Дети непогоды

Дверь рубки, скрипнув, приоткрылась. Чья-то рука, оставляя тут же смываемые дождём пятна крови, схватилась за порог — и бессильно обмякла. Хлюпик остановившимся взглядом смотрел на неё.

— Так его! — сжав кулачки, прошептала Адирроза. — А теперь канат. Скорее, Хлю, скорее!

Поскальзываясь на шатающейся мокрой палубе, Хлюпик бросился на нос. Мелькнуло совсем рядом удивлённое лицо командора Блэвэ, а затем Хлюпик, в несколько прыжков преодолев ступени, с разгону выскочил на бак. В свете близкой молнии он увидел прямо перед собой раскачивающийся толстый канат, уходящий куда-то вперёд и вверх, во тьму; и на нём — три чёрные лохматые, похожие на каких-то омерзительных гигантских пауков туши: с «Тяжёлой Думы» послали подмогу. Первый обезьянец был совсем рядом, в двух метрах: блестели оскаленные клыки. Хлюпик прищурился, на краткий миг потроха его скрутила судорога — а затем канат вспыхнул и распался в прах прямо под руками пирата. Обезьянец успел только вытаращить глаза — и канул в ночь. Сзади раздался звонкий хлопок — сипапоккульский выстрел. Хлюпик резко обернулся. Там уже вовсю шла драка: донельзя озлобленные пассажиры и команда набросились на пиратов, размахивая всем, что попалось под руку. Адирроза запрыгнула на фальшборт и, держась одной рукой за ванты, сжимала короткую духовую трубку.

— Я здесь! — надсаживаясь, крикнул ей Хлюпик, с трудом перекрывая рёв бури и гвалт схватки. — Идём, освободим матросов! Тогда пиратам точно амба!!!

Перепрыгивая через ступеньки, он бросился вниз. На краткий миг ему показалось, что за бортом, совсем рядом, в каком-то десятке метров внизу, мелькнула верхушка дерева.

Один из пиратов сражался чем-то вроде колотушки на длинной рукояти. Прямо на глазах Хлюпика он подсёк её древком одного из судовых офицеров под колени и с тошнотворным хрустом отоварил упавшего по макушке. Затем пират, развернувшись, с размаху саданул колотушкой в грудь другого офицера, успевшего где-то разжиться стоеросовой дубинкой, и буквально смёл его за борт; только подмётки сверкнули. Хлюпик на бегу зачерпнул воздух у груди и швырнул его в пирата. Но тот вдруг ловко пригнулся и скользнул в двери кормовой надстройки. Заряд медиатора выжег круглую дыру у него над головой.

— Стой, не уйдёшь! — опьянённый азартом боя Хлюпик кинулся следом.

Адирроза что-то кричала ему, но он не слышал. Бросившись за пиратом, он резко затормозил в дверях — внутри стояла непроглядная темень. Хлюпик замер, не дыша, ожидая молнии. Краткий взблеск выхватил на миг чёрный ажурный скелет люстры на фоне иллюминатора. Смоукер сосредоточился. Сегодня владение магическими силами давалось ему с какой-то особенной, безумной лёгкостью: казалось, медиатор угадывает малейшее его желание. Воздух вокруг жарко всколыхнулся, а в следующий миг повсюду затеплились и стали разгораться огоньки свечей — на люстре, в подсвечниках и высоких шандалах… «Это салон», — сообразил Хлюпик. Стены помещения были обтянуты тиснёной кожей, картины в золочёных рамах украшали стены. Хлюпик осмотрелся. Ловкого обезьянца нигде не было видно. Он сделал шаг, другой…

Внезапно крахмальная скатерть на дальнем конце стола вздыбилась, и оскаленный, с занесённым молотом пират выпрыгнул оттуда и бросился на Хлюпика. Смоукер вскинул указательный палец, и…

Время словно стало замедляться.

Появившаяся в дверях Адирроза — волосы дыбом, стрелялка на изготовку, почувствовала себя так, будто попала в какой-то невидимый, быстро густеющий сироп. Заряд бледного огня сорвался с Хлюпикова пальца и, неспешно преодолев расстояние до груди обезьянца, растёкся по нему тонкой плёнкой. Звуки бури, вопли схватки вдруг исчезли, скомкались до какого-то невнятного гула, и в этом гуле звучали, казалось, странные гнусавые голоса, выпевая непонятные фонемы …

А потом стёкла в салоне разлетелись вдребезги. Страшная, жуткая, опаляющая потусторонним холодом мгла проникла, клубясь, в помещение и, приняв облик исполинской аспидно-чёрной руки, сцапала Хлюпика за шкирку, как котёнка. Адирроза попыталась было вскинуть трубку, но не смогла… Чёрная рука на миг замерла, словно примериваясь, — и выдернула безвольно обвисшего смоукера в ночь.

Когда Адирроза обрела, наконец, способность двигаться и кинулась к огромной дыре, там уже ничего не было: только хлестали струи дождя да завывал ветер.

В эту минуту злосчастная «Махагония» коснулась брюхом верхушек деревьев. Страшно заскрежетало по днищу; огромной силы удары один за другим обрушились на корабль. Адиррозу мотнуло, подкинуло в воздух — и вышвырнуло прямо в пролом. Мокрые холодные ветви приняли её в свои объятия. Ломая деревья, туша суперлайнера проскользила ещё несколько сотен метров, а потом острые сучья коснулись, наконец, обшивки баллона — и вспороли её по всей длине. А ураган, завывая и грохоча, полосуя джунгли бичами, сплетёнными из воды и ветра, пришпоривая молниями клубящиеся чёрные облака, набирая силу, шёл на Вавилон.

Из «Жареной картошки форева» Иннот отправился прямиком к Громиле с твёрдым намерением как следует выспаться. Он прикинул, что вполне может себе позволить часов семь-восемь полноценного отдыха: «Махагония» вряд ли прибудет раньше.

Сонный гориллоид впустил приятеля, вяло махнул лапой в сторону кушетки и, покачиваясь, удалился к своей кровати. Иннот ещё нашёл в себе силы ополоснуться под душем и нырнул в тёплые ласковые облака сновидений.

Проснулся он во второй половине дня. Солнце светило ярко, но с юго-востока наползали пухлые гряды облаков. «Будет дождь», — привычно отметил Иннот и отправился на кухню. Громила отсутствовал. Иннот пошарил в холодильнике, нашёл там кусок ветчины и яйца и принялся сооружать яичницу. «Что же мне такое снилось? — пытался припомнить он, разбивая яйца на шипящую сковородку. — Что-то очень странное, это точно». Вспоминалось только самое начало сна, залитый водой город. Вроде бы это место он видел уже не раз: пустынные каналы, некогда бывшие улицами и переулками, полузатопленные дома — почему-то все, как один, из прокопчённого тёмно-красного кирпича, без крыш, только стены и провалы окон… Иннот помотал головой. Смутные воспоминания отступили. Дразнящий запах поджаренной ветчины витал по квартире. Каюкер принялся за еду, одновременно размышляя о том, как бы скоротать время до вечера. Пожалуй, самым разумным было — до отказа зарядить «внутренние аккумуляторы». Иннот ухмыльнулся. В то время как другие каюкеры вынуждены были поддерживать форму, потея на тренажёрах и в спортивных залах, ему требовалось всего лишь как следует поесть. «Это несправедливо!» — возмущалась как-то Джихад под общий смех. «Что поделать, милая, — жизнь вообще штука несправедливая», — ответил ей тогда Громила, комично разведя руками.

Благодаря деньгам, полученным от Вхутмаса, Иннот мог позволить себе наслаждаться роскошными обедами в любых, даже самых фешенебельных ресторанах. Он, однако, выбрал «Вариант» — заведение при аэропорте. «Выбирайте „Вариант“! Это лучший вариант!» — гласила выведенная сажёнными буквами реклама, установленная с таким расчётом, чтобы быть видимой прилетающим. Справившись в диспетчерской о «Махагонии» (прибытие ожидалось часа через два-три), Иннот устроился за столиком и принялся листать меню. Остановив свой выбор на картофеле фри, тушёных панцирных грибах под сырным соусом и седле барашка со спаржей, он подозвал метрдотеля. «У вас хороший аппетит!» — уважительно заметил тот. «И это только для начала!» — многозначительно поднял палец Иннот. В ожидании заказа каюкер откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Снова вспомнилось почему-то: полузатопленный город, чёрно-зелёные воды… Он потряс головой. «Не иначе, давление скачет. Мадам Перегнида что-то говорила о тайфуне. Пожалуй, верно: это будет не просто гроза». Он бросил взгляд в окно. Тучи заволокли небо уже до половины; солнце ещё просвечивало иногда в разрывах облаков, но явно готовилось спрятаться надолго. «Дождь…» Иннот неожиданно для самого себя рассмеялся, сообразив, что сражаться ему, скорее всего, придётся под струями ливня. Похоже, этого Подметалу ожидает неприятный сюрприз! Уже после того, как странный противник покинул «Картошку», Иннот сообразил, что сморозил глупость — Подметале явно было кое-что известно о Хлюпиковом медиаторе. «Наверное, не стоило валять дурака. Надо было прямо спросить, какого рода опасность угрожает владельцу. Эх! Правильно говорят — задним умом все крепки. Ну ничего. Будем надеяться, мне ещё представится случай задать этот вопрос».