Универсальное оружие

Агафон вспомнил кучки битого хрусталя на полу вперемешку с мусором и пристыженно втянул голову в плечи.

- Я думал...

- Думал червяк, что он змея, да куры склевали, - кисло буркнул чародей.

- Но я же нечаянно!..

- За 'нечаянно' бьют отчаянно! - магистра, припавшего к источнику фразеологизмов и афоризмов, так просто было уже не оторвать. - Отнесу стоимость шестидесяти семи колпаков на счет ВыШиМыШи. Пусть каналья Уллокрафт поплюется кипятком. Не мне одному... Ладно. Я сейчас пойду до лавки Фужера за новыми. Сиди тут, ничего не трогай. Надеюсь, часа за два больше, чем ты уже натворил, набедокурить тебе не по силам. По-хорошему, тебя бы на улицу выставить надо, пока ходить буду...

- Да я ведь чего! - Агафон, полный раскаяния, прижал руки к груди. - Я ведь ничего!.. Я ведь как лучше хотел, чесслово!

- Страшно подумать, что случается, когда ты хочешь как хуже, - язвительно заметил старик. - Жаль, что специализацию по проклятиям в ВыШиМыШи прикрыли лет полста назад - ты бы им находкой стал.

- Я на боевого мага учиться хочу, - обиженно насупился студент.

- С такими талантами тебе надо не учиться, а учить, - фыркнул магистр. - Потому что ты сам по себе - ходячее оружие.

- Какое это еще? - подозрительно прищурился Агафон.

- Универсальное, - хмыкнул волшебник и шагнул к двери. - Короче. Я скоро приду. Ничего не делай. Ничего не трогай. Если захочешь есть - на кухне что найдешь, то твое. Да. Самое безопасное место - кухня. Иди туда, ешь, пей чай. Приду... Приду - дальше видно будет. Мельников сын...

Уже целых пять минут Агафон старательно выполнял указания руководителя практики: сидел на кухне, ел и пил чай. И думал. Думал о том, что напрасно он согласился покинуть родную деревню, чтобы учиться на колдуна, напрасно не уехал обратно на следующий же день после того, как узнал, что, как и сколько ему придется учить в этой Школе, напрасно не бросил учебу, когда понял, что все студенты, кроме

 него, были знакомы с магией чуть не с пеленок и даже умели читать, напрасно дотянул до первой практики, когда позор, едва переносимый ранее в пределах Школы, выплеснулся теперь еще и в город, напрасно не развернулся и не ушел обратно сразу, как только разбил шкаф этой дурацкой вешалкой... Короче, чем дальше, тем острее он понимал, что последние полгода были прожиты в высшей степени зря. А ведь впереди было еще лет семь-восемь этой злосчастной учебы, превращавшей толкового начинающего мельника в не понять кого и, самое главное, не понять, зачем. И даже от снисходительной жалости Броше становилось ему не лучше, а хуже, в сто раз хуже, уж лучше бы ругал как вначале, или осмеивал, или вообще прогнал, наплевав на лицей... лить... лицо... свою бумажку от городских старост.

'Он думает, я деревенщина... лапоть... валенок сабрумайский...' - страдальчески кривился Агафон, потягивая горячий сладкий чай из пивной кружки хозяина. - 'Послали на его голову болвана... А ведь я не болван! Нисколько! Я старательный! Упорный! Сообразительный! А местами так просто умный! Я даже читать теперь умею! Если слова не очень длинные и заковыристые... Но мне просто не везет! Вот не попадись мне под ноги эта вешалка - сейчас бы Броше меня каким-нибудь премудростям колдовским учил, а не по городу за своими стекляшками бегал. А набегается, придет усталый и злой, и тем более учить ничему не захочет. А вот если бы...'

Глоток чая застрял в горле студента[10].

Это ведь было так очевидно! Это злой Броше учить не будет, а добрый - за милую душу! Значит, всё, что нужно было сделать - задобрить его! А что могло задобрить рассерженного магистра волшебных наук в непонятном шантоньском Мильпардоне?..

Агафон почесал в затылке и улыбнулся.

Конечно, то же, что задабривает рассерженных мельников, крестьян и лодочников в его родной деревне! Как выражались здешние профессора, небольшой сруб... суп... рисовый... Короче, неожиданная помощь!

Энергично отставив кружку, студиозус вскочил и рванулся в торговый зал - искать, чем бы там можно было неожиданно помочь, пока не вернулся хозяин.

Некстати всплывший в памяти запрет на прикосновения к чему-либо остановил его на полпути, но обескуражить сабрумайца, что-то вбившего себе в голову, было не так легко. Проникнутый духом учения и благими намерениями, он сделал серьезное лицо, наморщил лоб и принялся вспоминать школьные уроки логики для подведения идеологической базы.

Если магистр не имел в виду то, что сказал, значит... он имел в виду то, что не сказал.

Или не сказал то, что имел в виду?

Или сказал то, что не имел в виду?

Или сказал не то, что имел в виду, когда не сказал, что имел в виду?..

Физиономия Агафона вытянулась: задачка из разряда 'два плюс два' быстро обрастала интегралами и дифференциалами, а это они еще не проходили. Или не проходил он - что в итоге было одно и то же.

Рассерженный и сконфуженный, практикант махнул рукой, вспомнил вместо непокорных логических формул старое бабкино присловье - 'Если нельзя, но очень надо - значит, можно' - и вприпрыжку помчался в лавку.

Время, отпущенное на добрые дела, шло.

Едва Агафон переступил порог торгового зала, невероятное разнообразие самых причудливых предметов, какие только мог[11] вообразить мозг первокурсника, снова ввергло его в благоговейный ступор. Глаза студиозуса растерянно моргнули и забегали по бесчисленным артефактам, пытаясь найти среди них те, что нуждались в ремонте, протирании или просто в переставлении на более выгодные позиции для привлечения внимания покупателей.

С чего начать?

С пернатого колеса?

С книжек, тихо похрапывающих на ближнем стеллаже?

С коробки красок жутковатой формы?

С сосудов, испещренных вкривь и вкось неведомыми письменами?

С мятых доспехов, сваленных беспорядочно в дальнем углу лавки?

С еще одной попытки вернуть в родной шкаф ани-женщин, всей оравой зачем-то раскачивавшихся теперь на шнуре?

Или...

Взгляд начинающего чародея остановился на единственном предмете - а точнее, приборе - в цели и назначении которого он был уверен на сто пятнадцать с половиной процентов.

В глубине зала на подставке стоял, безмолвно побулькивая тошнотворной зеленой жидкостью в кишочках, самогонный аппарат. Нет, конечно, на языке ученых магов он имел какое-то свое название, малопонятное и еще меньше произносимое нормальными людьми, особенно покинувшими родную мельницу менее полугода назад, но сущности его это не меняло. А сущностью его была перегонка из пустого в порожнее, как метко сформулировал кто-то из старшекурсников, просвещая первогодков. Каждая лавка волшебника должна была иметь что-то вроде этого - абсолютно бесполезное, но загадочное, головоломное и непостижимое, чтобы профаны чувствовали, что магия - это великое таинство, настоянное на знании веков. Ну и платили соответственно.

Агафон подошел поближе, увидел, что уровень зеленой жидкости в большой колбе опустился ниже самой низкой красной отметки, и облегченно выдохнул: вот оно, то, что надо. Нечто безопасное, не волшебное, но требующее его вмешательства. Как долить в банку воды.

Через пару минут студиозус стоял у аппарата с полным кувшином. Оторвать самую толстую трубку, открывая горлышко реторты, было делом трех секунд. Вылить воду в радостно забулькавший раствор - еще полминуты.

Дождавшись, когда последняя капля упадет в реторту, Агафон улыбнулся, приладил трубку на место и с чувством выполненного долга отступил на шаг, любуясь.

И нахмурился.

Жидкость в аппарате, доселе ярко-зеленая, стала полупрозрачной и бледной.

10

Не в последнюю очередь потому, что прилип к гортани - ничто с таким содержанием сахара не могло перемещаться беспрепятственно даже по человеческому организму.

11

Или чаще не мог.