Страница 3 из 5
Вот то, что ему нужно, – завладеть Сереной подальше от паба, заполучить ее в «вольво», взять ее на крутом вираже. Над пассажирским сиденьем установлено зеркальце тщеславия – ей это понравится. И у тех, кто знает их двоих или его жену, не будет ни малейшего шанса наблюдать за ними. Даже если жена Билла внезапно появится в «вольво», Серена спрячется в «бардачке», как те неверные супруги, что прячутся в шкафу. Она и впрямь похожа на куклу.
3. Старт и движение
Для изъятия «вольво» (полная длина четыре метра и семьдесят девять сантиметров) со стоянки требуется тот же тормоз, колодка. Биллу, пока он выкручивает руль, больше хочется въезжать, а не выезжать – иначе у Серены появится трещина, если провести аналогию между узким проходом для стоянки и ее промежностью.
Они выскочили на Гамильтон-террас, и Бил повернул огромный автомобиль на север. Он чувствует Серену на сиденье рядом, ее бедра, слегка расставленные ноги, наклоненное в его сторону туловище, кончик розового языка между алыми губами.
– Как киста? – Он вторгается в другую область, ведь им предстоит заниматься сексом.
– Уже лучше! – хохочет она. Ее хохот похож на пугающий, дорогостоящий «звонок адвоката по вопросу вашего развода».
Она – ужасная, продажная, беспринципная и невероятно соблазнительная женщина, размышляет Билл.
Билл поворачивает вправо на Холл-стрит, а потом – влево на Эбби-роуд. Он едет быстро – они ушли из паба по обоюдному согласию.
– Здесь становится невыносимо – похоже, все будет решать серия пенальти. Может, уйдем отсюда, поедем куда-нибудь, где не видно и не слышно футбола? – предложил он.
– Как хочешь, – ответила она.
Улицы опустели – весь город собрался в центре, наблюдая за матчем. Билл делает вираж вправо, влево, чувствуя меняющийся вес автомобиля под собой, словно собственное тело. Он сосредоточен на завывании коробки передач и бренчании двигателя. Вставляет компакт-диск, и низкие ноты зазвучавшей мелодии еще сильнее подчеркивают напряженную атмосферу в машине. «Трогайтесь с места спокойно, избегайте быстрого запуска двигателя, крутого поворота и резкого торможения…» О чем, черт возьми, они думали, когда писали такое? Кто захочет «вольво»-760-турбо, если в инструкции речь идет о нецелесообразности быстрой езды на автомобиле?
В Кальмаре – Билл узнал об этом после того, как внимательно прочитал инструкцию – «вольво»-760-турбо собирают преданные делу команды рабочих, а не бессознательный отчужденный сборочный конвейер – возможно, им совершенно ни к чему добиваться максимальных возможностей автомобиля. В толерантной к сексу Швеции «вольво» создавали как исключительно безопасное транспортное средство для перевозки всего, чего угодно. Если вы, например, собираетесь заняться амурными делами с сотрудницей, достаточно сказать своей жене следующее: «Биби, я решил, что мне необходимо заняться любовью с Лив. Я возьму сегодня наш автомобиль и чистое пуховое одеяло!» В ответ жена говорит: «Ну конечно же, Ингмар, только не забывай инструкцию: «Защитные чехлы позволят избежать загрязнения обивки»…»
– Тебя что-то беспокоит? – Биллу трудно поверить, чтобы женщина могла сказать такое в тот миг, когда мужчина забавляется с ее шелковистой грудью, но Серена могла.
– М-да… так кое-что, работа, понимаешь…
– Да, понимаю. Твоя работа. – На смену томности Серены приходит нарастающий вихрь. – Наверное, непросто быть психиатром? А тебе попадались сверхъестественные, возбужденные пациенты? Ты думаешь, я – сумасшедшая?
Билл выезжает на Фитзджонс-авеню, прежде чем ответить.
– На какой вопрос ты хочешь, чтобы я ответил в первую очередь?
– О, полагаю, на последний.
Боже! Женщина знает, как вести игру, да она – игрок мирового класса.
– С какой стати ты причисляешь себя к сумасшедшим?
Серена не спешит с ответом. Она сдвигает бедра так медленно, что воображение Билла тут же рисует ее плоть, волосы и плеву, которые находятся под застегнутой на три кнопки занавеской на коленях. Когда они оказались на уровне кондитерского магазина Линды на Хис-стрит, Серена опять оживилась:
– Может, это глупо, но я считаю, что каждый день необходимо испытывать поистине хороший оргазм. – Она подарила ему удивительную улыбку, обнажив зубы, невероятно белые и коварные, и розовые десны.
Билл почувствовал, как из подмышек хлынул пот, словно бьющие из душа струи. На пересечении с главной улицей Хэмпстед-стрит его «вольво» взбрыкнул, и он изо всех сил вцепился в руль; он готов был скрутить этот кусок металла, пены и пластмассы в форме буквы «О» и сделать его похожим на крендель с солью. Боже! Он думает о прелюбодеянии на Хэмпстед-стрит – все зашло так далеко, он жаждал этого всем своим нутром; моя жизнь сводится к прозаической, даже нудной, постоянно исчезающей цели.
Возле озера Уайтстоун-Понд им приходится остановиться, чтобы пропустить шагающего по «зебре» мужчину, а на нем брюки в черно-белую полоску. Серена, кажется, не замечает комичности этой ситуации, но Билл такое не пропускает. Он все подмечает: золотистые микроскопичные завитки сзади на шее у Серены; яхта на водоеме, которая аккуратно огибает плавающую на поверхности банку из-под кока-колы; все, что справа от Хис-роуд и за ее пределами – волны, бьющиеся о бетон и стекло, кирпич и сталь судоходного Лондона.
– Когда ты называешь оргазм «хорошим»… – Билл тщательно выбирает слова из ее фразы, – ты что имеешь в виду – «хороший» в моральном смысле?
Серена расхохоталась: посыпались не то что трели, но даже брызги смеха, если такое возможно.
– Хи-хи-хи, о нет – нисколько! Я говорю о разрывающем на части, сногсшибательном, со скрежетом зубов, полностью очищающим оргазме, который заставляет чувствовать кульминацию каждым кончиком нервов. Вот что такое хороший оргазм.
– О да! – Билл уверен, что повредил турбоблок.
Обычно он делает с двигателем «вольво» все то, что согласно инструкции делать нельзя. Разгоняет машину сразу с места, прежде чем холодное масло получит шанс достичь всех точек, требующих смазки. Хуже всего, что двигатель был выключен, когда турбокомпрессор работал на высокой скорости, – его могло заклинить или он мог получить повреждение от перегрева, – хотя, следует признать, не Билл это сделал.
Это сделала Ванесса. Она сумела наклониться через Билла, выдернуть ключи из зажигания и выбросить их в окно автомобиля, прямо на парапет Вествэй-роуд, хотя «вольво» ехал в этот момент со скоростью семьдесят. Как только они сделали остановку на побережье, Ванесса выскочила из машины. Никому не понравится, когда тебя выставляют дурой.
Билл припарковал автомобиль на маленькой стоянке возле переулка Хэмпстед по диагонали от Комптон-авеню. Они вышли на Хис-роуд. Налетел легкий бриз и в считанные секунды высушил их потные брови, охладил их потные тела. Они обнимаются, и Билл чувствует, как развевающиеся волосы Серены хлещут по его щекам. Никогда больше он не будет так близок, осознает вдруг Билл, к рекламируемому шампуню.
Они идут, останавливаясь через каждые несколько ярдов, чтобы заняться сексом. Билл уверен, что никогда в жизни у него не было столь обильной эрекции. Если ему случится падать вперед на утрамбованную дорожку, эластичный член не позволит этого – просто откинет его назад. А вздумай он побежать по траве без штанов, то с таким членом, большим и изогнутым, как при поклоне, Билла невозможно будет отличить от известной скульптуры Приапуса. Хороший оргазм, ха! Да это – великий оргазм!
На вершине Парламентского холма они падают на скамейку, откуда открывается панорама города, и сидят неподвижно, чтобы послушать царящую там особенную тишину. Со стороны Госпел-Оук[2] на вершину холма поднимается мужчина. Даже на расстоянии в триста ярдов Биллу видна футболка сборной Англии. Мужчина явно обеспокоен; по мере его приближения, Билл узнает это учащенное дыхание и размахивание рук. Он похож на гонца, который принес новость о поражении персов в морском сражении. Но вместо того, чтобы сокрушаться, мужчина оперся о скамью и произнес:
2
Госпел-Оук – лондонское наземное метро.