Страница 3 из 49
Гутя резко придавила педаль газа, собираясь пуститься в погоню, но грузовик повернул на зеленую стрелку и исчез в переулке.
Дальше она ехала как на автопилоте. Неужели… Неужели та мысль, которая тревожила ее не однажды, мысль, которую она гнала от себя, не так уж нелепа? Значит, все, что случилось с Сергеем, заранее спланировано? А страховка, удивившая всех, — подумать только, Европа со своими порядками явилась к ним в город! — всего лишь мизерная плата за смерть?
Гутя дернула вниз молнию крутки, застегнутая наглухо, она мешала дышать. Она включила указатель и повернула вправо, туда, где краснел свежим кирпичом офис с башенками.
На выскобленной до бетона площадке Гутя аккуратно встала — так, чтобы еще одной машине хватило места в недлинном ряду. Выключила двигатель, но не спешила выходить. Так что же, все эти месяцы, прошедшие со дня гибели Сергея, она прожила не в себе? Наверняка. Иначе гораздо раньше ее насторожило бы то, что сейчас. К примеру, невероятная быстрота, с которой ей выплатили деньги по страховке и закрыли дело о гибели Сергея.
Может быть, ее смутила бабушка своими разговорами, что мужчины в их роду долго не живут. А уж такие лихие, как Сергей… Тамаре Игнатьевне он не слишком нравился с самого начала. Когда Гутя внезапно вышла замуж, бабушка, увидев Сергея, сказала:
— Да-а, дорогая моя, опасный шаг. Он тебя укатает.
Но Сергей укатал себя сам.
Сам? Так она думала еще утром, но уже не сейчас. Она больше не сомневалась, что укатали его.
Гутя нажала на крепление ремня, оно клацнуло, темный пластик змеей сполз с груди, устремляясь в свою норку. Она открыла дверь, крутанулась на сиденье и опустила ноги на бетон. Гутя уже встала, когда рядом пристроилась машина с кучей снега на крыше. Бросив на нее тревожный взгляд, нажала кнопку на брелке, сигнализация квакнула. Собираясь отойти от машины, Гутя покосилась на боковое стекло, чтобы рассмотреть водителя, и… кровь бросилась к голове.
Жеребец.
«Мицубиси-лансер» темно-синего цвета не был похож на себя… тогдашнего, летнего.
Он тоже здесь?
Гутя почувствовала, как прошлое, о котором она только что думала и которое казалось ей самым главным во всей ее жизни и для всей ее жизни, отступает.
Она настороженно прислушалась, пытаясь уловить чувство вины… Но его не было, его забивало другое — более сильное, оно оттесняло прошлое, освобождая место иному… нынешнему.
2
— Ну и как? — тихо спросила Надя, поднеся к уху трубку, когда мобильник подал музыкальный голос. Едва ли не впервые она не поморщилась и не напомнила себе о том, что надо поменять эту мелодию на вой сирены. Он тревожил, а ей нравилось, когда причиной тревоги была не она сама. — Как? — спросила она. — Все получилось? Она приехала?
— Попали точно в цель, — коротко ответил мужской голос. Потом — такой же короткий смешок. Так смеются сразу после удачи, которую тщательно планируют. Это уже после хохочут долго и с чувством, со словами, которыми объясняют сначала невероятность замысла, а потом — собственную находчивость и смелость при исполнении.
Надя ответила таким же смешком.
— Значит, приехала? — все-таки задала уточняющий вопрос, желая продлить удовольствие от исполнения задуманного.
— Он поставил машину рядом с ней. — Мужчина засмеялся, и смех этот прозвучал более естественно. — Она его увидела.
— Отлично, — похвалила Надя. Но не того, кто говорил с ней сейчас, а себя. Она увидела.
Надя шумно втянула воздух.
— Отлично, — повторила она. — Вы сегодня приедете?
— Вообще-то сегодня я в клубе. Скорее всего завтра.
— Хорошо. Тогда до завтра, — сказала Надя и отключилась.
Она засунула трубку в карман клетчатой юбки, положила руки на поручни кресла и направила его в кабинет. Подкатила к компьютерному столу, подогнанному по высоте специально к ее креслу, включила компьютер. Ожидая загрузки, представила себя другой женщиной, которая сидела за рулем «шестерки». А «мицубиси-лансер» подкатил и встал рядом.
Монитор ожил всей полнотой красок. Надя быстро набрала пароль и вошла в Интернет.
— Посмотрим, что сегодня покажут нашему мужу, — пробормотала она, быстро перебирая пальцами клавиши.
Здесь, в Сети, Надя чувствовала себя так, словно надевала очки для ночного видения и «активные уши» в придачу. Здесь нет метели, которая метет в городе четыре дня подряд с редкими перерывами.
Нельзя сказать, что она страдала в такую погоду. Метель была ее любимой погодой всегда, с деревенского детства. Она выбегала из дома, надвинув на лоб капюшон теплой куртки, надевала лыжи и шла наперекор колючему ветру. Он выл, она хохотала — громко, чтобы перекричать метель. Соседка — тогда они жили на севере области, опасливо крестилась и жаловалась Надиной матери, что ее дочка кричит голосом нечистой силы.
А потом, когда она заболела, в метель ей хотелось плакать, как бы она ни уговаривала себя. Плакать по невозможному, по давно ушедшему, по детству, в котором родители — молодые, а она — здоровая. По лучшему времени жизни. Когда так не хотелось взрослеть. Как будто Надя знала, что ее ждет.
С тех пор как жизнь переменилась, в метель Надя уходила в Интернет. Там было лето с безмерной, беспрепятственной свободой движения. На каждом отрезке пути она узнавала столько нового, сколько не сумела бы на пути реальном, по которому ходят ногами.
Эта виртуальная свобода расширяла рамки ее собственной свободы, и чем дальше, тем с большим размахом она ею пользовалась. Небезуспешно, замечала Надя с удовольствием.
Но недавно появился еще один путь к свободе. Он явился в мужском обличье, неожиданно. Сначала — как жаждущий наказать за чрезмерно резвый выход за рамки дозволенного, а потом — как партнер и проводник… к свободе новой.
Это Лекарь, который только что позвонил.
Надя прошлась по сайту автомобильной фирмы, поняла, что будет на сегодняшних покатушках. Машины — новые модели южнокорейских внедорожников — показались симпатичными, но довольно хлипкими для северных снежных заносов. Но их будут покупать.
Надя улыбнулась: какое увлекательное занятие — направлять человека туда, куда тебе хочется. Она подталкивала своего мужа, Николая, к женщине, которую он заметил осенью, в августе.
Она узнала это сразу, по нему. Она следила за ним и быстро поняла — он ее ищет. Надя нашла Августу Борзову скорее, чем он, потому что спешила, она хотела, чтобы все произошло быстро. Не нужно оттягивать то, что должно случиться. Время только усиливает боль. А ее и так достаточно.
Непрестанно думая о том, что произошло с ней, а значит, с ее мужем, Николаем Сушниковым, тоже, Надя поняла нечто особенное, до чего не додумалась бы в другом состоянии. Если ты меняешься физически и страдаешь от этого, незачем заставлять страдать другого человека. В страдании нет ничего хорошего, никого оно не возвышает на самом деле. Напротив, если можешь уберечь того, кто рядом, от страданий, это надо сделать. Даже вопреки его желанию. Только следует уловить момент, когда человек будет готов, открыт для перемен. Когда случайно встретит кого-то, его воля к сопротивлению ослабнет под натиском чувственности.
Надя знала: Николай уже встретил такую женщину, она узнала этот миг сразу, она почувствовала его.
Интересно, Николай разрешит себе прокатиться с ней сегодня?
Надя усмехнулась. Помощница, а по сути, сиделка, Мария, которую она отправила туда с мобильником со встроенной цифровой камерой, снимет все, что надо. Будет полный отчет. Жаль, у нее нет второго такого мобильника, иначе Мария послала бы ей картинку сразу. Но ничего, она потерпит.
В благостном спокойствии, которое возникает от уверенности, что все задуманное получается, Надя позволила себе отвлечься. Она прочитала светские сплетни, прошлась по медицинским новостям, потом увлеклась болтовней продавцов и покупателей на барахольном сайте.
Зазвонил мобильник.
— Надя, я загляну через час, — сказал Лекарь.