь… Не скажу чем. А последнюю фотку я тебе сдал с привидением. Белое такое… Скажи еще спасибо, что хоть это дал. Мне даже за эту блевотину и то полштуки баксов предлагали в Ю-пи-ай.

– Ну, это ты загнул про полштуки! – возразил Гаршин машинально, чувствуя, как внутри все холодеет. – Цена этой, как ты верно сказал, блевотине полтинник максимум. И ни цента больше. А чем ты сейчас занимаешься, я в курсе. Сказать?

– И скажи. Стой, давай так с тобой сыграем: если ты ошибешься, я молча кладу трубку, ладно? Очень меня обяжешь.

– Ты диггерами занимался! – заорал Гаршин. – Ты с ними ползал под землей где-то в Восточном округе! А потом случайно на улице налетел на черный «Рэйндж Ровер» с шестью колесами!

– Ну, тачка у меня цела… – протянул задумчиво Иванов. – Правда, сука какая-то выбила стекло боковое, а так… Не понимаю тебя.

– Слушай, – сказал Гаршин осторожно. – У меня к тебе дело. Очень серьезное. Не телефонный разговор. Можно я заеду? На полчаса, не больше. Очень надо. Ты будешь доволен, я буду доволен, все будут счастливы. Очень большое дело.

– Не знаю… – замялся Иванов. – Честно говоря, я себя так чувствую – хоть в гроб. Отдаю концы.

– Что болит? – спросил Гаршин дрожащим голосом.

– Все, – мрачно ответил Иванов. – Все болит. Приезжай, оценишь. Знаешь, ты действительно приезжай. Водки только купи по дороге…

Выглядел Иванов действительно хуже некуда. По его словам, все эти дни он провел дома, продукты ему носил Саня, который тоже что-то прихворнул, но слегка. Болело у Иванова действительно все. Точнее – не столько болело, сколько не хотело работать. «Желудок не варит, голова не варит, сердце тоже… не варит. Короче, я допрыгался. Это СПИД, старина…» Лечился Иванов, по его словам, «народными средствами». Как большинство людей-одиночек, привыкших рассчитывать только на себя, болеть он не умел совершенно, а врачей боялся. Гаршин, который боялся не всех врачей, а только психиатров, тут же сел к телефону и вызвал знакомого отличного терапевта прямо к Иванову на дом, и немедленно. Иванов ругался, но довольно вяло. Видно было, что сил ругаться у него нет.

Тут пришел Саня, и Гаршин приступил к главному, к тому, что сделать было необходимо и в то же время мучительно. Тем более что Гаршин уже предвидел результат. Он слышал о подобных случаях. Пару раз ему рассказывали о таком люди, внушающие полное к себе доверие. И все равно – поверить в это было невозможно, совершенно невозможно, такой это выглядело дикостью. «Вот сейчас и узнаем, как оно бывает». Прислушиваясь ко все нарастающей головной боли, не отпускавшей с самого утра, Гаршин рассказал Иванову и Сане историю их захватывающего приключения.

Его выслушали со сдержанным интересом. Правда, Иванов все порывался заснуть, а Саня смотрел на Гаршина как на сумасшедшего, но главное – они слушали. Гаршин пожалел, что не взял кассету с записью телефонного разговора. В то же время ему уже было стыдно. Он убеждает взрослых дееспособных людей в том, что с ними случилось нечто, чего они не помнят. Это, знаете ли, неприятно для обеих сторон. А они ведь не помнили ничего!

Что делали в тот вечер? Как что – вернулись сюда, потом Саня уехал к себе. Жене его позвонить? «Ладно, – отмахнулся Гаршин, – незачем». Потом Иванов с утра плохо себя почувствовал, а Саня тоже что-то простудился… Пятые сутки в простое. А там, наверное, уже последнего диггера Крыса сгрызла… И тут Гаршин сунул Иванову фотографии.

Снимки тоже вызвали определенный интерес. Да, Иванов слышал уже об этих странных джипах. Он даже наводил справки и нашел в городе один такой «Рэйндж», весь белый, знаешь, в чьем гараже?.. Да, вот так-то. Загадочные машины. Совершенно непонятно, для каких работ их можно использовать в черте города. Интересные фотки. Жалко, непригодны для печати – «снега» много. Даже при офсете, как вот у тебя, будет нечетко. Да…