Старик

Жена или девушка хоккеиста заволновалась, сразу оценив ситуацию как опасную.

– Андрей, ну когда Коля приедет? Ты же знаешь, что мне нельзя волноваться. И врач говорил, – капризно напомнила она.

Андрей сразу потерял интерес к Вале и подошел к женщине с мальчиком. Он обнял их обоих ласково и очень нежно, что резко контрастировало с его брутальной внешностью. Женщина сразу уткнулась ему лицом в грудь.

– Ну что ты, котеночек. Ты же у меня такая крепенькая и боевая. Да и Колю ты знаешь. Два метра дурнины. Вроде уже большой, а сам всех лупит, как маленький. С ним нам точно ничего страшно не будет.

Валентина оценивающе посмотрела на пассию хоккеиста.

– Вот еще! – забурчала старушка. – Раньше бабы на сносях и в терриконах, и на руде работали, и дома все делали. А сейчас понавыдумывали, лишь бы лежни пролеживать да сало на боках копить.

Колюша не заставил себя долго ждать. В дверь забарабанили чем-то металлическим. Старик нажал кнопку. В подъезд вошли двое военных в суперсовременной экипировке, только без знаков различия. Старик такую амуницию только в иностранных фильмах видел или в передачах про развитие современной военной техники. У Колюши оказалось не только два метра роста, но еще и косая сажень в плечах. Хоккеист, конечно, был мужик здоровый, но брату в размерах он, безусловно, уступал.

Николай обнялся сначала с братом, а потом подошел к матери. Старушка обняла его так горячо, что сразу стало ясно, кто ее любимый сын.

– Гундосый, ты че стоишь? – обратился Колюша к своем спутнику. – Сумари в зубы – и в машину.

– Братка, подожди, – остановил брата хоккеист. – Доброе дело сделать надо. Как у дяди Сергея дома. Мы тут постреляли малеха, но так оставлять нельзя.

– Нет, братишка. Нам еще засветло до Селигера доехать надо. Катера на воздушной подушке по темноте не пойдут.

Андрей кивнул и, как бы извиняясь, сказал старику и его компании:

– Не серчайте, православные. Ехать нам нужно. А у вас тут не так еще и плохо. Людей здесь мало живет. Да уехали уже многие. Вы главное – этих самых не пускайте, – он неопределенно махнул в сторону двери.

Улыбнулся Вале:

– Пистолет себе, красавица, оставь. Мало ли что.

Он еще раз посмотрел на них с горечью во взгляде, как на смертельно больных.

Двери лифта опять разъехались в стороны. В лобби выскочил полненький низкорослый рыжеволосый мужчина интеллигентного вида и женщина с двумя детьми. Женщина тащила за руки детей, а мужчина – чемодан на колесиках и большую спортивную сумку. Маленькая рыженькая девочка прижимала к груди нарядную мягкую куклу.

– Постойте, прошу вас. Помогите нам, – заголосила женщина. – У нас машину вчера угнали. А ни такси, ни частники – никто везти не хочет. Нам бы только из Москвы выбраться.

В глазах женщины стояли крупные слезы. Ее муж выглядел очень испуганным.

Братья переглянулись. Между ними произошел какой-то молчаливой диалог, и большущий Коля решил судьбу целой семьи:

– Детей в салоне разместим, а вам с мужем придется на крыше джипа ехать, там багажник у меня.

– Ой, да мы хоть как-нибудь, – обрадованно затараторила женщина.

Коля крикнул помощнику:

– Гундосый, с сумками людям помоги.

Приехавшие отбыли на свой Селигер, прихватив с собой одну счастливую семью. В вестибюле сразу образовалась какая-то гнетущая пустота. Мужик в хоккейном шлеме и его брат, обвешанный всякими суперменскими штучками, давали ощущение уверенности и безопасности. Но без них стало еще страшнее, чем было. Все опять вернулись в салон мадам Ядвиги.

Валя примостилась на самый краешек дивана и зажала ладони между коленями, как будто греясь.

– Неужели он меня тут бросил? – встревоженно спросила она у всех. – Как вещи бросают. Вы видели, сколько всего люди побросали?

В глазах ее читался вопрос, но все еще теплилась надежда.

– Ты не думай о плохом, – вновь начал уговаривать ее армянин и тут же стал вещать нечто обратное своему принципу позитивного мышления: – Сейчас хуже чем война. Все вокруг погибнуть могут. Я ночью такого насмотрелся. Сам не знаю, как добрался. Думал, что по жизни синюю птицу поймал, перед детьми хвастался, примером для них быть старался. А сейчас себя цыпленком чувствую. Ну как я их защитить смогу! Где же вы сейчас, мои любимые?..

Дальше он говорил что-то на родном языке и вновь пустил слезу.

– Ты очень красивая. Если бы ты моей девушкой была – никогда бы тебя не бросил. В тебя, наверное, и так все влюбляются, – просто и бесхитростно постарался ободрить Валю Кирилл.

Валя благодарно ему улыбнулась.

Опять послышался звук открывающихся дверей лифта.

– Сука, сука, тварь такая. – В дверном проеме показался Блидевский. – Эта стерва все вынесла. Все! Документы, деньги, вещи. Одна мебель и бытовая техника стоит. Даже из ванны, сука, все выгребла. А одежду мою краской и маслом облила. Представляете? Это же надо, какая мразь.

Руки Блидевского тряслись. Он достал из пачки, которую мусолил в руках, тонкую женскую сигаретку и нервно закурил.

– А я ведь уже три года не курю… – Он глубоко затянулся сигаретой и закашлялся. Пепел длинной колбаской упал на грязное пальто.

Зазвенел телефонный звонок. Подросток выдернул из кармана телефон.

– Ох, е! А я уж думал, слили меня.

Он прижал трубку к уху. Бесшабашно радостное выражение лица постепенно превратилось в разочарованное, а потом в гримасу раздражения и злобы. За это время он ничего не сказал. Просто со всей силы кинул телефон о стену. Дорогой аппарат разлетелся вдребезги с жалким пластмассовым треском.

– Что-нибудь случилось? – участливо осведомился старик.

Подросток зло глянул на него и грубо отрезал:

– Чего? Всем так интересно? Да отстаньте все от меня! А идите вы все…

Он выскочил в вестибюль и с остервенением стал пинать свою большую черную сумку и прикрученные к ней непонятные спортивные снаряды.

Незаметно доели остатки завтрака. Кирилл бросил пинать свой баул и ушел в лифтовый холл расписывать стены черным толстым маркером и лупить по плитке принесенным с собой топориком.

Все напряженно молчали.

– Ой, Валя, а по-моему, вашу машину обворовывают. – Адвокат показал пальцем на один из экранов.

Черно-белая картинка с подземной парковки обросла новыми объектами и персонажами. Возле немецкого джипа стоял броневик, два уазика и навороченный Porsche Caye

– Игорь! – вскочила Валя. – Это его машина из офиса.

Валя выскочила из-за стола и, суетливо стуча каблучками, побежала к лифту. Не сговариваясь, поднялись все, кроме армянина. На лице малолетнего вандала проявилось недоумение, когда все оказались в лифтовом холле. Валя начала часто тыкать пальцами во все лифтовые кнопки попеременно. Она заскочила в первые открывшиеся двери. Лифт пошел вниз. На нажатую кнопку отозвался второй лифт в противоположной стене. Он гостеприимно и вальяжно раздвинул свои двери перед свитой Валентины. Старик, адвокат и подросток поехали вслед за своей подругой по несчастью. На лице недоросля плавало туповато-недоуменное выражение.

Когда двери лифта распахнулись на первом этаже, Валя уже пробежала половину расстояния парковки до машины.

– Мася, масичек! Хороший мой! Я здесь! – кричала она.

В голове старика всплыла неуместная мысль: «А ведь масями у нас в деревне овечек звали». Петров никак не походил на овечку и даже на барана.

Тем временем Валя пробегала по парковке мимо мертвяка с раздавленным тазом и переломанными ногами. Похоже, его грузовик или еще что-нибудь тяжелое переехало. Мертвяк поднялся на руках, распахнув рот в беззвучном крике. Он пытался ползти, но раздавленная половина, похоже, за что-то зацепилась или к асфальту приклеилась, и он беспомощно скреб пальцами по ровному покрытию. Валя, взвизгнув, отскочила от мертвяка и частыми мелкими шажками обошла его по дуге.

– Масичек, я знала, что ты за мной приедешь.

Вся компания быстрым шагом шла за Валей следом. Подросток шкодливо заулыбался и подскочил к раздавленному зомби. Кирилл с издевательскими жестами попрыгал перед мертвяком, а потом с хрустом опустил ему на голову гуцульский топорик.