Боль

А Вадим не забыл. Ему думалось, что он знает Борю лучше и глубже остальных. Он подозревал, что Боря не изменился, просто вся его некогда показ­ная суть ушла вглубь: обладая звериной интуици­ей и житейским чутьём, Боря просто научился себя вести. Вадим даже восхищался этой Бориной спо­собностью всегда соответствовать ситуации. Да и что скрывать: никого интереснее, ярче и масштабнее Бори в жизни Вадима не было. Вадим вполне осозна­вал это. То с гневом, то с тоской, но осознавал.

А знал Вадим так много людей, что можно было бы знать и поменьше. Но именно с Борей были свя­заны многие важнейшие этапы и события его жизни. Боря как появился в этой жизни давно, так и остался, несмотря на все их ссоры, разницу взглядов и непри­миримость позиций. А ещё Вадим был уверен, что он Боре тоже жизненно необходим. Необходим то как совесть, то как связь с юностью и чем-то земным и настоящим в заоблачном и часто нереальном мире больших денег.

Вадим мог многих назвать друзьями, знал же он буквально всех сколько-нибудь заметных в городе людей. Знал политиков и прокуроров, знал спорт­сменов и артистов, знал врачей и учителей. Знал жён и мужей, знал любовниц и знал детей. В свою оче­редь, Вадима знал весь город.

Его знали как человека, который с давних пор был заметной и яркой фигурой, ездил на экстра­вагантных машинах, одевался явно не по местным меркам, водил знакомство со столичными артиста­ми и музыкантами. Вадим был известен тем, что если его пригласить на ужин, то ужин получится весёлым. Он славился тем, что знал массу анекдотов, а глав­ное — умел их рассказывать, его тостов ждали, он мог неожиданно спеть, что-то придумать и спасти самую скучную и вялую вечеринку. К Вадиму отно­сились в городе с улыбкой, то есть не особо серьёзно, но с теплотой. Его рестораны и клуб были какое-то время популярны, успешны и любимы. С Вадимом многие хотели быть знакомы.

Когда после успеха пришли трудные времена и Вадиму пришлось закрыть несколько своих заве­дений, он стал зарабатывать тем, что организовы­вал и проводил разные мероприятия и праздники — свадьбы, юбилеи, новогодние торжества. Сначала делал это редко и только для знакомых и заметных в городе людей. Потом понял, что это существен­ные и не трудные деньги, если отбросить излишнюю гордость и щепетильность. Вадим провёл массу сва­деб и произнёс тысячи тостов на многих днях рожде­ния. Так что многие считали себя с Вадимом чуть ли не закадычными друзьями, хотя он не мог их припо­мнить. И очень многие полагали, что имеют право похлопать Вадима по плечу и обратиться на «ты», несмотря на значительную разницу в возрасте.

Вадим не позволял фамильярности со стороны малознакомых людей из числа гостей той или иной свадьбы или юбилея и пресекал панибратство.

Вообще, в городе его воспринимали как весёло­го, эксцентричного, говорливого светского персона­жа. Те же, кто знал его лучше, относились к нему как к не особо серьёзному, но честному человеку, гордому и неуравновешенному, способному на сильные вспыш­ки как гнева, так и доброты. У него была репутация не очень делового, но деятельного бизнесмена. В партнё­ры он никогда никому не набивался, и никто не искал партнёрства с ним, так как знали, что Вадим неужив­чив, деспотичен, непоследователен в действиях и не очень удачлив. Всё это Вадим и сам про себя знал.

Но всё же никто и никогда не смог бы обвинить Вадима в деловой нечестности, в жульничестве, серь­ёзной лжи или вероломстве. И у давних знакомых Вадима на памяти не было таких примеров. Его даже считали уж слишком решительным борцом за спра­ведливость. А несправедливость ему мерещилась всюду и везде. Короче говоря, у Вадима была хоро­шая репутация в городе.

Последние три года дела шли совсем скверно. Как это обычно бывает с ресторанами, особенно в горо­дах, которые и с натяжкой мегаполисом назвать нельзя, сначала после открытия вся местная публи­ка, склонная к посещению ресторанов, устремляет­ся в новое заведение, а потом обрекает его либо на быструю, либо на медленную смерть. Лишь некото­рые рестораны самым странным и не анализируемым образом живут многие годы, практически не меняясь.

С заведениями Вадима случилось как обычно. Когда он прибрал к рукам тот ресторан, в котором играл для публики на бас-гитаре, и, продав с себя всё, вложился в его реконструкцию, ему повезло. В целом время было удачное. Как-то спокойно было в стра­не, люди почувствовали себя теми, кто может пла­нировать спокойную старость. Многие хотели весе­литься. А Вадим представил городу обновлённый до неузнаваемости, но старый и известный всем ресто­ран. Городу он пришёлся по душе. Вадим пережил первый свой финансовый успех.

Потом он купил кафе в центре, переделал. Туда повалила местная чистенькая молодёжь с хорошими карманными деньгами. Кафе стало модным. Потом ещё кафе, ресторан, клуб.

Был период, когда Вадим поражался цифрам доходов от своих заведений. В детали финансовой жизни он не особенно вникал. Догадывался, что воруют, но в целом был доволен сотрудниками и положе­нием дел. Себя же он ощущал богатым человеком, хотя все деньги пускал на развитие, на себя и на семью брал немного. Квартирный вопрос всё откла­дывал и оставлял на потом. Разве что путешествовал да позволил себе машину такую же, как у Бори, но не чёрную, а яркого радостного цвета.

Но мода прошла. Не быстро, но прошла. К тому же хорошие времена, как водится, резко сменились плохими, и те, кто заглядывал в спокойную ста­рость, уже не могли из вторника заглянуть в чет­верг. По ресторанам это ударило сильно, по кол­лективу и сотрудникам тоже. Выявились проблемы организации и устройства дел, цифры доходов ока­зались цифрами. Дела Вадима из идущих хорошо превратились в идущие из рук вон. В разгар всего этого Вадим купил квартиру, одолжившись у Бори. Он даже машину хотел продать, к тому же Боря успел сменить несколько автомобилей, а Вадим ездил всё на той же. Однако машину Вадим разбил.

С тех пор дела уже так чудесно, как вначале, не шли. Были взлёты, отдельные и кратковремен­ные успехи, но большого и уверенного успеха не случалось.

Меняющееся время требовало серьёзных измене­ний методов работы и подходов к ней. Вадиму надо было менять как сотрудников, так и интерьеры, обо­рудование и суть своих заведений. Но прежде всего ему надо было сменить свой образ и способ веде­ния дел. Надо было стать гораздо более подробным и жёстким. Однако Вадим пуще прежнего суетился, пытался все свалившиеся задачи решать сам и толь­ко какими-то разговорами. Затыкал дыры деньга­ми, которые зарабатывал свадьбами и праздника­ми... В итоге всё начало рушиться и растаскиваться. В какой-то момент Вадим с ужасом понял и сам себе сознался в том, что завёл свои дела в тупик и подвёл их к краху.

Клуб. Только старый, с давних пор любимый городом клуб жил своей жизнью. В этот клуб вслед за родителями приходили дети, многие благодаря этому клубу и родившиеся. Вадим и Боря когда-то сами жили клубом. Заполучив его, Вадим отнёсся к нему со всем уважением и почтением. Он ощущал его как старого товарища и коллегу. Каждый уголок клуба, от коридора возле туалетов до сцены, на кото­рой Вадим не раз стоял, был связан с каким-то собы­тием, с какими-то лицами и именами. Он любил клуб и гордился тем, что стал его хозяином, обладателем и хранителем.

Но вот и над клубом нависла угроза.

Вадим поехал к Боре просить денег в долг, потому что надо было спасать клуб. Срочно!

У Вадима, кроме клуба, остался только один, самый первый ресторан. Остальные заведения он про­дал, какие-то удачно, какие-то неудачно, а какое-то закрыл и помещение сдал в аренду.

Оставшийся ресторан требовал серьёзной рекон­струкции. С момента полной переделки и открытия всё в нём устарело во всех смыслах, и очередной осве­жающий ремонт был бы мерой явно недостаточной. Однако ресторан всё же жил. Доходов он Вадиму не приносил, но и убытками не огорчал. К нему привык­ли, и эта привычка держала заведение на плаву.