Страница 5 из 13
— Не сомневайся, ты меня не потеряешь, — улыбнулась Селеста. — Даже если в один прекрасный день я решу, что хотела бы провести остаток жизни не так, мы всегда останемся близкими друзьями.
Однако сама идея о том, что может настать день, когда Селесты не окажется рядом, расстроила Эвелин. Она искренне любила семью Эдриена, но Селеста тоже была ее семьей, единственным по-настоящему близким ей человеком. Стараясь никак не выдать своей заинтересованности, она безразличным тоном проговорила:
— Ты же знаешь, у Эдриена есть неженатый брат.
— Барристер?
Эвелин кивнула.
— Да. Он хороший человек и весьма недурен собой.
Селеста рассмеялась.
— Ты решила поработать свахой?
— Вовсе нет. — Эвелин сделала паузу и, не выдержав, тоже улыбнулась. — Но, согласись, идея неплохая. Есть разные способы прожить остаток жизни, и стать женой доброго симпатичного и честолюбивого барристера — не самый плохой из них. Когда-нибудь он непременно станет судьей.
— И ему понадобится супруга, — задумчиво пробормотала Селеста.
— Сейчас ему не нужна супруга, но подходящая жена — незаменимая помощница для любого мужчины с амбициями.
— Ты думаешь, я смогу стать подходящей женой?
— Ты сможешь стать всем, чем захочешь, — уверенно заявила Эвелин.
— Эту роль я еще не играла. — Селеста явно обдумывала перспективу.
— Ты рождена для этой роли.
— Сомневаюсь, но все равно… — Селеста покачала головой. — Правда, твой деверь ни разу не проявил ни намека на интерес.
— Возможно, потому, что он никогда не видел тебя настоящей.
— Может быть. А возможно, когда я встречу мужчину, с которым мне захочется быть прямой, откровенной и все такое, тогда я действительно покажусь ему настоящей и выйду замуж. — Селеста усмехнулась и посмотрела в глаза подруге. — Ты предлагаешь мне своего родственника, как жертвенного агнца. Чтобы я вышла за него замуж и мы стали настоящей семьей.
Эвелин изобразила возмущение.
— Я бы никогда не стала подталкивать тебя к замужеству ради собственных целей. Это было бы слишком эгоистично. — Потом она весело засмеялась. — Но идея мне все равно нравится.
— Пока это всего лишь идея, — серьезно сказала Селеста. — Насколько она хороша, покажет жизнь. Но ты сменила тему, дорогая.
— Просто мне не хочется говорить о предстоящей миссии. И даже думать о ней.
— Ничего не поделаешь. Ты же сама сказала, что выбора нет. — Селеста нахмурилась. — Что будет дальше?
— Макс сказал, что у него есть идеи относительно местонахождения папки. На днях он должен связаться со мной. — Эвелин снова забегала по комнате.
— Значит, пока суд да дело, ты ждешь?
— Похоже, что так.
— Понимаю. — Селеста несколько мгновений следила за мечущейся по комнате подругой. — Терпение никогда не входило в число твоих достоинств.
— Теперь, когда я согласилась выполнить задание… Нет, пожалуй, согласилась — не то слово. Когда меня вынудили дать свое согласие… — Эвелин возмущенно фыркнула.
— Ты хочешь поскорее покончить с этим.
— Совершенно верно. — Эвелин кивнула. — Выйдя из кабинета Макса, я почувствовала, что моя жизнь мне не принадлежит. Как будто я — осенний листок, который ветер гонит по водной глади пруда. Он слишком мокрый, чтобы его унесло ветром на сушу, но все же недостаточно пропитался влагой, чтобы утонуть. Вот он и завис на поверхности воды, ожидая, что будет.
— Сколько драматизма!
— Зато точно.
— Чепуха! — усмехнулась Селеста. — Сейчас ты просто жалеешь себя.
— Не знаю. Может быть.
— Надо сказать, ожидание всегда давалось тебе с трудом, но я никогда не видела, чтобы ты себя жалела. Как ты докатилась до такого?
Эвелин прищурилась.
— Ты должна обдумать еще кое-что, — сказала Селеста. — Прежде всего, сэр Максвелл не попросил бы тебя о помощи…
— Попросил? — возмутилась Эвелин.
— Если бы у него был другой выход, — невозмутимо продолжила Селеста. — Но вообще-то он — странное и очень независимое создание. Не исключено, что он вернет свою папку и без твоей помощи.
— Тогда почему…
— Исходя из собственного опыта общения с ним, могу сказать, что у него всегда есть несколько запасных планов, на случай если основной план не сработает.
— Да, пожалуй.
— И потом, вспомни: он работал с тобой и со мной, только если Сэр считал это необходимым. Судя по моим наблюдениям, сэр Максвелл никогда не любил иметь дело с агентами-женщинами. Он принадлежит к мужчинам, которые считают, что у женщины есть свое, строго определенное место в мире: не рядом с ним, а в его постели.
Эвелин усмехнулась.
— Учитывая все сказанное, есть основания полагать, что ты для него всего лишь запасной план.
Лицо Эвелин прояснилось.
— Было бы здорово!
— Это вполне возможно.
— Тогда зачем он связывался со мной?
— Он же сказал, что никому, кроме тебя, не может доверять. Подозреваю, он хотел, чтобы ты была готова, если в тебе появится необходимость. — Селеста покачала головой. — Тем более что ему пришлось тебе пригрозить — иначе ты не соглашалась на сотрудничество.
Эвелин стиснула зубы.
— Как ты думаешь, он может рассказать Эдриену о моем прошлом?
— Чтобы добиться необходимого? Даже не сомневайся. — Селеста уверенно кивнула. — Ты лучше подумай, как отреагирует лорд У., когда все узнает — а когда-нибудь это обязательно произойдет. Ведь получается, что ты два года лгала ему.
— Я не лгала! — Негодованию Эвелин не было предела. — Я просто недоговаривала… не говорила всей правда.
— Ложь недомолвок…
— На самом деле и не ложь вовсе, — твердо сообщила Эвелин. — Ведь он никогда не спрашивал меня: «Эви, детка, ты никогда не была шпионкой?»
— Насколько мне известно, в департаменте предпочитают слово агент.
Эвелин всплеснула руками.
— Шпион, агент… Какая разница?
— Может быть, и никакой. Но ты думала о возможной реакции лорда У., когда он все узнает? А он безусловно рано или поздно узнает, такие секреты долго не хранятся.
— Я намерена когда-нибудь сама ему все рассказать, — быстро проговорила Эвелин. — Я много об этом думала, и самым подходящим временем мне представляется то, когда я буду пребывать на смертном одре.
— Трусишь?
— Пусть так, но это ничего не меняет.
— А если он умрет раньше?
— Тогда он отправится в лучший мир, зная, что у него была верная и преданная жена, которая любила его больше жизни, — вдохновенно проговорила Эвелин.
Селеста наблюдала за ней с откровенным любопытством.
— Тебе не кажется странным, что муж никогда не спрашивал тебя о твоем прошлом? — спросила она.
— Вовсе нет. Он уважает мое право на личную жизнь, как и я его, — ответила Эвелин. — Он знает о моих родителях, об опекуне. Ему известно, что я получила хорошее образование, после чего несколько лет путешествовала… и делала все то, чем обычно занимаются юные наследницы.
— Которых финансирует департамент.
— У меня не было ничего, кроме имени и происхождения. Трудно, знаешь ли, представляться в обществе наследницей, если нет средств.
— Иногда это бывало довольно забавно, — очень тихо проговорила Селеста.
— Если не считать постоянную опасность, угрозу разоблачения и изматывающий страх.
— Таковы составляющие всякого приключения, — пробормотала Селеста.
Эвелин не хотелось спорить. Ее прошлая жизнь действительно была возбуждающей, волнующей и — да — временами забавной.
Ей исполнился двадцать один год, когда она стала сотрудничать с департаментом, только что вернувшись из двухлетнего путешествия с семьей школьной подруги. Странствия по Европе превратили Эвелин из робкой девочки, не понимающей, каково ее место в мире, в уверенную женщину, знающую себе цену. Она узнала многое не только о городах, в которых побывала, но и о самой себе. Эвелин знала, что ей легко даются языки, но понятия не имела, что так же легко ей дается флирт. Джентльмены считали ее очаровательной, прелестной и обаятельной. Она с шестилетнего возраста переходила из одного пансиона в другой и всегда была окружена женщинами — подругами и учительницами. Теперь она наслаждалась вниманием мужчин. Она никогда не считала себя красивой или даже умной, а теперь внезапно стала душой любой компании, королевой на всех балах. Это пьянило не хуже шампанского и так же быстро прошло.