Мои маленькие тайны

— Я не могу дать такого обещания.

— Макс!

— Ну хорошо. Я постараюсь.

— Полагаю, вы найдете способ сообщить мне дальнейшие инструкции?

Он кивнул.

— В течение нескольких дней.

— Хорошо.

Она тоже кивнула, сделала несколько шагов к двери и вернулась.

— Еще одно.

— Да?

— Если это дело погубит мой брак, а значит, и мою жизнь, я скорее всего перережу вам горло. Или пристрелю. Не забудьте. Я прошла здесь великолепную школу. И прекрасно стреляю. То, что я пока никого не пристрелила и никому не перерезала горло, вовсе не означает, что я стану колебаться. — Эвелин подалась к нему и договорила громким шепотом: — Или я отрежу отросток, которым, насколько я знаю, вы очень дорожите.

— Идите, Эви. — Макс поморщился, старательно делая вид, что его не испугала угроза.

— Надеюсь, вы меня услышали, Макс. Мой муж ничего не знает о моей прошлой деятельности, но, если узнает…

— Могу дать вам слово, Эви, — твердо сказал сэр Максвелл. — О вашем сотрудничестве с этой организацией ваш муж ничего не узнает, во всяком случае, от меня. — Он улыбнулся, и Эвелин показалось, что в его глазах мелькнула искренняя приязнь. — Вы всегда доверяли мне. Доверьтесь и теперь.

Она несколько секунд сверлила его взглядом, потом вздохнула.

— Полагаю, у меня нет выбора.

— Поверьте, Эви, я не сделаю ничего, чтобы разрушить ваше счастье.

— Уж постарайтесь. — Она окинула Макса еще одним хмурым взглядом и ушла, вознося страстную молитву Всевышнему. У нее были все основания опасаться, что ее счастье уже разрушено.

Глава 2

— Это может оказаться немного неудобным, — спокойно заявила Селеста Дерошетт, глядя поверх очков, которые она носила, чтобы произвести впечатление, а не в силу необходимости.

— Немного?! — воскликнула Эвелин. — Ты так считаешь? Это будет немного неудобным, только если мне здорово повезет. Небольшое неудобство — это лучшее, на что я могу рассчитывать.

— Твой муж далеко не глуп.

— Я знаю, — вздохнула Эвелин. — Будь он глупцом, все было бы намного проще. — Она встала и принялась мерить шагами свою маленькую гостиную.

Селеста несколько минут молчала.

— Ты не хочешь это делать, верно?

— Конечно же, нет! — Эвелин заправила выбившийся из прически локон за ухо — еще один признак того, как сильно она выбита из колеи. Ее локоны, как правило, никогда не покидали того места, куда она их определила. — Очевидно, у меня нет выбора. Хотя я так надеялась, что все это осталось в прошлом.

— А ты не скучаешь по той жизни?

— Нет, абсолютно!

— Разве? Но ведь бывают моменты, признайся.

— Никогда!

— Конечно, я понимаю. — Селеста задумчиво кивнула, и Эвелин уже в который раз подумала, что не до конца понимает свою подругу.

Селеста была компаньонкой Эвелин все годы, пока она работала на департамент. Когда Эвелин решила покинуть службу и выйти замуж за Эдриена, Селеста последовала за ней и стала ее секретарем, при этом оставаясь ближайшей подругой.

— А ты? — нахмурившись, спросила Эвелин.

— Нет. — Селеста покачала головой и поморщилась. — Ну, разве что иногда, когда жизнь кажется… скучной.

— Моя жизнь никогда не бывает скучной! — воскликнула Эвелин.

Селеста насмешливо подняла бровь.

— Никогда, — повторила Эвелин, и ее глаза изумленно округлились. — Ты хочешь сказать…

— Моя дорогая! Это жизнь, для которой ты рождена. — Селеста говорила медленно, осторожно выбирая слова. — Ты теперь графиня Уоттерстоун и имеешь бесконечное количество всевозможных общественных обязанностей. К тому же ты активно занимаешься благотворительностью. Да и большое семейство Эдриена не дает тебе скучать. А я… — Она пожала плечами. — Я — твоя служащая.

— Ты — моя самая близкая подруга.

— Пока… — Селеста улыбнулась. — Этого достаточно.

Эвелин с любопытством смотрела на подругу, словно видела ее впервые. Собственно говоря, Селеста всегда стремилась оставаться незамеченной. Свои великолепные темные волосы она неизменно стягивала в узел на затылке. А прекрасные синие, с фиолетовым отливом глаза прятала за очками. Одевалась она только в тусклые, неприметные одежды, держалась скромно, и потому ее действительно не замечали. Но только поначалу. Эвелин уже не раз видела, как взгляд джентльмена, безразлично скользнув по неприметной секретарше, через некоторое время снова возвращался к ней и на этот раз задерживался надолго. Селесте всегда хорошо удавалось выглядеть той, кем она никоим образом не была. Эвелин долгое время считала, что подруга скрывается. Конечно, Селеста Дерошетт — не ее настоящее имя, но она никогда не говорила подруге, как ее зовут, да та и не спрашивала. Личная жизнь имела четко определенную границу, которую ни одна из подруг не переходила. В этом не было необходимости. Эвелин не задумываясь доверила бы подруге свою жизнь.

Эвелин и Селеста никогда не стали бы подругами — они вообще бы не встретились, если бы не работа на департамент. Хотя у них было много общего. Обе рано остались сиротами, но отец Эвелин был виконтом, и она оказалась под опекой дальнего родственника — сэра Джорджа Хардуэлла. У сэра Джорджа не было желания брать на себя ответственность за ребенка. Девочка его вообще нисколько не интересовала. Он оплатил ее образование в пансионах — в Англии и за границей и обеспечил минимальное денежное пособие после окончания обучения. Все это было сделано благодаря небольшому трастовому фонду, оставленному ее родителями, которым управлял поверенный сэра Джорджа. Эвелин считала своим долгом писать родственнику на протяжении всех лет учебы, но он отвечал очень редко, и в конце концов она перестала переводить бумагу и чернила. Ей всегда казалось странным, что двух мужчин, сыгравших самые главные роли в ее жизни, она ни разу не видела. Она втайне подозревала, что именно от сэра Джорджа департамент узнал о ней и обстоятельствах ее жизни, хотя это подозрение ни на чем основано не было. Так… смутное ощущение, и ничего больше.

Селеста была дочерью актрисы. Она тоже рано осталась сиротой — или была брошена, этого Эвелин в точности не знала. Селеста переходила из семьи в семью и в конце концов пошла по стопам своей матери. Ее домом сначала стал театр, а потом департамент. Эвелин всегда считала, что в лице подруги мир потерял великую актрису. Она была настоящим экспертом по манере речи — могла говорить и как герцогиня, и как уличная торговка. Кроме того, она была гением перевоплощения — мастерски меняла внешность. Все эти качества были весьма ценными для того, кто работает в тайной правительственной организации, но по большей части не использовались секретаршей графини.

— О Боже! — воскликнула Эвелин. — Мне нет прощения! Я ужасная эгоистка!

— Разумеется. И я позволила тебе быть ею. — Селеста говорила очень серьезно. — Но не думай, что я была бы здесь с тобой, если бы не хотела этого. Мое теперешнее положение… весьма приятно. Ты же сама знаешь, работа совершенно необременительна. Составление твоего распорядка, планирование мероприятий, переписка… Да и ты мне явно переплачиваешь. — В глазах Селесты заплясали веселые огоньки. — Вся моя жизнь — сплошной праздник.

Эвелин не обратила внимания на слова подруги.

— Но этого для тебя достаточно?

— Ты всегда можешь платить мне больше, если хочешь.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Я же сказала, пока мне этого достаточно. — Селеста пожала плечами. — Но никаких обещаний на будущее я давать не буду.

— Хорошо, а я не стану извиняться за эгоизм. — Селеста была близка Эвелин, как сестра. Эвелин всерьез считала ее членом своей семьи. Они даже были немного похожи, словно настоящие сестры, — имели одинаковый рост и фигуры, только волосы у Селесты были почти черными, а у Эвелин — насыщенного каштанового цвета. Глаза у Селесты были синими с лиловым оттенком, а у Эвелин — карими. Эвелин считала, что подруга красивее, чем она, и это ее нисколько не беспокоило. Даже возраст их был примерно одинаковым. Селесте несколько месяцев назад исполнилось тридцать, а тридцатилетие Эвелин должно было отмечаться через пару недель. — Мне бы не хотелось тебя потерять.