Страница 27 из 28
Вся эта кошмарная сцена, о которой я предпочел бы теперь не вспоминать, длилась только несколько долей секунды. Мозаика времени между жизнью и смертью. Когда я снова после непродолжительной дурноты открыл глаза, мы уже были на берегу. Высокий грузовик потом выволок из брода и нашу затопленную, побитую машину.
За этим последним бродом на реке Юмури — «Я умираю» — открывается, однако, уже дорога на Баракоа. Итак, меня везут туда. А из Баракоа, с полевого аэродрома, самолет несет меня в Сантьяго, а из Сантьяго в Гавану. В Гаване есть чехословацкий врач, тут есть лекарства, тут есть все, в чем нуждается раненая нога. Тяжелое колесо машины ее, конечно, порядком помяло. Ходить не могу. Итак, я пока сижу здесь, в своей спокойной гаванской комнатке, работаю за столом и жду. Должен ждать.
Но придет время и рана подживет. Я встану на обе ноги, пройдусь по комнате, попробую спуститься по лестнице и затем пойти по земле. А после опять вернусь туда. Я должен туда вернуться — туда, в восточные горы. К индейцам, к этим людям маленького роста, к этим людям большого сердца!
Послесловие
Кубе не повезло в русской этнографической литературе. Практически единственными источниками сведений о кубинском населении на русском языке являются переводы сочинения А. Гумбольдта и капитальной монографии по географии Кубы крупнейшего кубинского географа А. Нуньеса Хименеса, выдержавшей два издания. Однако и в том и в другом случае сведении о населении, его истории и обычаях, пестроте этнического состава Кубы и сложных этапах его формирования сообщаются попутно, на фоне гораздо более богатого подробностями изложения физико-географических и статистических сведений об острове.
Лежащая перед читателями книга до какой-то степени заполняет этот пробел. Автор книги Милослав Стингл — известный чешский этнограф — в настоящее время, пожалуй, один из самых неутомимых наблюдателей жизни сохранившихся на стадии первобытности народов Земли в их естественных условиях. Советский читатель знаком с его книгой об истории коренного населения Америки и основных этапах заселения Американского континента человеком. Ему принадлежит обширное, популярно написанное и снабженное отличными цветными иллюстрациями описание традиционного быта и современного состояния коренного населения Меланезии, Новой Гвинеи и Австралии. Книга Стингла о населении Кубы основана, как и предыдущие, на личных наблюдениях и архивных изысканиях и поэтому при всей популярности изложения и расчете на массового читателя до известной степени имеет значение первоисточника.
Подлинное название книги в чешском издании-«Индейцы, негры и бородачи». В этом названии Стингл подчеркнул, что население Кубы представляет собой тройной конгломерат этнических элементов разного происхождения-коренного местного, восходящего к индейскому населению, африканского негрского, связанного с потомками завезенных на Кубу негров в основном из Западной и Центральной Африки, и европейского — потомков испанцев — завоевателей острова. Взаимоотношения этих трех групп, смешанные браки между ними, заключавшиеся на протяжении многих поколений, и придают населению Кубы то неповторимое антропологическое своеобразие, которое так поражает всякого, приезжающего на остров.
Каждому из этих компонентов Стингл уделяет равное внимание. Он довольно подробно пишет об открытии и завоевании острова, о всех политических акциях, с которыми это было связано и сведения о которых извлечены им из подлинных документов. Он ярко характеризует те культурные элементы, которые были принесены неграми на Кубу и которые так неповторимо изменили облик кубинской культуры в отличие от староиспанской, придав ей евро-африканский синкретизм, поражавший всех исследователей этнографии Кубы. Наконец, Стингл описывает две экспедиции к индейцам, совершенные им вместе с другими исследователями и буквально воскресившие индейцев восточной Кубы для европейской науки. Читатель убедился, что все это сделано автором достаточно выпукло и что в памяти остается богатая увлекательными подробностями и очень информативная картина. Притом картина эта не статична, а дана в динамике, результаты наблюдении над современным населением удачно дополняются археологическими параллелями, когда речь идет об истории индейцев: материал для этих параллелей автор собрал в богатых археологических музеях Гаваны и Сантьяго.
Однако картина формирования того сложного конгломерата, который можно сейчас назвать кубинской культурой, а главное ее исторических корней, будет неполной, если не добавить к изложению Стингла несколько существенных деталей. Отчасти необходимость этих добавлений вызвана тем, что исследования последнего десятилетия внесли известную ясность в те вопросы, на которые невозможно было ответить раньше, отчасти — буквально
грандиозными изменениями в жизни современной Кубы.
Стингл уделяет огромное внимание афрокубинской религии или афрокубинским культам. В этом отношении он продолжает дело подавляющего большинства этнографов-исследователей малоизвестных европейской науке территорий, которые всегда обращали внимание в первую очередь на социальную организацию и религиозную жизнь, справедливо полагая, что именно они позволяют проникнуть в наиболее интимную и важную психологическую сферу чужой культуры. Описанию материальной культуры кубинского населения разных районов совсем не уделено места, хотя это чрезвычайно обширная глава этнографии, особенно интересная на Кубе: сложное происхождение современного населения заставляет предполагать, что и в материальной культуре причудливо скрещиваются разные традиции — индейская, африканская и европейская. Весьма вероятно и существование территориальных различий. Исключительно полное описание музыкальных инструментов кубинцев, осуществленное Ф.Ортисом, в той его части, где эти инструменты рассматриваются как памятники материальной культуры, как раз и показывает, как сложно и часто неожиданно переплетаются мотивы разнообразных древних традиций, чтобы образовать то или иное явление современной культуры, в данном случае тот или иной музыкальный инструмент. Что касается региональных различий, то я могу опереться лишь на свои чрезвычайно беглые наблюдения, сделанные во время поездок по острову: различия между западными районами и провинцией Ориенте, например, в конструкции жилищ, способах использования скота в качество транспортного средства бросаются в глаза.
Стингл в трактовке религиозной жизни кубинцев в части афрокубинских культов следует за Ф. Ортисом — замечательным культурным деятелем и просветителем Кубы, этнографом, историком, юристом, исследователем кубинской литературы, даже антропологом. Ф. Ортис впервые подробно описал пантеон афрокубинских божеств, дал их первичную классификацию и запечатлел связанные с ними культовые действия. Стингл пишет о посещенных им молебствиях в честь могущественных богов Эллегуа (хранитель очага), Чанго (господин огня и света), Йемайи (богиня моря) и затем переходит к характеристике культа Абакуа — якобы тайного мужского союза, строго охранявшего свою недоступность и стремившегося к проведению своих узаконенных ритуалом культовых действий в глубокой обособленности от других религиозных церемоний. Молебствие в честь каждого бога трактуется и подается им почти как самостоятельный культ, мало связанный с остальными. Правда, он упоминает о влиянии католических святых на оформление афрокубинских культов, но замечание это сделано вскользь и не получило развития.
Между тем, пожалуй, основным в афрокубинских культах является их синкретизм, взаимная пронизанность их элементами друг друга, а также католическими реалиями. При посещении культовой церемонии Абакуа в Гаване в апреле 1973 г. я имел возможность лично убедиться в этом: в святилище (отдельная комната в доме, где живет большая семья) был отдельный алтарь, посвященный специально деве Марии, украшен он был среди прочего засушенными растениями, а также скелетами ящериц и черепах, и в первую очередь кропился кровью жертвенных животных- коз и куриц. Кстати сказать, в церемонии принимало участие наряду с мужчинами много женщин, и это — не следствие каких-то нововведений, происшедших в последние годы, но традиционная черта всех обрядовых действии Абакуа. Поэтому Стингл не прав, называя Абакуа мужским союзом. Не прав он и в том, что считает этот союз тайным; то, что люди, исповедовавшие этот культ, предпочитали справлять все обрядовые церемонии в тайне, проистекало лишь в результате их прежних преследовании со стороны буржуазного правительства. Революционное правительство Кубы дало возможность открыто проводить все обряды Абакуа, и они потеряли сейчас всю свою таинственность. Преувеличивает Стингл и исключительную приверженность кубинцев африканского происхождения этим обрядам: лица европейского происхождения составляют значительный процент среди тех, кто до сих пор верит в африканских богов.