Страница 20 из 112
Однажды, после того, как мы долго разговаривали у источника, Лахо собрался уже уходить. Прежде чем уйти, он широко улыбнулся, взял левой рукой мою левую руку выше локтя и сказал:
— Тауо ала!
— Тауо ала! — повторил я.
Лахо перепрыгнул через речку и, обернувшись ко мне, снова повторил:
— Тауо ала! — и пошел по тропинке в лес.
Я решил воспользоваться его хорошим настроением и зашагал за ним. Это его удивило, но он не возражал и не остановил меня.
Мы поднялись на возвышение, где были разбиты огороды. Подошли к маленькой калитке в частоколе из бамбука. Лахо открыл калитку, вошел в огород и махнул мне рукой:
— Каа ну.
На огороде работало несколько женщин и детей. Увидев меня, они завизжали и бросились врассыпную, но Лахо что-то им крикнул, и они остановились.
— Каа ну! Каа ну! — махнул им рукой вождь.
Женщины и дети вернулись и вновь взялись за свою работу.
Женщины носили вокруг бедер саронги, с которых свисала длинная бахрома, а дети были совсем голые. Но две девочки и мальчик были побольше. Им было лет двенадцать-тринадцать. Мальчик носил саронгу, как взрослые, а саронги девочек были такие же, как и у их матерей только с очень короткой бахромой спереди и сзади. На бедрах у них висели украшения из ракушек, нанизанных на короткие веревочки.
Женщины и дети пололи грядки, выбрасывали сорную траву на край огорода.
Мы с Лахо уселись в тени дынного дерева. На его стволе висели плоды, очень напоминающие наши дыни, только значительно крупнее. Лахо сорвал одну дыню, вынул из сумочки, висевшей у него на груди, заостренную раковину и нарезал ею дыню так же искусно, как ножом.
Плоды дынного дерева по вкусу напоминают наши дыни, но значительно слаще. Само дерево из семейства папайевых ветвей не имеет. Высотой оно около четырех метров. Верхушку составляют несколько больших листьев на длинных стеблях. Цветет желтовато-белым цветом, а листья содержат особенный молочный сок, который смягчает самое жилистое мясо — достаточно мясу мокнуть в воде, содержащей несколько капель этого сока, или быть завернутым в листья дынного дерева.
Я разглядывал и другие плодовые деревья в саду. Вот хлебное дерево, вечнозеленое, с темно-зеленой верхушкой и серо-бурым стволом. Его крупные плоды растут непосредственно на стволе и на самых больших ветвях. Иногда плод весит до двенадцати килограммов. Туземцы не едят плодов сырыми, так как у них неприятный запах, а делают из них тесто и жарят небольшие лепешки[8].
Кроме хлебных и дынных деревьев в саду имелось и несколько кокосовых пальм. Но плодовых деревьев в общем было мало. В огородах туземцы сажают только пропашные культуры: ямс, таро, бататы, но зато вокруг их хижин есть много плодовых деревьев.
Лахо подозвал одного из мальчиков и велел ему влезть на ближайшую кокосовую пальму. Мальчик привязал к ногам над ступнями короткую веревку и быстро влез на верхушку высокого гладкого дерева, обхватывая руками ствол, и при помощи веревки удерживался ногами на нем. Он сорвал нам по ореху. Маленьким каменным топориком Лахо очистил орех от кожуры и обухом расколол его. В это время мальчик принес ореховую скорлупу, которая заменяла тарелку. Лахо вылил сок из ореха в «тарелку», выскреб мясистую внутренность и высыпал ее в сок. Тарелка наполнилась белой, вкусной кашей, которую я съел особой ложкой из раковины. Лахо расколол другой орех и съел всю кашу с большой охотой.
У кокосового ореха твердая и прочная скорлупа, покрытая толстой волокнистой кожурой. В зеленых орехах есть сок, а в зрелых — только твердое ядро.
Несмотря на свою тяжесть, кокосовый орех не тонет в воде, а волокнистая оболочка не дает морской воде проникнуть через скорлупу. Попав в море, кокосовый орех носится по волнам, пока не будет выброшен на какой-нибудь континент или остров. Попав на благоприятную почву, он пустит корпи и за два-три года превратится в высокую пальму.
Наевшись, мы вышли из огорода. Сказав мне «тауо ала», Лахо направился к поселку. Я решил пойти с ним и зашагал сзади, но он остановился и довольно сердито заговорил, показывая рукой на лес, в котором находилась моя хижина. Я понял, что не буду желанным гостем и пошел домой.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Летающие драконы и жабы. Снова голодаю. Враждебный прием. Лахо отводит меня в хижину для гостей. Белый человек с луны. Пир с танцами.
I
Прошло еще два месяца. Наступил октябрь. Каждый вечер небо покрывалось тучами. Часто шли короткие проливные дожди. С утра небо прояснялось, но к вечеру тучи снова заволакивали его, и ночью опять шел дождь.
Однажды ночью я проснулся весь мокрый. Оказалось, что крыша моей хижины текла. На другой день моя одежда быстро высохла на солнце, но ночью опять вымокла. Необходимо было поправить крышу. Я нарвал травы, напластовал ее на крыше, перевязав тонкими лианами. Теперь крыша уже не пропускала воды, но в ту же ночь от дождя у меня промокли ноги. У хижины не было двери, и ветер заносил внутрь капли дождя. Я был принужден сделать нечто похожее на дверь. Нарубив стеблей дикого тростника, я уложил их в один ряд и перевязал лианами. После этого застелил их травой, привязал и ее к тростнику, и дверь была готова. Вечером я закрывал ею вход в хижину и спокойно засыпал.
Когда шел дождь, ночи становились холоднее, но не настолько, чтобы мерзнуть, а днем снова делалось жарко. Частые ночные дожди и жаркое солнце днем делали воздух влажным и душным.
В хижине никто меня не беспокоил. Туземцы не решались приходить ко мне. Они почти каждый день сходили к источнику наполнять водой длинные «бутылки» из бамбука, и когда не находили меня там, свистели в кокосовые орехи, зовя меня, или выкрикивали мое имя, и я шел к ним.
Я жил спокойно. Не встречались и хищники, которых я вначале опасался. Большой варан не появлялся. Я часто видел в лесу обезьян гиббонов, но это были маленькие, безвредные зверьки. Они жили стадами, ловко лазили по деревьям, перескакивали с ветки на ветку и пронзительно кричали. К вечеру появлялись летающие драконы. Это «страшное» название дано одному виду совсем безобидных ящериц, с пестрым цветом кожи, сливающимся с окружающей зеленью. Ребра у драконов сильно удлинены, вместо крыльев у них тонкие перепонки, которые раскрываются, как парашют. Благодаря этим перепончатым «парашютам» они перелетают с дерева па дерево на расстояние не более двадцати метров. Питаются они насекомыми. Я видел и «летающих» жаб. У них перепонки не только на задних, но и на передних лапках, при помощи которых они «летают».
Из птиц чаще всего здесь встречаются красавец фазан-аргус и птица носорог.
Все эти звери и птицы не представляли опасности, и я засыпал спокойно в моей хижине.
Дожди почти каждую ночь заливали костер. На другой день я снова его разжигал головнями, которые мне приносили туземцы, но ночью дождь опять его гасил. В конце концов я решил сделать и над костром навес. Срубив четыре молодых деревца, я их вбил в землю, привязал к верхним концам этих кольев бамбуковые жерди, настлал на них травы, и навес был готов. Под этим навесом я разжег костер, но ночью дождь снова его потушил. Вода проникала отовсюду, так как у навеса не было стен. Тогда я придумал другое. Каменным топором я выдолбил в склоне горы у моей хижины печь, перенес туда навес и развел внутри огонь. Теперь никакой дождь не мог его потушить.
К моей радости я спасся от дождей. Хижина у меня была сухая, был и огонь, но не всегда была еда. Иногда дождь шел целыми днями и туземцы не появлялись, да и я не мог выходить из хижины. Вечером я ложился спать голодным. На другой день — опять дождь, и снова приходилось голодать. Тогда я решил набрать побольше плодов из садов туземцев и сделать запасы.
Однажды днем дождь перестал, и я отправился вверх по тропинке через лес. Я забрался в тот самый сад, в котором был уже вместе с Лахо. Тут я застал несколько женщин и детей. Они не разбежались, как раньше, а продолжали вытаскивать таро и ямс, собирая их в мешки, сплетенные из лыка или из волокон пальмовых листьев. На спине у двух женщин в торбах, сплетенных так же, как и мешки, из лыка и пальмовых листьев, находились грудные младенцы. Из торбы показывались только головы детей. Когда какой-нибудь ребенок начинал плакать, женщина легонько подскакивала на одном месте и напевала ему, потряхивая его. Ребенок умолкал, и женщина снова принималась за работу.