Страница 1 из 112
A
Болгарский писатель Марк Марчевский создал много произведений, адресованных юношеству. Среди них приключенческий роман “Остров Тамбукту”. Океан, кораблекрушение, встреча с дикарями и новое путешествие — все это ожидает героев произведения и его читателей.
Марко Марчевский
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
I
II
ГЛАВА ВТОРАЯ
I
II
III
IV
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
I
II
III
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
I
II
ГЛАВА ПЯТАЯ
I
II
ГЛАВА ШЕСТАЯ
I
II
III
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
I
II
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
I
II
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
I
II
III
IV
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
I
II
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
I
II
III
IV
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
I
II
III
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
I
II
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
I
II
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
I
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
I
II
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
I
II
III
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
I
II
III
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
I
II
III
IV
V
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
I
II
III
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
I
II
III
IV
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
I
II
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
I
II
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
I
II
ГЛАВА ВТОРАЯ
I
II
III
IV
V
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
I
II
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
I
II
III
ГЛАВА ПЯТАЯ
I
II
III
ГЛАВА ШЕСТАЯ
I
II
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
I
II
III
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
I
II
III
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
I
II
III
ГЛАВА ВТОРАЯ
I
II
III
IV
V
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
I
II
III
IV
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
I
II
III
IV
ГЛАВА ПЯТАЯ
I
II
III
IV
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru
Все книги автора
Эта же книга в других форматах
Приятного чтения!
Марко Марчевский
Остров Тамбукту
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Трактир «Китайские фонарики». Мехмед-ага и мистер Смит.
I
Я случайно попал в «Китайские фонарики». Я думал, что переулок приведет меня в порт, а он уперся как раз в двери трактира. Я вошел и заказал себе стакан шербета. Смуглый слуга, прислонившийся к стойке, не двинулся с места. Когда я повторил заказ, он холодно пробормотал: «Нет шербета». — «Хорошо, дайте тогда лимонаду». Но и лимонада не оказалось. Только пиво и виски.
— Стакан воды! — сказал я и сел за столик. Я был очень утомлен и измучен зноем.
Слуга смотрел на меня равнодушно. Он, наверно, догадался, что я безработный иностранец, а в Александрии безработных больше, чем в любом другом портовом городе и, так же, как всюду, здесь их не считают за людей. Эти горемыки прибывают с четырех сторон света — разочарованные романтики и обезверившиеся мечтатели, прожженные авантюристы и воры, — скитаются по узким уличкам старого города или толпами ждут на набережной прибытия какого-нибудь парохода, чтобы осадить его как крепость в надежде получить работу; если им удается заработать несколько грошей и заморить червячка любым способом, они чувствуют себя самыми счастливыми людьми на земле. Египтяне их не презирают, но и не восхищаются ими — только безразличие можно прочесть в их глазах при встрече с ними.
— Вы что, не слышите! — сердито окрикнул я слугу. — А, может, и воды нет?
Он принес мне воду. Его пальцы оставили грязные следы на стакане. Я вышел, не прикоснувшись к нему, и выругал его на моем родном языке. Слуга — сохранил невозмутимое спокойствие. Я уже успел выйти на улицу, когда он быстро меня нагнал и попросил вернуться.
— Хозяин вас зовет, — сказал он учтиво и посмотрел на меня, как собака, которая боится быть побитой.
Я вошел за решетчатую перегородку трактира. На широкой тахте, покрытой тигровой шкурой, лежал белобородый старик с продолговатым лицом. Он курил наргиле, перебирая пальцами янтарные четки. Большие, круглые бусины поблескивали и тяжело постукивали. Лицо старика обрамляла длинная, посеребренная временем борода. Из-под фески, обмотанной белым платком, выбивалась поредевшая прядь седых как снег волос. На старческих губах сияла приветливая улыбка. Старик посмотрел на меня кроткими, мечтательными глазами и по-болгарски попросил присесть. Затем, затянувшись из наргиле, спросил, откуда я знаю болгарский язык. Я ответил, что я болгарин.
— Что? Болгарин? Из Болгарии? — старик уронил свои четки.
— Что в этом удивительного? — спросил я.
— Ничего удивительного, конечно... — ответил взволнованно старец. — Но дело в том, что и я из Болгарии... Я турок, но родился в Болгарии.
— Неужели? — в свою очередь удивился я.
Хозяин «Китайских фонариков» закрыл глаза и продолжал голосом, слегка дрожавшим от волнения:
— Помню город, в котором родился... Грязь и лужи по улицам, низкие хибарки, заиндевевшие стекла на окнах... Зимой — снег, холод, ветер свистит, воет... А летом — зелень, солнце, красота! Помню и страшную стрельбу из пушек — стекла трясутся и дребезжат. На площади скрипят семь виселиц, висят семь трупов, аскеры таскают хлеб и гранаты к укреплениям, днем и ночью тарахтят телеги по булыжнику, скачут в галоп турецкие офицеры, а между ними сам Осман-паша-гази, непобедимый, с золотой саблей на поясе...
Я с изумлением посмотрел на старца и спросил:
— Это ты не о Плевне говоришь?
Белобородый турок кивнул головой:
— Да, о Плевне, о Русско-турецкой войне. Тогда я был ребенком, но все помню. Русские войска геройски дрались, день и ночь нападали на укрепления около города, пушки не умолкали, но и паши здорово держались, не отступали. Но наступил голод — страшный, неумолимый — и пришлось отступить. Да, голод сильнее самой сильной крепости. Ока хлеба стоила ока золота. Тогда Осман-паша решил прорвать русскую осаду и уйти. Однажды ночью войска вышли из окопов и тронулись на запад. За ними двинулось и все турецкое население. Город уподобился разоренному муравейнику. Отец запряг лошадей, мы с матерью сели в телегу и тронулись в темноту. Впереди нас и за нами шли сотни людей — мужчины, женщины, дети. Телеги зловеще тарахтели в ночи. А когда мы приблизились к реке, русские пушки так начали стрелять, что земля тряслась; гранаты разрывались и все уничтожали. Вдруг что-то блеснуло над моей головой, ударил гром, телега подскочила, и я взлетел на воздух...
Старик замолчал и медленно затянулся наргиле. Взгляд его затуманился. Он вздохнул и тихо продолжил:
— Опомнился я в госпитале. Как сегодня помню: над моей койкой склонился мужчина с русой бородой, в белом халате — смотрит на меня и улыбается. Он перевязал мою рану, и мне стало легче. Принесли чай и сухари. Теперь я знаю жизнь и людей, пережил много радостей и горестей, но никогда не забуду сладкого чая, вкусных сухарей и улыбающегося русского. Когда я выздоровел, взял меня к себе наш сосед, дядя Рангел. От него узнал, что отец и мать были убиты гранатой, а я отделался легким ранением в голову. Время шло, я подрос. Тогда продал все, что осталось от отца и переселился в Константинополь. Но жизнь играет нами, как волны — ракушками. В Константинополе мне не повезло, дела пошли плохо. Переехал в Александрию. Тут счастье мне улыбнулось. На моих глазах много людей разорилось и многие достигли благосостояния. Слава аллаху — мне не плохо, но умру огорченный, что больше не довелось мне увидеть родного города. Смутно его помню, но стоит мне закрыть глаза, вижу и покривившиеся домики, и кривые улички, и зеленое поле, и синие горы на горизонте. Человек рождается, не желая этого, и умирает против своей воли, но когда он вдали от своей родины, в последний час своей жизни, он вспоминает то место, где родился. Человек подобен ласточке — никогда не забывает старого своего гнезда. Смерть влечет человека в родные места...