Страница 80 из 88
«Как она попала сюда? — подумал правильный Гийом. — Ведь посторонним вход строго воспрещен!»
Очнувшись, Гийом открыл конверт, врученный ему таинственной женщиной. В нем оказался использованный авиабилет Париж — Петербург — Париж на имя Валери Муру. Схватив свой чемодан, Гийом поспешил к выходу.
Черным облаком подплыла Тамара к Светлане, которая, сразу не узнав ее, с недоумением смотрела на молодую женщину, говорившую ей нелицеприятные слова:
— Я сразу почувствовала в тебе то, чего, может быть, ты сама о себе еще не знала. Ты верно рассчитала: Лера для тебя — не противник, но со мной тебе не справиться!
— Тамара! — чуть ли не с благоговейным ужасом произнесла Светлана.
Таинственно улыбаясь и глядя куда-то в сторону, та продолжала:
— Профессия у тебя очень хрупкая... один лишний штрих на лице... и все!..
— Вы мне!.. — возмущенным тоном начала было девушка, но Тамара так посмотрела на нее, что голос Светки осекся.
Наконец расплылись в разные стороны половинки дверей, и появился тот, которого ждали. Он в замешательстве остановился, переводя взгляд с одной на другую участницу, как выразилась Тамара, «злой шутки».
Спиной к нему, рядом с таинственной женщиной в черном, стояла Лера, которая, выждав несколько минут, повернулась и одарила его насмешливой улыбкой незнакомки. В нескольких шагах от них замерла в напряженном ожидании своей судьбы Светка, пытаясь заглянуть ему в глаза. А там... поодаль, стояла она... и, ничего не ожидая, просто смотрела на него.
Гийому не надо было мучиться в выборе, он был антикваром и любил пышные формы рубенсовских женщин, волнующие линии тел красавиц Тициана, которые, в его понимании, преломившись сквозь века, сконцентрировались в сероглазой Валерии. Худую, длинную Светку он без сожаления оставил для любителей авангардных угловатых форм, от которых потом всякий раз бывают синяки.
Не удостоив даже мимолетным вниманием длинную красивую хищницу, он с виновато-счастливой улыбкой поспешил к Валерии.
Тамара, презрительно взглянув на Светку, нехотя бросила:
— Ключи!
Светлана покорно отдала связку ключей молодой женщине, которая в один миг разрушила ее хитроумную интригу.
* * *
— Надеюсь, поиски любви временно прекращаются? — лукаво улыбаясь, спросила Тамара сестру, витавшую в пушистых облаках счастья.
— Ошибаешься! — уверенно заявила та. — Они прекращаются не временно, а навсегда!
— Неужели? — все в том же тоне продолжала Тамара.
— Ну тебя, Томка! — весело рассердилась Валерия. — Я безумно люблю Гийома; ты сама видишь, сколько у него достоинств...
Тамара задорно рассмеялась:
— Любить достоинства, как известно, не составляет большого труда, ты попробуй полюби его недостатки... И только тогда ты сможешь сказать, что счастлива... Люби его мелочность, люби его безалаберность, люби его эгоизм, трусость, грубость, люби предательства.
— О чем ты говоришь? — прервала ее Лера. — Это невозможно!..
— Вот поэтому и невозможно существование счастливого брака, — согласно кивая, заключила Тамара.
Валерия от нее отмахнулась и положила на стеклянную крышку стола конверт.
— Я принесла тебе приглашение на свадьбу.
Тамара игриво подняла брови.
— Лера, все-таки я имею право надеяться на то, что оно — третье, и последнее. Гийом и в самом деле очень славный... Так что на будущее мой совет: ищи свою любовь как ветра в поле, но Гийома не бросай.
— Да прекратишь ты или нет? — возмутилась Валерия. — Что ты мне все гадости говоришь. Гийом — это тот мужчина, которого я искала всю жизнь.
— Но поиски совершенного не имеют временных границ...
— А вот представь себе, я нашла свой идеал!
— Идеал — это эфирное создание, он не может трансформироваться в человека. Идеал как был идеалом, так им и останется. Не пройдет и двух лет, как ты начнешь мне жаловаться на достоинства твоего Гийома, оказавшиеся при ближайшем рассмотрении недостатками: тебе нравится, что он ценитель искусства... Очень скоро тебя станет тошнить от этого, ты будешь психовать, что он возится с замшелым старьем и приходит в неописуемый восторг от какой-нибудь серебряной вилки или ночного горшка одного из Людовиков, — хохотала Тамара, сверкая льдинками слезинок.
— Томка, какая ты скептическая...
— Трезвая, — поправила се сестра.
Сев за стол, Лера принялась раскладывать свои приглашения.
— Вот эти надо отправить по почте, а вот эти — вручить лично, — покончив с сортировкой, сказала она.
— Катерине не отправляй, я ей передам при встрече, — неожиданно предложила Тамара и взяла конверт с изображением двух сердец, перевитых лентами. — И как это сами люди так ловко подслащивают себе горькие пилюли, — произнесла она. — Вместо того чтобы изобразить правду: две руки, скованные цепью с тяжелыми гирями, они тут ленточки, цветочки рисуют...
— Томка! Прекрати! — закричала Лера. — Надоела уже!
Громко поцеловав сестру, Валерия поспешила скрыться от ее чересчур трезвых мыслей.
* * *
Двухэтажный дом, расположенный в глубине большого сада, поражал своей тяжеловесной добротностью. Катя с кое-как подобранными на затылке волосами торопливо убирала курятник, надеясь успеть съездить в Париж.
«Нет, наверное, не получится, — грустно подумала она, — еще кролики, поросята... Господи! — взмолилась женщина. — Как мне все это надоело, как я устала... и за что? За что такое наказание? Почему другие русские живут в Париже в шикарных квартирах, выходят замуж за инженеров, бизнесменов, архитекторов, журналистов... А я одна за скотника какого-то... — Слезы неторопливо, словно озираясь от непривычки, потекли из ее почти всегда сухих глаз. — Ну почему так? Зачем?..»
Плечи Кати затряслись мелкой дрожью, она неловко привалилась к дощатой стене курятника. Выплакавшись и не найдя ответа, женщина опять принялась за уборку.
— И самое главное, никакого просвета, никакой надежды... даже крохотной... Так и сгнию здесь, в этой дыре, — причитала Катерина, соскребая куриный помет. — Как это у Блока было... — постаралась припомнить она, — «...давно уж сердце вынуто! Так много отдано поклонов, так много жадных взоров кинуто в пустынные глаза вагонов...».
Выйдя во двор, Катя услышала телефонный звонок. Она поспешила в дом и, задыхаясь, проговорила:
— Алло!
— Здравствуй, Катя! — раздался знакомый голос.
— Тамарочка! — захлебнулась Екатерина. — Тамарочка, ты?! — слезы искренней радости выступили у нее на глазах. — Когда же ты в Париж вернешься? Я так по тебе соскучилась, слов нет.
— Уже вернулась.
— Правда?! Ой, как хорошо! А то без тебя я здесь просто умираю...
— Встретимся?!
— С удовольствием! Только скажи! — трепетала Катерина, словно разговаривала с любовником.
— Давай завтра!
— Хорошо, очень хорошо! — с готовностью согласилась Катя. — Значит, завтра я у тебя!
— Нет. Лучше встретимся в кафе «Нотр-Дам».
— В кафе? — удивилась Екатерина.
— Мне так удобнее. Пока!
— А?..
Но на свой глубокомысленный вопрос Катя получила такой же ответ.
«Жаль, — с досадой подумала она. — Лерка говорила, что Томка ремонт сделала, хотелось бы посмотреть...»
С утра у Екатерины было приподнятое настроение. После завтрака, оставшись одна, она поспешила в спальню к заветному шкафу и с наслаждением принялась одеваться.
«Интересно, где все это время пропадала Томка, — думала она, — наверное, в какой-нибудь экзотической стране?..»
Катя радовалась встрече с Тамарой, потому что мечтала услышать ее рассказ о недоступных для нее курортах и хотя бы так несколько минут пожить другой, настоящей, в ее понимании, жизнью.
Она примчалась в кафе «Нотр-Дам», села за столик и с нетерпением стала поглядывать на дверь. В кафе вошла красивая незнакомая женщина и направилась в ее сторону. Вежливо улыбнувшись, Катя сказала, что место занято, так как она ждет подругу, но молодая женщина не обратила никакого внимания на эти слова и спокойно села напротив нее.