Боль

Вадиму предлагали за ресторан хорошие день­ги. Молодые, нахрапистые ребята с Кавказа скупали в городе всё, скупали не вникая.

Их предложение было щедрым. Но Вадим отка­зался. Он видел, кто хочет купить его самый первый и самый важный в жизни ресторан. Он понимал, что, если продать его именно этим покупателям, ресторан моментально исчезнет. На его месте появится кавказское нечто — с другой едой, музыкой, людьми. Для Вадима это было как продать свою биографию тем, кто её не понимает, не знает и не ценит. Вадим хотел сохранить ресторан и, как только позволят сред­ства, сразу поставить его на большую реконструк­цию. Он хотел снова порадовать город обновлённым, любимым многими местом. Он хотел снова пережить незабываемый успех. Вадим связывал с этим много планов, а главное — надежд.

В клубе же стряслась беда: приключился пожар. Пожар небольшой, не в зале, а на складе и не в рабо­чий день. Посетителей не было. Клуб был закрыт. Пострадал только сторож: отравился дымом, не силь­но. Сгорело немного, но проблем получилось много.

К Вадиму в клуб нагрянули комиссии за комис­сиями. И все находили нарушения и недочёты. Осо­бенно пожарные.

Противопожарные системы клуба устарели, мно­гое не соответствовало новым, постоянно меняю­щимся нормам и инструкциям. По множеству причин ему грозили огромные штрафы. Клуб моментально закрыли. И только доброе имя Вадима, наработан­ное годами, знакомства и уважение необходимых людей, проявленная энергия и своевременная, но жуткая Вадимова суета спасли клуб от окончатель­ного закрытия. Его закрыли временно — до устране­ния замечаний.

На устранение замечаний у Вадима было немно­го времени. Неработающий клуб превратился из кор­мильца в грабителя. Времени было мало, а денег на быстрое устранение замечаний нужно было много.

У Вадима этих денег не было. Катастрофически не было! И взять их было неоткуда. Доходов, кроме как от клуба, он не имел. Продать было нечего. Арен­даторы, которым он сдавал пару помещений, запла­тить за аренду вперёд отказались и выкупить пло­щади по неприлично низкой цене тоже. Кредит взять Вадим не мог, потому что на нём висело несколько. Да ещё разгар лета. Город опустел.

Времена же настали такие, что просить в долг было просто неприлично, даже под проценты, даже под хорошие. Никто не понимал, что будет не только с рублём, но и с теми валютами, которые ещё недавно казались слонами, на которых держится Земля.

Вадим весь извёлся и издёргался. Он отчаянно хотел спасти клуб, свой образ жизни, не продавая ресторан. Не хотел продавать свою личную историю и надежды.

Он приходил домой, когда жена и дочери спали. Говорил дома, что у него очень трудный период. Про­сиживал много времени за телефонными разговора­ми, мотался по встречам. Подолгу ждал в приёмных людей, от которых зависело решение проблем закры­того клуба.

Но при всём том выглядел Вадим бодро. Уста­лость выдавали только глаза. Одет был всегда свежо, независимо и гордо. Никто, кроме посвящён­ных, даже не догадывался о том, что творится в его жизни. Вадим выглядел настолько благополучно, что кто-то даже обратился к нему с просьбой дать денег в долг. Он отказал, сказал правду, что выручить не может. Но ему показалось, что просивший не пове­рил и обиделся.

Боря как-то советовал Вадиму хоть иногда выгля­деть скромнее, особенно когда дела идут не блестяще.

—

Пойми, дружище! — говорил Боря весело и рас­хаживал по комнате. — Ты же, зараза, всегда так выглядишь, что тебе никто не то что не поможет, но и посочувствовать не захочет. Ты всегда у нас шикар­ный, независимый и самодостаточный. Ну как тако­му. — и он широким движением сверху вниз ука­зал на Вадима, — успешному человеку решиться помочь? Никто не захочет чувствовать себя идио­том, а выглядеть дураком. Если тебе что-то понадо­бится от кого-то в мэрии, в прокуратуре или денег надо будет перехватить. Ты хоть оденься поскром­ней. Рожу сделай не такую довольную.. собой. Пле­чики приопусти. И только тогда формулируй прось­бу. А то у всех проблемы. И как-то обидно и не понятно — давать денег или оказывать помощь более счастливому и благополучному. кренделю. Грустно, скромно, тихо.

—

Не дождётесь! — с улыбкой сказал Вадим.

—

Да знаю я! — тоже с улыбкой ответил Боря. — Только ты тоже не дождёшься. ни помощи, ни сочув­ствия.

Последние дней десять до того как решиться на встречу с Борей и попросить в долг, Вадим почти не спал. Он пытался перехватить денег понемногу у разных людей и из разных источников. Но все, кто мог выручить, либо были уже на летнем отдыхе, либо собирались на отдых и отказывали. Надо было решаться: или по-быстрому продавать ресторан, или просить Борю. Вадим долго думал и позвонил Боре.

Он долго, ночами, готовил короткую и внятную речь, в которой изложит просьбу, причины просьбы, все резоны, а также гарантии. Вадим твёрдо решил предложить Боре, чтобы тот дал деньги под про­цент, и намеревался настоять на этом. Ворочаясь до утра, он всё повторял и повторял эту речь, представ­лял Борину реакцию, его вопросы и тут же находил исчерпывающие ответы на все возможные вопросы.

В конце концов он позвонил Боре и, пока ждал ответа, волновался. Он всегда волновался, когда звонил Боре. И всегда ругал себя за это волнение. Он волновался, что Боря не ответит и не перезво­нит. Проигнорирует. А такое случалось. Вадим пере­живал. Сердился, когда передавал помощнице или водителю просьбу, чтобы Боря позвонил, как толь­ко сможет, а тот подолгу не звонил или вовсе не пере­званивал. Вадим волновался, когда видел, что звонит Боря или из его офиса. Он ругал себя за это волне­ние, считал его плебейством, но ничего с этим поде­лать не мог.

В этот раз Боря ответил сразу, быстро назначил встречу у себя дома, сказал, что рад звонку и будет рад встрече. Ещё он выразил надежду, что у Вадима всё в порядке и с ним ничего не стряслось.

—

Нет-нет! Всё нормально! — соврал Вадим и испепелил себя за глупый, фальшиво беззаботный тон. — Просто давно не виделись.. И есть один важ­ный вопрос. Но это с глазу на глаз.

—

Жду! — спокойно и ясно сказал Боря и закон­чил разговор.

—

Да, дружище! Подъеду вечерком. Посмотрю, как ты там. — сказал Вадим и понял, что его уже не слушают, что Боря разъединился.

И вот Вадим приехал на назначенную встречу, а разговор не получился совсем. Точнее, получилась отличная ссора. Такая, какие у них были не раз, и даже ещё сильнее. После неё ни о какой просьбе, ни о каких деньгах, даже под самые страшные проценты, речи быть не могло.

На следующий день после ссоры Вадим проснул­ся рано. Он проснулся, вспомнил всё и пожалел, что проснулся. Вадим обнаружил, что спал на диване. Диван был застелен и явно ему приготовлен. Он не смог вспомнить, как до дивана добрался, как раздел­ся и уснул, но лучше бы ему было не вспоминать того, что этому дивану предшествовало.

Дома было тихо, только шум улицы доносился из открытого окна. Колыхалась занавеска. Вадим позвал жену. Дома никого не оказалось. Жена и девоч­ки куда-то ушли, его не побеспокоив.

Вадим медленно встал, нашёл таблетку от голов­ной боли и долго-долго запивал её двумя полными стаканами воды из холодильника. Потом неподвиж­но стоял посреди кухни и думал.

Он прокручивал и прокручивал разговор с Борей, тяжело вздыхал и снова вспоминал детали и эпизоды ссоры. Стыдно и обидно было ужасно. И жаль было, что всё произошло именно так, а не иначе. Именно так, как он не хотел, боялся и предполагал.

Но стыдно было сильнее. Он вспоминал Бори­ны слова и выпады, вспоминал свои ответы, те слова, которыми парировал Борины уколы. Вспоми­нал и оставался страшно недоволен собой. Он стоял посреди кухни в одних трусах, молчал, а сам мыслен­но находил те удачные и сильные слова, которыми можно было вчера достойно и мощно ответить и даже победить Борю. Но вчера эти слова не нашлись.