Страница 39 из 61
— Возможно, кто-нибудь из зрителей остался? — осенило Дестини. — Ну знаете, как это бывает? Притаился?
— Билетеры, служители, Джоббинс и бригада рабочих сцены после каждого спектакля проверяют все закоулки в зале и за кулисами, — сказал Перегрин.
— Ну тогда, может, убийца — Хокинс? — продолжала Дестини, словно обсуждая детективный сериал. — Об этом вы не подумали? — обратилась она к Аллейну, который счел за благо не отвечать.
— Ну, я не знаю, — не унималась Дестини. — Кто мог это сделать, если не Тревор? Вот о чем нам надо спросить себя. Я уверена, хотя и не знаю почему, и говорите что хотите, но самое главное — мотив… — Она умолкла и с обворожительной гримасой взглянула на Гарри Гроува. — Только не смейся, это лишь предположение… Мало ли что бывает… Почему бы не предположить, что преступник — мистер Кондукис.
— Моя дорогая девочка…
— Дестини, честное слово!
— Ради бога, радость моя!..
— Я понимаю, это звучит глупо, — сказала Дестини, — но других предположений, кажется, нет, а он был в театре.
3
Тишина, наступившая после высказывания Дестини, была столь глубокой, что Аллейн услышал скрип карандаша по бумаге, которым Фокс делал пометки.
— Вы хотите сказать, мисс Мед, что мистер Кондукис был в зале? — спросил суперинтендант. — Не за кулисами?
— Именно, в зале. В верхней директорской ложе. Я заметила его при первом же выходе на сцену. Чарльз, я ведь шепнула тебе, когда ты поддерживал меня. «Явление Господне, — сказала я, — в директорской ложе».
— Мистер Морис, вы знали, что мистер Кондукис в зале?
— Нет, но директорская ложа всегда в его распоряжении, — сказал Морис. — Он пользуется ей, когда захочет. Присылает друзей и, насколько мне известно, иногда сам приходит, потихоньку проскальзывая в зал. Он не желает, чтобы мы знали о его визитах. Не любит шума.
— Значит, никто не видел, как он пришел и ушел?
— Насколько я знаю, никто.
— Я полагала, что наш таинственный мистер В. Х. пользуется особой благосклонностью патрона, — громко произнесла Гертруда Брейси. — Прямо-таки шекспировский мотив. Возможно, он прольет свет на ситуацию.
— Моя милая Герти, — весело отозвался Гарри Гроув, — все-таки тебе следует удерживать свою буйную фантазию в границах разума. Мисс Брейси, — сказал он, обращаясь к Аллей ну, — видимо, намекает на тот несомненный факт, что мистер Кондукис весьма любезно порекомендовал меня администрации театра. Я оказал ему услугу когда-то, и он был настолько мил, что отблагодарил меня. Герти, дорогая, я понятия не имел о том, что он в зале, пока ты не прошипела эту новость, склонив голову на грудь короля дельфинов в конце первого акта.
— Мистер Найт, — спросил Аллейн, — вы знали, что мистер Кондукис в ложе?
Глядя прямо перед собой и четко выговаривая слова, словно он намеревался оскорбить кого-то, Найт произнес: «Это стало очевидным».
Дестини Мед, также не поворачивая головы ни вправо, ни влево и старательно артикулируя, заметила: «Чем меньше об этом будут говорить, тем лучше».
— Несомненно, — свирепо подтвердил Найт.
Дестини рассмеялась.
— Да, но… — начал Уинтер Морис и осекся. — Впрочем, неважно. Продолжайте.
— В любом случае все это совершенно не имеет значения, — с раздражением произнес Джереми Джонс. Он так долго молчал, что звук его голоса вызвал некоторое замешательство.
Аллейн поднялся во весь свой немалый рост и вышел на середину комнаты.
— Думаю, наша встреча не прошла даром, мы с вами вместе выяснили что могли. Сейчас мистер Фокс прочтет вам свои заметки. Если кто-то захочет внести поправки, не стесняйтесь.
Фокс по-домашнему уютным голосом прочел то, что записал, и не услышал никаких возражений. Когда он закончил, Аллейн обратился к Перегрину:
— Наверное, вы хотели бы сделать объявление для труппы?
— Можно? — поднялся Перегрин. — Спасибо.
Аллейн и Фокс отошли в дальний угол кабинета для короткого совещания. Актеры, не обращая более никакого внимания на полицейских, все как один повернулись к Перегрину, который объяснил им, что роль Тревора передана дублеру и сцены с ним будут репетироваться завтра утром.
— Все, занятые в этих сценах, пожалуйста, завтра к десяти часам, — сказал Перегрин. — И еще одно: пресса. Мы должны быть с ними очень осторожными, не так ли, Уинти?
К Уинтеру Морису немедленно вернулась уверенность профессионала, знающего, как разговаривать с актерами, чтобы их не обидеть. Он спросил их, не хотят же они в самом деле, чтобы в прессе появились порочащие театр статьи. Несомненно, к ним станут приставать с расспросами. Ему самому постоянно звонят. Направляющая линия поведения такова: мы скорбим о потере, но комментариев не будет.
— Вы все ушли, — разъяснял Морис. — Вас здесь не было. Вы, конечно, слышали о случившемся, но никаких предположений высказать не можете. — Тут все посмотрели на Дестини.
Он продолжал в том же духе, пока не стало ясно, что этот умный и в сущности очень добрый человек не сможет, как ни старается, остановиться вовремя и пустится в деловитые рассуждения о том, что катастрофа, при условии разумного поведения труппы и администрации, с точки зрения кассовых сборов может обернуться своей противоположностью. «Но нам это не нужно», — поспешно добавил он, смутился сам и поверг в смущение большинство своих слушателей. Только Гарри Гроув, как всегда, хихикнул.
— Как все, однако, замечательно складывается, — сказал он. — Лучше не придумаешь. Нам не хватало только кровавого убийства, чтобы поднять сборы, а малютка Тревор пусть лежит в больнице, сколько ему влезет. Великолепно.
С этими словами он обнял Дестини Мед за плечи. Примадонна с мягкой укоризной взглянула на него, похлопала по пальцам и освободилась из объятий.
— Дорогой, ты плохо себя ведешь, — сказала она и пошла прочь. Поймав злобный взгляд Герти Брейси, Дестини произнесла с очаровательной любезностью: — Не правда ли, он такой ужасный?
Мисс Брейси не нашлась, что ответить.
— Похоже, я впал в немилость у Его величества, — намеренно громким шепотом сказал Гроув. — Великий король дельфинов вот-вот взорвется.
Найт пересек кабинет и вплотную подошел к Гроуву, который был на три дюйма ниже. Аллейну припомнилась сцена из пьесы Перегрина, в которой великий поэт вот так же стоял вплотную к светскому денди, в то время как «смуглая леди», существо намного более хитроумное, чем актриса, столь красочно воплощавшая ее образ, затаившись, наблюдала за соперниками.
— Вы, — надменно начал Маркус Найт, — самая отвратительная личность — я не могу оказать вам честь и назвать вас актером, — с которой мне когда-либо приходилось вместе выходить на сцену, о чем я глубоко сожалею.
— Что ж, — добродушно заметил Гроув, — почему бы не возглавить список отверженных. Ведь попасть в список приближенных у меня перспектив нет. В отличие от вас, мистер Найт. — Он широко улыбнулся Дестини. — Ну да ничего, вы обязательно станете сэром Найтом еще до того, как окончится столетие.
— Гарри, — сказал Перегрин, — я устал просить тебя об извинениях за крайне непрофессиональное поведение, и мне начинает казаться, что ты, в конце концов, всего лишь любитель. Будь добр, подожди в фойе, пока мистер Аллейн не вызовет тебя. И никаких возражений. Вон.
Гарри посмотрел на Дестини, скорчил горестную гримасу и вышел.
— Мне очень жаль, что вы стали свидетелем этой маленькой ссоры, — пробормотал Перегрин, обращаясь к Аллейну. — Мы закончили. Что теперь?
— Женщины и Рэндом могут идти, остальные мужчины пусть подождут на площадке.
— Я тоже?
— Если вы не против.
— Конечно, нет.
— Вы будете как бы сдерживающим началом.
— Сдерживающим реакции?
— Ну….
— Хорошо, — сказал Перегрин. — С кого начнем?
— Минутку. — Аллейн повернулся к группе актеров. — Будьте любезны пройти в фойе бельэтажа. Мистер Джей объяснит вам, в чем дело.